Пока в обстановке строжайшей секретности велась подготовка к войне, Хасан ибн Саббах одного за другим отправлял посланцев, предлагая Санджару вступить в переговоры и обсудить условия, на которых они, исмаилиты, готовы прекратить убийства. Все его предложения отклонялись. Казалось, ситуация изменилась: пришел черед исмаилитов бояться и нервничать.

Незадолго до предполагаемого начала кампании султан, проснувшись утром, обнаружил воткнутый в пол у самого своего ложа кинжал. Как он попал сюда? Что означал этот знак? Напряженно размышляя об этом, Санджар чувствовал, как его начинает буквально трясти от ужаса, — он получил недвусмысленное предупреждение. Он никому не сообщил о происшедшем, ибо чувствовал, что никому не может доверять. Даже его жены были теперь под подозрением. К концу дня напряжение достигло апогея. Вечером султан получил письмо от Саббаха: «Если бы я не желал султану добра, этот кинжал вонзился бы в его мягкую грудь, а не в твердый пол».

Санджар понял, что с него довольно. Он не выдержит дольше, не сможет спать спокойно. Он не желал жить в постоянном страхе, сходя с ума от неопределенности и подозрительности. Уж лучше, решил султан, вступить в переговоры с этим демоном. Он прекратил подготовку к войне и заключил мир с Саббахом.

Шли годы, исмаилиты набирали мощь, секта разрасталась, проникла в Сирию. Убийцы, действующие под ее крылом, стали настоящей устрашающей легендой. Эти фанатики даже не пытались убегать с места преступления: после совершения убийства они позволяли схватить себя, пытать. Их казнили, но на их место приходили новые. Казалось, ничто не может заставить этих людей свернуть с пути. Они казались одержимыми, слепо преданными своему делу. Иногда их называли хашишинами, то есть одурманенными гашишем, поскольку и в самом деле создавалось впечатление, что они находятся под воздействием наркотика. Европейские крестоносцы, совершавшие походы в Святую Землю, слышали об этих страшных, подобных дьяволам, хашишинах, передавали эти рассказы. Само слово, постепенно изменившись, вошло во многие европейские языки. Теперь assassin означает «наемный убийца, фанатик, террорист».

ТОЛКОВАНИЕ

У Хасана ибн Саббаха была единственная цель: развить и укрепить свою секту, упрочить ее положение в Северной Персии, обеспечив ей существование и даже процветание в исламской империи. Начиная с малого числа людей, учитывая враждебное к нему отношение со стороны властей, он едва ли мог рассчитывать на значительный успех. Однако ему удалось разработать стратегию, которая несомненно стала первой в истории человечества организованной террористической кампанией, направленной на достижение политической власти. В исламском мире правитель или вождь, который пользовался уважением, был облечен определенной властью, а его смерть вызывала смятение и неразбериху. Понимая это, Хасан приказал своим последователям устранять таких людей, но так, чтобы это выглядело бессистемно и хаотично: в этих убийствах невозможно было найти закономерность, а следовательно, понять, кто станет следующей жертвой — каждый предполагал, что ею может стать он. Именно эта неопределен- ность внушала страх куда более сильный и невыносимый, чем сами убийства. На самом деле за пределами своих крепостей-цитаделей исмаилиты были довольно слабы и уязвимы, но, терпеливо внедряя своих людей в ближайшее окружение султана, Хасан сумел создать иллюзию, что они многочисленны и вездесущи. За все время его жизни число убийств, совершенных ассассинами (хашишинами), не превысило пятидесяти — не так уж много, однако это позволило достичь такой политической власти, какой не принесла бы и громадная армия.

Власть эта базировалась не только на том, чтобы внушать ужас отдельным людям. Она зависела от впечатления, будто убийства распространяются на все общество. Менее высокопоставленные чиновники, самые слабые звенья иерархии, были особенно подвержены воздействию страха, они первыми поддавались панике, голосам сомнения, слухам, которые расползались и проникали в сознание. Результатом был своеобразный волновой эффект — лихорадочные колебания эмоций, от вспышек гнева к подавленности, смирению и готовности уступить. Группа, охваченная такой паникой, не может обрести равновесия и готова пасть от малейшего толчка. Даже самые сильные и непреклонные были в конце концов сломлены. Даже сам султан был доведен до крайности: предпринимаемые меры безопасности, суровая жизнь, на которую он обрек себя, чтобы защититься от опасности нападения, доказывают, что и властитель пребывал под воздействием общих панических настроений. Достаточно было злополучного кинжала, чтобы он не выдержал и дрогнул.

Важно понимать: все мы чрезвычайно восприимчивы к эмоциям окружающих. Подчас даже трудно представить, насколько сильно влияют на каждого из нас настроения и эмоции, владеющие людьми вокруг нас. Именно это делает террор настолько эффективным и опасным: достаточно нескольких удачно рассчитанных по времени актов насилия, чтобы разжечь всевозможные разъедающие мысли, неуверенность и тревогу. Самые слабые первыми падут жертвой страха, распространяемых слухов, их беспокойство постепенно передастся другим. Сильные могут отозваться на кампанию террора вспышкой гнева и насилия, но это лишний раз доказывает, что и они подверглись панике: они бурно реагируют, вместо того чтобы стратегически обдумать ситуацию. Такая реакция — признак слабости, а не силы. В нормальных обстоятельствах люди, чем-то напуганные, со временем восстанавливают душевное равновесие, особенно если вокруг них те, кто сохраняет спокойствие. Но в группе, поддавшейся паническим настроениям, это трудно, почти невозможно.

Когда общественное воображение разгуливается, террористы-ассассины кажутся более значительными, чем на самом деле, всемогущими, вездесущими. Как доказал Хасан, горстка террористов способна захватить в заложники целую империю. Для этого достаточно нанести всего лишь несколько хорошо рассчитанных ударов по общественному сознанию. А если эмоциональному воздействию поддадутся лидеры группы — не важно при этом, идет ли речь о капитуляции или нерасчетливой, опрометчивой контратаке, — террористическую кампанию можно считать удавшейся.

КЛЮЧИ К ВОЕННЫМ ДЕЙСТВИЯМ В жизни нам постоянно приходится подвергаться самым разным страхам. Страхи эти, как правило, связаны с некими конкретными обстоятельствами: кто-то может причинить нам вред, назревает та или иная проблема, грозит болезнь и даже сама смерть. В тисках сильного страха наша воля мгновенно оказывается парализованной — мы начинаем представлять все дурное, что может с нами случиться. В таком состоянии, особенно если страх длится слишком долго или это переживание было слишком интенсивным, жизнь невыносима. Поэтому мы ищем способы отогнать от себя мрачные мысли, пытаемся не поддаваться страхам. Обычно для этого мы погружаемся в повседневные заботы: работа, домашние обязанности, общение с друзьями. Религия или какая-либо другая система верований способна помочь преодолеть страхи и вселяет в душу надежду. На этом твердом основании мы и строим свою жизнь, это помогает нам держаться прямо и идти вперед, не давая сковывать себя страху.

В определенных обстоятельствах, однако, твердая почва может уйти из-под ног, и ничто не поможет успокоиться и обрести равновесие. Некоторые напасти и бедствия — великие землетрясения, свирепая эпидемия чумы, братоубийственная гражданская война — ввергают людей в своего рода безумие. Особое беспокойство и тревогу в подобных ситуациях вызывает, надо сказать, не само бедствие, ужасное событие, имевшее место в недавнем прошлом. Мы обладаем громадным запасом прочности, потенциалом, позволяющим справляться с трудностями и адаптироваться в любых, самых тяжких обстоятельствах. Пугает нас не прошлое, а неопределенное, зыбкое будущее, страх, что впереди ждет чтото еще более ужасное, какая-то непредсказуемая и нежданная трагедия. Мы не можем отогнать эти мысли, справиться с ними не помогает ни ежедневная рутина, ни обращение к религии. Страх становится хроническим, из специфического, конкретного превращается в более общий. Наш разум оказывается в плену у иррациональных мыслей, неясной тревоги. Люди заражают этим состоянием друг друга. В обществе воцаряется паника.