Порой в разгар сражения можно утратить равновесие и пасть духом. Слишком со многим вам приходится сталкиваться одновременно — неожиданные промахи и неудачи, сомнения и критика ваших же собственных союзников. Есть риск, что вас захлестнут эмоции, вы не сможете совладать со страхом, подавленностью или разочарованием. Но для вас жизненно важно сохранять присутствие духа и ясность мысли в любых обстоятельствах. В такой момент следует активно противиться возникающим чувствам, не пойти у них на поводу — сохраняйте решимость, уверенность и настойчивость, какой бы удар вам не нанесли. Пусть невзгоды лишь укрепляют ваш дух. Научитесь отстраняться от хаоса на поле сражения. Пусть другие теряют головы; ваше хладнокровие и присутствие духа помогут не поддаваться их влиянию и не отступать от намеченной цели.

ТАКТИКА ПОВЫШЕННОЙ АГРЕССИВНОСТИ Вице-адмирал Горацио Нельсон (1758–1805) повидал в своей жизни всякое. Он потерял правый глаз во время осады Кальви, а в сражении при Санта-Крус лишился правой руки. В 1797 году он разбил испанцев у мыса Сан-Висенти, а годом позже расстроил египетскую кампанию Наполеона, разгромив его флот на Ниле в битве при Абукире. Но ни злосчастья, ни славные победы не подготовили вице-адмирала к тем проблемам, которыми озадачили его сослуживцы по британскому флоту, когда в феврале 1801 года возникла необходимость разрешить конфликт с датчанами.

Разумеется, Нельсону, прославленному герою Британии, было бы естественно доверить командование флотом. Но вместо этого адмиралтейство предпочло остановить выбор на сэре Гайде Паркере, а Нельсона поставить его заместителем. Этот конфликт был не совсем обычным, если не сказать деликатным: целью его было принудить непокорную Данию согласиться с британским эмбарго на поставку военных товаров во Францию. Нельсон, возмущенный до крайности, был близок к тому, чтобы утратить свое прославленное самообладание. Вице-адмирал ненавидел Наполеона, и существовала опасность, что он зайдет с датчанами слишком далеко, а это уже было чревато дипломатическим фиаско. Сэр Паркер был старше Нельсона — уравновешенный, спокойный человек, способный выполнить поручение, не выходя за его рамки.

Нельсон подавил самолюбие и принял назначение, но ему виделись серьезные осложнения в будущем. Он знал, что время в данной ситуации играет важнейшую роль — чем скорее выступит флот, тем меньше шансов, что датчане успеют организовать оборону. Корабли стояли под парусами, но торопиться было не в обычае Паркера. Проволочки возмущали Нельсона, он не мог усидеть без дела: пересматривал отчеты разведки, изучал карты и в итоге разработал детальный план сражения. Он писал Паркеру, торопя его, чтобы не упустить инициативу. Но Паркер игнорировал все обращения.

Наконец 11 марта британский флот выступил. Однако, вместо того чтобы направиться прямо к Копенгагену, Паркер приказал встать судам на якорь севернее городского порта и собрал капитанов на совещание. Согласно отчетам разведки, датчане потрудились над обороной своего города, возвели на подступах к Копенгагену оборонительные укрепления, объяснил он. Корабли, стоящие в порту, форты на севере и юге, а также передвижные артиллерийские батареи, способные поразить британский флот на воде. Можно ли противостоять этому и не понести чудовищные потери? К тому же лоцманы, хорошо знающие море вокруг Копенгагена, утверждали, что здешние воды опасны, полны песчаных отмелей, да и ветра в этих краях коварны. Преодолевать все препятствия под огнем артиллерии — стоит ли игра свеч? Учитывая все сложности, не проще ли попытаться выманить датский флот и сразиться с ним в открытом море?

Нельсону с трудом удавалось держать себя в руках. Наконец он вскочил и зашагал по кают-компании, взмахивая культей в такт своим словам. Ни одну войну, говорил он, еще не выиграли ожиданием. Оборона датчан может показаться устрашающей только младенцам в военном деле, но он еще несколько недель назад разработал план: он мог бы атаковать с юга, откуда легче всего подойти, а тем временем Паркер с резервными силами останется севернее порта. Корабли Нельсона достаточно подвижны, чтобы отвлечь на себя датскую артиллерию. Он изучил карты: отмели не представляют серьезной опасности. Что же касается ветров, то сейчас важнее атаковать, а не сетовать насчет них.

Речь Нельсона придала капитанам сил. Он был не в пример более красноречивым оратором, а его уверенность оказалась заразительной. Даже сам Паркер оказался под впечатлением, и план приняли.

На следующий день корабли Нельсона двинулись на Копенгаген, началось сражение. Датские пушки, стрелявшие по британским кораблям с близкого расстояния, нанесли серьезный ущерб. Нельсон расхаживал по палубе своего парусника «Слон», подгоняя команду. Он был в сильном волнении, доходящем до экстаза. Один из выстрелов попал в грот-мачту, совсем рядом с ним. «Дело опасное, этот денек может оказаться для всех нас последним, — сказал он полковнику, когда взрывной волной его чуть не сбило с ног, — но поверьте, ни за какие деньги я не согласился бы сейчас оказаться в другом месте».

Паркер следил за битвой с севера. Теперь он горько сожалел о том, что согласился принять план Нельсона; он был ответственным за кампанию, поражение могло стоить ему карьеры. За четыре часа ожесточенной перестрелки Паркер понял: флот терпит поражение, не добившись ни малейшего преимущества. Нельсон просто не знает, когда начать отступление, и Паркер решил, что настало время выбросить флаг 39 — сигнал к отходу кораблей. Первые корабли, увидевшие его, должны были передать сигнал дальше по линии. Капитанам ничего не оставалось делать, как выполнять приказ, то есть отступать. Битва была закончена.

Когда сигнал заметили на «Слоне», лейтенант сообщил о нем Нельсону. Вице-адмирал проигнорировал это известие. Продолжая наносить удары, прорывающие оборону датчан, он в конце концов окликнул офицера: «Номер шестнадцатый все еще поднят?» Флаг под номером 16 был его собственным сигналом, он означал «Вступить в ближний бой с противником». Офицер подтвердил, что флаг все еще наверху. «Позаботьтесь, чтобы так и было», — приказал Нельсон. Спустя несколько минут, заметив, что флаг Паркера по-прежнему полощется на ветру, Нельсон повернулся к своему сигнальщику: «Вы ведь знаете, Фоули, у меня только один глаз — так что я имею право иногда побыть слепым». И, приставив подзорную трубу к черной повязке, он спокойно продолжил: «Я не вижу никакого сигнала».

Разрываясь между необходимостью повиноваться сэру Паркеру и выполнять приказы вице-адмирала, офицеры на прочих судах все же встали на сторону Нельсона, хотя и сознавали, чем им грозит неудача. Но вскоре оборону датчан удалось прорвать; несколько судов, стоявших на якоре в порту, были взяты на абордаж, артиллерийский огонь начал угасать. Менее чем через час после того, как Паркер отдал приказ к отступлению, датчане сдались.

На следующий день Паркер немногословно поздравил Нельсона с победой. О его неподчинении приказу он упоминать не стал. Паркеру хотелось, чтобы весь этот эпизод, включая его малодушие и злополучный приказ, были как можно скорее забыты.

ТОЛКОВАНИЕ Поставив на сэра Паркера, адмиралтейство сделало типичнейшую для военного дела ошибку: ведение боевых действий было поручено человеку методичному и аккуратному. Подобные люди могут казаться спокойными, уравновешенными, даже сильными в мирные времена, но за их умением держать себя в руках нередко скрывается слабость; они потому и продумывают все так тщательно, что страшно боятся ошибиться, опасаются последствий, которыми это может грозить им лично и их карьере. Это всплывает, только если подобный человек окажется в боевых условиях. И вот тут внезапно оказывается, что он не в состоянии принять решение. Ему повсюду видятся проблемы и сложности, а малейшая неудача способна выбить из седла. Он медлит не благодаря выдержке, а от страха. Подобные моменты колебания и промедления оказываются роковыми.