Гитлер действительно ждал, что союзники предпримут попытку высадки во Франции, — это стало бы переломным моментом в ходе войны.
Командующим гитлеровскими армиями в Западной Европе был генерал-фельдмаршал Герд фон Рундштедт, опытный военачальник, пользовавшийся уважением и авторитетом. Дабы еще укрепить оборону Франции, Гитлер назначил генерала Эрвина Роммеля командовать войсками на французском побережье. Роммель продолжил сооружение Атлантической стены, превратив ее в настоящий «сад дьявола»: непроходимая полоса препятствий, состоящая из минных полей и хорошо простреливаемых зон.
Роммель и Рундштедт просили еще о подкреплении, чтобы уж наверняка отбить любые атаки союзников с моря и не позволить им ступить на побережье. Фюрер, однако, на запрос ответил отказом. Он не вполне доверял своему высшему командному составу. На протяжении последних лет было совершено несколько покушений на его жизнь, и зачинщиками наверняка были его генералы. Командующие все чаще противоречили ему, спорили, обсуждая стратегические планы, и, по его мнению, только их следовало винить в череде неудач в России.
Гитлер все меньше общался со своим генералитетом, все больше времени проводил в своем убежище, Берхтесгадене, замке в горах Баварии, куда уединялся со своей любовницей Евой Браун и любимой собакой Блонди. Там он корпел над картами и донесениями разведки, готовый совершенно самостоятельно принимать наиболее важные решения и напрямую управлять ходом войны.
Эти перемены влияли на весь строй его мыслей, постепенно изменяя его: вместо того, чтобы как прежде принимать быстрые интуитивные решения, он старался обдумать любую мелочь, предусмотреть каждую вероятность, подолгу колебался, прежде чем остановиться на чем-то. Теперь ему казалось, что Роммель и Рундштедт, просившие пополнения, слишком осторожничают и близки к паническому настроению. Нет, ему предстоит в одиночку думать над тем, как отразить атаку союзников; лишь ему это под силу, чему лишнее подтверждение слабость его генералов и коварство неприятеля. Единственным минусом было то, что приходилось работать больше прежнего, он уставал как никогда, так что по ночам не мог уснуть без снотворного.
В самом начале 1944 года Гитлер получил ценную информацию: германский агент в Турции похитил документы, подтверждающие намерения союзников до конца года войти во Францию. В бумагах сообщалось также о плане вторжения на Балканах, которое должно произойти в скором времени. Гитлер весьма болезненно относился ко всему происходящему в Балканском регионе, поскольку Балканы служили Германии прекрасным источником ресурсов. Лишиться его означало понести серьезные, почти невосполнимые потери. Угроза такого нападения не позволяла сконцентрироваться на французском вторжении, а о том, чтобы перебросить оттуда во Францию воинские подразделения, теперь и речи быть не могло. Гитлеровская агентура в Англии добыла сведения о подготовке вторжения в Норвегию, так что и там пришлось спешно укреплять оборону.
К апрелю Гитлер, который все это время сосредоточенно изучал и обдумывал разведданные, почувствовал странное возбуждение: ему показалось, что он обнаружил систему в действиях противника. Как он полагал теперь, все указывало на вторжение в Па-де-Кале. Один признак был особенно выразительным: донесение о формировании крупной армии на юго-востоке Англии под командованием генерала Джорджа Паттона. Армия эта (Первая группа армии США) совершенно очевидно готовилась к переброске на север Франции. Из всех командующих у союзников Гитлер больше всего опасался Паттона, который продемонстрировал, на что он способен, в Северной Африке и на Сицилии. Более опытного и талантливого полководца для предстоящего вторжения союзникам не сыскать.
Гитлер затребовал дополнительную информацию по армии Паттона. На снимках аэрофотосъемки, сделанных с большой высоты, были видны громадные военные лагеря, тысячи танков, передвигающихся по сельской местности, оборудование для сооружения доков, строящийся вдоль береговой линии трубопровод. Части гигантской головоломки наконец-то начинали собираться.
Оставался неясным только один вопрос: когда это случится? Апрель миновал, а за ним и первые дни мая, Гитлера засыпали множеством противоречивых донесений, слухов, рапортов и иных материалов. Переутомленный мозг фюрера не справлялся, осмыслить все казалось невозможным, однако кое-какая информация все же проливала свет на происходящее и позволяла как-то прояснить ситуацию. Во-первых, немецкий разведчик сообщил из Англии, что союзники собираются высадиться в Нормандии, юго-восточнее Па-де-Кале, между 5 и 7 июня. Но у немцев имелись основания полагать, что этот человек действует как двойной агент, а если так, его донесение могло оказаться дезинформацией союзников. Скорее атаки следует ожидать в конце июня, а может, даже в июле, когда погода в этой местности более предсказуема. Затем, в середине мая, сразу несколько немецких шпионов, более надежных, чем тот, первый, опознали одного из членов британского командования, сэра Бернарда Монтгомери, в Гибралтаре, а чуть позже в Алжире. Было известно, что тот командует одной из частей, готовящихся к вторжению. Но раз он находится так далеко, значит, вторжение едва ли состоится в скором времени.
В ночь на 6 июня Гитлер склонился над картами. Что, если он ошибся и вторжение в Нормандию состоится именно сегодня? Нельзя было отказываться от этой версии, следовало учесть все варианты! Он не даст провести себя, ведь речь идет о важнейшем сражении в его жизни. Британцы хитры; нужно держать свои войска в состоянии боевой готовности, чтобы в любой момент успеть в Нормандию, когда бы там ни началась операция. Он будет настороже, не начнет действовать, пока не будет знать наверняка. Изучив прогноз погоды в районе Ла-Манша — в тот вечер ожидался шторм, — он, как обычно, принял снотворное и лег.
Проснувшись рано утром, Гитлер узнал поразительную новость: крупномасштабная высадка союзных войск идет полным ходом — в Южной Нормандии. Большой флот вышел из Британии глубокой ночью, а тем временем на побережье высадились тысячи парашютистов. Днем были получены более конкретные сообщения: союзники высадили свой десант севернее Карантана и северо-восточнее Кана.
Наступил решающий момент. Если часть сил, размещенных в Па-де-Кале, спешно перебросить в Нормандию, то можно успеть разбить союзников и сбросить в море. Таков был вариант, предложенный Роммелем и Рундштедтом, которые с тревогой ожидали, одобрит ли его фюрер. Но Гитлер колебался, его раздумья длились всю ночь и часть следующего дня. Наконец, когда он уже почти склонился к решению отправить в Нормандию подкрепление, пришло сообщение о повышенной активности союзников в регионе дислокации Первой группы. Не окажется ли Нормандия лишь наглой диверсией? Он перебросит туда силы, а в это время Паттон пересечет Ла-Манш и высадится в Па-де-Кале? Нет, лучше подождать, пока не станет окончательно ясно, реально ли нормандское вторжение.
Шли день за днем, Роммель и Рундштедт кипели, вынужденные бездействовать.
Спустя несколько недель Гитлер решил наконец, что именно в Нормандии произошло настоящее вторжение. Но было уже слишком поздно. Союзники упрочились в Нормандии, устроив там береговой плацдарм. В августе они прорвались из Нормандии, вынудив немцев отступать. Для Гитлера эта катастрофа стала лишь новым свидетельством некомпетентности тех, кто его окружает. Он представления не имел, насколько глубоко заблуждается.
ТОЛКОВАНИЕ
Пытаясь ввести Гитлера в заблуждение относительно вторжения в Нормандию, союзники столкнулись с проблемой: фюрер не только был невероятно подозрителен и недоверчив от природы — ему было известно о прежних попытках дезинформировать его, и он понимал, что союзники попытаются прибегнуть к этому средству вновь. Таким образом, перед ними стояла задача утаить истинное назначение большого флота от человека, который заранее ждал подвоха и внимательно следил за каждым их движением.
К счастью, британская разведка смогла добыть для разработчиков плана «День "Д"» бесценные сведения. Прежде всего, пришли сообщения, что Гитлер становится все более подозрительным, он изолировался, работает до изнеможения, его воображение распалено и рисует параноидальные картины. Фюрер подвержен эмоциональным вспышкам и болезненно подозрителен ко всему и вся. Кроме того, разведке удалось узнать о его уверенности в том, что союзники готовят высадку не только во Франции, но и на Балканах и что местом высадки десанта во Франции Гитлер считает Па-де-Кале. Казалось, он прямо-таки хочет, чтобы эти события состоялись, чтобы это послужило доказательством его незаурядных умственных способностей и великолепного дара предвидения.
