К началу 1934 года Бретон почувствовал, что с него довольно. Он подготовил заявление, подписанное несколькими участниками движения, в котором предлагалось исключить Дали из группы.

Движение сюрреалистов раскололось: в нем у Дали были не только враги, но и соратники. В конце концов было решено обсудить этот вопрос на общем собрании.

Дали был простужен; он явился на собрание закутанный во множество одежек, с термометром во рту. Пока Бретон, расхаживая по комнате, перечислял причины принятого решения, Дали, которого то знобило, то бросало в жар, начал снимать с себя сначала пальто, потом куртки, свитера, фуфайки. Присутствующие невольно отвлекались, наблюдая за ним, не в силах сосредоточиться на словах Бретона.

Наконец, Дали попросили ответить. «Я написал и Ленина, и Гитлера такими, какими они являлись мне во сне». — Термометр во рту мешал ему выговаривать слова, так что он брызгал слюной во все стороны. — «Анаморфированный зад Ленина — не оскорбление, а непосредственное подтверждение моей верности принципам сюрреализма. — Говоря, он продолжал мало-помалу освобождаться от одежды. — Пора отбросить все запреты, иначе мы должны будем составить длинный список того, что нельзя изображать. Нельзя позволить Бретону заявлять, что великое королевство сюрреалистической поэзии — это просто-напросто огороженная территория, где держат под домашним арестом злостных преступников, находящихся под надзором полиции нравов или коммунистической партии».

Члены группы были сбиты с толку, Дали ошеломил их, превратив собрание в настоящее сюрреалистическое представление. Он не просто высмеял принцип творческой свободы в том виде, в каком они его провозглашали, но еще и сам заявил претензии на этот принцип. К тому же он рассмешил всех собравшихся. Теперь, продолжай сюрреалисты настаивать на исключении Дали, они тем самым расписались бы в том, что признают правильность его обвинений. На собрании приняли решение до поры до времени оставить Дали в покое, но для всех было очевидно, что отныне движение сюрреалистов еще более разобщено, чем раньше.

К концу года Дали отбыл в Нью-Йорк. В Париже поговаривали, что он завоевал Америку и сюрреализм находится там на пике популярности. Шли годы, Дали осел в Соединенных Штатах, его лицо то и дело появлялось на обложке журнала «Тайм». Из Нью-Йорка его слава разошлась по всему свету, он приобрел всемирную известность. Что же касается сюрреалистов, то их движение постепенно исчезло из поля зрения публики, вытесняемое другими, более модными направлениями в искусстве. В 1939 году Бретон, раздосадованный тем, что Дали удалось ускользнуть из-под его контроля, всетаки заочно исключил испанца из своего объединения. Правда, к тому времени это уже не имело никакого смысла: термин «сюрреализм» теперь прочно был связан в сознании людей с именем Дали, а его творчество продолжало и продолжает волновать людей и после того, как само движение сюрреализма умерло.

ТОЛКОВАНИЕ

Сальвадор Дали был человеком с огромными амбициями. Хотя выглядел он донельзя эксцентричным и казался окружающим чудаком, если не сказать больше, однако из его дневников, можно видеть, насколько четко он видел цель и как точно, стратегически просчитывал свое продвижение к ней. Еще в самой юности, изнывая в тихой Испании, он понял, насколько важно для него покорить артистический мир Парижа, этого вселенского центра современного искусства. Только таким образом, представлялось ему, можно подняться к вершинам славы. Для того же, чтобы оказаться в Париже замеченным, необходимо примкнуть к одному из объединений или движений — таким образом он разом определил бы свой статус как авангардиста и получил бы к тому же бесплатную рекламу. Учитывая своеобразие его произведений и изобретенный им параноидально-критический метод, сюрреализм был для Дали самым логичным, а по сути — единственно возможным выбором. Конечно, помогло и то, что добрый друг Дали, Бунюэль, уже входил в состав объединения, а его возлюбленная, Гала, бы а замужем за поэтом Полем Элюаром, одним из идейных основателей и апологетов сюрреализма. С их помощью и при содействии еще нескольких человек (которых Дали называл глашатаями или проводниками) он добился того, чтобы его имя стало широко известно в Париже и наконец достигло ушей Бретона. На самом деле Дали с презрением относился к любым объединениям и организованным группам, а сам Бретон ему активно не нравился, но и группа, и руководитель должны были сослужить ему службу. Подобравшись к нему с помощью друзей и исподволь внушив мысль, что он, Сальвадор Дали, — истинный сюрреалист, он хитро и умело добился того, что Бретон предложил ему вступить в группу.

Теперь, став законным членом объединения сюрреалистов и официально утвердившись в правах, Дали мог двигаться дальше к достижению своих целей, разворачивать тайную войну. Поначалу он притворялся лояльным участником движения и воспользовался этим, чтобы завоевать Париж. Сюрреалисты были искренне благодарны ему за новую жизнь, которую он вдохнул в выдыхающееся движение, но в действительности он просто пользовался их именем и известностью для саморекламы. Достигнув популярности, которой теперь уже ничто не могло повредить, он начал подрывную работу, разрушая группу изнутри. Чем слабее будут сюрреалисты, тем проще ему будет захватить власть. Дали намеренно обращается к образам Гитлера и Ленина, прекрасно зная, что у многих членов объединения это вызовет негативную реакцию. Спектакль, сыгранный Дали на том памятном собрании, сам по себе был шедевром сюрреалистического искусства, но, помимо этого, еще и стратегическим ударом по единству группы. Дали удалось не только выставить Бретона в неприглядном свете, продемонстрировав членам группы его диктаторские замашки, но и вызвать серьезные разногласия и конфликт среди участников движения. Добившись того, что объединение сюрреалистов оказалось на грани раскола, он убегает в Нью-Йорк и там завершает свою кампанию. Беззастенчиво присвоив притягательное, обольстительное название «сюрреалист», он вошел в историю как самый знаменитый представитель и чуть ли не основатель этого направления, оттеснив на задний план самого Бретона.

Трудно в одиночку прокладывать себе дорогу в этом мире. Связи способны облегчить эту нелегкую задачу, но, если вы только начинаете, почти невозможно обратить на себя внимание именно тех людей, чья поддержка могла бы реально помочь, — им это попросту неинтересно. Нередко самое разумное в этом случае — войти в какое-то объединение, группу, наиболее близкую вам по духу или такую, которая со временем могла бы помочь вашему продвижению. Вместо того чтобы стараться завоевать эту группу извне, можно попытаться внедриться в нее. Став своим человеком, вы получите доступ к ценной информации, познакомитесь с ее членами, узнаете их слабости, разберетесь в их притворстве — это можно будет использовать в случае необходимости для подрывной войны. Изнутри можно дезорганизовывать, разделять и властвовать.

Помните: ваше преимущество в подобной ситуации заключается в том, что в отличие от прочих членов группы вы не имеете здесь сентиментальных привязанностей — вы преданы лишь себе самому. Это даст вам свободу, необходимую для хитроумных, разрушительных маневров, которые позволят двигаться вперед за счет других.

КЛЮЧИ К ВОЕННЫМ ДЕЙСТВИЯМ Самым распространенным способом обороны на войнах старого типа были крепости и обнесенные стеной города, и столетиями полководцы изобретали все новые и новые способы, позволяющие брать такие преграды. Крепости задумывали и возводили неприступными, их взятие требовало огромных усилий, так что по возможности вражеские армии обходили их. Традиционно крепости штурмовали, карабкаясь на стены по лестницам или проламывая эти стены особыми орудиями. Часто бывало, что крепость подвергали осаде, окружая ее и таким образом оставляя без съестных припасов и воды, не давая подойти подкреплению, а защитникам крепости покинуть ее. Обитатели крепости страдали от голода и жажды, слабели, им уже было не под силу защищать стены, так что враги пробивали их и входили в осажденный город, не встречая сопротивления. Подобные осады длились подолгу и влекли за собой множество жертв.