– Спасибо тебе, Марк, – после минутного молчания произношу я. – Я подумаю, обещаю. Но не сейчас очень устала от этой эмоциональной войны внутри. Борюсь каждую минуту с собой, и это отнимает столько сил.

– Понимаю. Хотя вру, ни черта не понимаю. Иди, детка, отдыхай. Завтра позвоню, – смеётся он.

– До завтра, – улыбаясь ему, беру сумку. Подмигивает мне, и я улыбаюсь, разворачиваясь, иду к гардеробу. Хоть он, и Амалия полностью правы, но мне нужно время, чтобы смириться с тем, что я чувствую сейчас. Ведь внутри меня полный сумбур из эмоций, ненависти, любви, пустоты и гнетущей раны на сердце.

Добираюсь до дома полностью выжатой от разговоров, от радости о наличии работы, от встречи с ним. Устала. Невероятно устала. Одна часть моей жизни понемногу налаживается, когда другая всё больше тонет в сомнениях и желаниях. Это ужасно. Страшно встретиться и услышать его голос снова. Терпеть обиду и болезненную любовь, слушая объяснения. Да ничего он мне не скажет нового! И я знаю, что это не исправит внутри меня гамму чувств, только прибавит ещё большее отторжения от себя.

Не успеваю я войти домой и закрыть дверь, как тут же раздаётся звонок. Хмурюсь и открываю дверь, приподнимая брови от удивления, смотря на стоящего парня в форме посыльного с пакетом.

– Мишель Пейн? – Спрашивает он, проверяя что-то на портативном маленьком планшете.

– Верно, – медленно отвечаю я.

– Это вам. Распишитесь, – с улыбкой передаёт мне планшет, где я пальцем вывожу свою подпись и возвращаю ему. Беру из его рук пакет и захлопываю дверь.

Что это такое? Включаю свет в коридоре, а затем уже в гостиной, ставя пакет на стол. Заглядываю в него и достаю что-то тёплое и объёмное в белой упаковке. Разрываю её, и в круглой ёмкости плещется суп. Самый настоящий суп, да ещё горячий. Моему удивлению нет предела. Что за фигня?

Заглядываю в пакет, и на дне лежит свёрнутый лист. Достаю его, тысяча мыслей проносится в голове, пока разворачиваю.

«Я требую, чтобы ты поела. Живо, крошка», – написано таким знакомым почерком, что дыхание перехватывает, а лист падает из рук.

– О, господи, – шепчу я, смотря то на суп, то на записку. Это он. Николас. Он преследует меня и продолжает следить. И должно это вызвать радость, ведь это забота, но так больно, что опускаю голову и только могу расплакаться. Жестоко вот так делать вещи, которые предполагают надежду. Жестоко по отношению ко мне, ведь больше нас нет.

Чёрт бы его побрал!

– Привет, – говорю я и сажусь к девочкам за обедом. Смотрю на Амалию, улыбающуюся мне, словно ничего не было вчера. Так прятать в себе боль надо уметь. Уважаю её ещё сильнее, чем раньше. Ближе она мне, чем раньше.

– Привет. Поздравляем с новой работой, – улыбается Сара.

– Пока испытательный срок, но я надеюсь, – кивая, открываю трубочку и вставляю в пакет с томатным соком.

– Надо это отметить. Выпьем? – Спрашивает Ами.

– С удовольствием, как пойму, какой у меня график. И если завтра сдам информатику, то буду двумя руками и ногами «за», – смеюсь я, отпивая сок.

– Отлично. Какие планы? – Интересуется Сара.

– Ещё одна пара, потом в библиотеку позанимаюсь до работы. И поеду туда пораньше. А ещё… – замолкая, отвожу взгляд от девочек.

– Ещё? – Амалия придвигается ближе.

– Вчера Николас ждал меня около машины, – выдавливаю из себя, крутя в руках пачку с соком.

– И?

– Скучает. Просил… ох, нет, даже требовал, теперь он только требует от меня, – хмыкая от этой наглости, поднимаю голову, встречаясь с заинтересованными взглядами. – Сказал, что будет ждать меня в шесть. Понятно, что я не пойду. У меня в пять съёмки, да и не в этом дело. Я пока не поняла, как мне принять всё это. Да ещё вчера суп прислал, с новым требованием – есть. Наглый. Самовлюблённый. Боже, как я его ненавижу!

Ударяя рукой по столу и сжимая её в кулак, вздыхаю и опускаю взгляд.

– Хочешь ненавидеть, но не можешь. Понимаю, – смеётся Ами. Бросаю на неё злой взгляд, но её это только умиляет.

– Ну так не торопись. Он всё же, делает что-то, чтобы поговорить с тобой. Для начала начни работать, а там уже и решишь. Пусть подстраивается теперь под тебя, – пожимает плечами Сара.

– Слушайте, вы же должны мне говорить другое? Вроде: с ума сошла? Никогда не встречайся с ним, или что-то в таком духе! Почему вы на его стороне? – Возмущаюсь я.

– Миша, мы не на его стороне, а на твоей. Но жить без него ты не можешь – факт. Ты его любишь – факт. И уже простила, мы не осуждаем – факт. Он хочет поговорить, а не прячется от тебя – факт. Он заботится о тебе – факт. Он скучает по тебе, как и ты по нему – факт. Если бы ему было плевать на тебя, то он бы наслаждался жизнью, он богат. Значит, ты ему как минимум небезразлична – факт. Он…

– О, да заткнись уже, – стону я, кусая трубочку, и смотрю на усмешку Сары.

– Что тебе стоит выслушать его? Да, неприятно переступать через себя. Но мучить себя так, как ты, того не стоит. Послушай, – Амалия дотрагивается до моего локтя, а я продолжаю яростно грызть пластик, – конечно, всё не так красиво, как описывают в любовных романах. Одна встреча с ним и мир превращается в розовую вату с плавающими единорогами. Нет. Такого не бывает. Но это твоя жизнь и ты рулишь ей. Единорогов отправь в стойло, вату съешь. Возьми сама хлыст и тренируй свою судьбу. Учись жить по-новому. Как было в прошлом, больше не будет. А вот как будет теперь, зависит от тебя. У тебя есть шанс. У вас есть шанс, которого я не смогла увидеть. Поставь условия ему, хоть станцевать канкан на улице. Но это будет глупо. Давай уже, не надо травить себя. Разреши себе хотя бы смотреть на него и слушать. Не торопись, обдумывай всё, что для тебя приемлемо. Это и скажи ему, когда тщательно всё обдумаешь.

– Боже, я это всё понимаю, девочки. Но внутри меня… это…

– Ураган, который не даёт даже мыслить. Он забирает тебя, подминает под себя и ведёт. Но не позволяй. Не повторяй моего опыта. Пустота внутри и тихая любовь – это такая тяжесть. Побори эту бурю и мысли разумно, а не под минутной слабостью от обиды. Ну, конечно, если это не касается секса. Вот от этого даже я не могу отказаться, – перебивает меня Ами, и смеётся, моментально от серьёзной темы всё сводя к примитивной.

– Дура, – улыбаясь, смотрю на испорченный пакетик с соком.

– Сексом не усугубить положения. Секс и чувства разные вещи. Секс как хорошее дополнение и настроение, – продолжает мысль Сара.

– Вы подталкиваете меня переспать с ним? У меня и так проблем куча, – приподнимаю я брови.

– Нет. Мы просто хотим донести до тебя, что, если это произойдёт… а это возможно, потому что как бы ты ни сопротивлялась в голове, но когда он дотронется, исчезнет всё. Все «за» и «против». Контролировать страсть к тому, кого любишь, невозможно. Это тоже тебе говорю по собственному опыту. И когда это произойдёт не вини себя. Насладись и продолжай думать. Можешь насладиться ещё раз…

– Хватит, – бурчу я, отодвигая от себя сок.

– Что такое, Мишель? Да, неужели, я попадаю прямо в яблочко и ты уже ощутила зов оргазмов? – Прищуривается Амалия, явно издеваясь надо мной.

– Отвали, – фыркаю я.

– Конечно, попала, Ами. Секс дело хорошее. Так трахни его. Думаю, для него это будет в первый раз, – хохочет Сара.

– Какие вы… – и пытаюсь злиться, но только улыбаюсь, вставая со стула.

– Подруги, – в один голос отвечают они.

– Держи оборону в сердце, а вот ноги можешь раздвинуть. Но только с ним. Мы разрешаем, только расскажи потом, – нагло заявляет Амалия, и они уже ржут.

– Благодарю за разрешение, извращенки, но пошли вы, – выставляю руку вперёд и показываю им средний палец. От этого обе уже валяются на столе, заливаясь смехом.

Закатываю глаза, вешая рюкзак на плечо, и выхожу из столовой. Пообедала называется.

Им смешно, они могут шутить, не представляя, как мне тяжело сохранять улыбку и игривость. Неимоверно тяжело, словно отвоёвываю действительно своё право на жизнь. И если не буду драться против него, Николаса, то умру. За последнюю ночь я миллион раз меняла решения. То плакала и скучала, то злилась и кричала, ругалась и под этими эмоциями подожгла записку. А потом снова плакала и так по кругу. Готова была дать возможность объяснить ему всё, а потом понимала, как глупо себя веду. Вновь бессонная ночь, и тело уже не справляется с такой нагрузкой. Мне придётся что-то решить, а то с такими подъёмами и падениями с ума сойду. Сегодня точно я ничего не решу, угрозы Николаса на меня больше не действуют. Он не посмеет дотронуться до меня… не посмеет же?