Никто не понимал, куда клонит осторожный Мак-Наббс, и все слушали его с некоторым беспокойством.

– Продолжайте, майор, – сказал Паганель, – я готов ответить на все ваши вопросы.

– И вам будет чрезвычайно легко это сделать, – промолвил майор. – Когда пять месяцев назад мы изучали в Клайдском заливе эти три документа, нам казалось, что другого толкования, чем то, какое было предложено, быть не может. Крушение «Британии» нигде не могла произойти, кроме как у берегов Патагонии. У нас не было даже тени сомнения на этот счет.

– Совершенно верно, – заметил Гленарван.

– Позднее, – продолжал майор, – когда, на наше счастье, Паганель по своей рассеянности попал на «Дункан», ему были предложены на рассмотрение эти документы, и он безусловно одобрил наше намерение производить поиски у берегов Америки.

– Правильно, – подтвердил географ.

– И, однако, мы ошиблись, – закончил майор.

– Мы ошиблись, – повторил Паганель. – Каждый человек может ошибиться, но только безрассудный человек упорно не хочет признать, что он ошибся.

– Не горячитесь, Паганель! – промолвил майор. – Я вовсе не хочу сказать, что мы должны продолжать наши поиски в Америке.

– Тогда чего же вы хотите? – спросил Гленарван.

– Хочу признания того, что Австралия кажется нам теперь единственно возможным местом крушения «Британии», с той же очевидностью, с которой еще недавно таким местом нам казалась Америка.

– Охотно признаем это, – ответил Паганель.

– Принимаю это к сведению, – продолжал майор, – и вместе с тем убеждаю вас не давать воли своей фантазии и не доверять всем этим противоречивым «очевидностям». Как знать! Быть может, после Австралии какая-нибудь другая страна внушит вам такую же уверенность, и если эти поиски снова окажутся неудачными, то не станет ли «очевидным», что их надо возобновить еще в другом месте?

Гленарван и Паганель переглянулись: соображения майора поразили их своей верностью.

– Итак, – продолжал Мак-Наббс, – раньше, чем мы направимся в Австралию, я хотел бы, чтобы была сделана последняя проверка документов. Вот они, эти бумаги, вот карты. Давайте просмотрим одно за другим все места, через которые проходит тридцать седьмая параллель, и подумаем, нет ли другой страны, на которую указывал бы наш документ.

– Это сделать нетрудно и недолго, – заявил Паганель, – так как, на наше счастье, вдоль этого градуса широты лежит мало земель.

– Посмотрим, – сказал майор, разворачивая английскую карту обоих полушарий, сделанную по Меркатору.[59]

Карту разложили перед Элен, и все разместились так, чтобы иметь возможность следить за пояснениями Паганеля.

– Как я уже говорил вам, – начал географ, – тридцать седьмая параллель, пройдя через Южную Америку, пересекает острова Тристан-да-Кунья. Я утверждаю, что ни одно слово документа не может относиться к этим островам.

После тщательного рассмотрения документов все присутствующие должны были признать, что Паганель прав. Острова Тристан-да-Кунья были отвергнуты единогласно.

– Будем же продолжать, – снова заговорил географ. – Выйдя из Атлантического океана двумя градусами южнее мыса Доброй Надежды, мы попадаем в Индийский океан. Одна только группа островов встречается на нашем пути – Амстердамские острова. Обсудим вопрос о них так же, как мы это сделали по отношению к Тристан-да-Кунья.

После тщательного обсуждения Амстердамские острова были тоже отвергнуты: ни одно слово, полное или неполное, будь то французское, немецкое или английское, не могло относиться к этой группе островов Индийского океана.

– Теперь мы подходим к Австралии, – продолжал Паганель. – Тридцать седьмая параллель вступает на этот материк у мыса Бернулли и покидает его в том месте, где находится бухта Туфольд. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что, не делая никакого насилия над текстом документов, можно отнести неполное слово stra из английского документа и неполное слово austral из французского к «Австралии»? Это так очевидно, что даже не стоит на этом настаивать.

Все согласились с заключением Паганеля. Его предположение казалось всесторонне обоснованным.

– Пойдем дальше, – продолжал майор.

– Пойдем, – откликнулся географ, – путешествие нетрудное. Покинув бухту Туфольд, мы пересекаем море на востоке Австралии и встречаем на пути Новую Зеландию. Тут я напомню вам, что обрывок слова contin из французского документа неопровержимо указывает на то, что вопрос идет о континенте. Стало быть, капитан Гранту не мог найти пристанища на Новой Зеландии, ибо она представляет собой не материк, а остров. Но пожалуйста – анализируйте, сравнивайте, переворачивайте на все лады слова и обрывки слов, а затем скажите, имеют ли они хоть малейшее отношение к этой стране.

– Ни в каком случае, – ответил Джон Манглс, тщательно рассмотрев документы и карту полушарий.

– Нет, – согласились с ним остальные слушатели Паганеля и даже сам майор, – о Новой Зеландии не может быть и речи.

– Дальше, – продолжал географ: – среди всего огромного водного пространства между этим большим островом и берегом Америки тридцать седьмая параллель проходит только по одному бесплодному, пустынному островку.

– Как он называется? – спросил майор.

– Смотрите на карту. Это остров Марии-Терезии, но, надо сказать, ни в одном из трех документов нет никаких следов этого названия.

– Никаких, – подтвердил Гленарван.

– А теперь, друзья мои, – закончил географ, – скажите: не ясно ли, что наиболее вероятным, а вернее сказать – совершенно бесспорным является мой вывод о том, что речь здесь идет именно об Австралии?

– Несомненно, – единодушно ответили пассажиры и капитан «Дункана».

– Скажите, Джон, – спросил тогда Гленарван капитана, – в достаточном ли количестве имеется у вас съестных припасов и угля?

– Да, сэр, я с избытком всем запасся в Талькагуано. К тому же мы легко сможем еще пополнить наш запас топлива в Капштадте.

– В таком случае, дайте приказ к отплытию…

– Еще одно соображение… – перебил Гленарвана майор.

– Говорите, Мак-Наббс!

– Как ни много у нас шансов на успех в Австралии, а не следовало ли бы нам все же на день-два сделать остановку у островов Тристан-да-Кунья и Амстердамских? Нам ведь это по пути. И тогда уж мы окончательно убедимся в том, что у этих островов не осталось следов крушения «Британии».

– Ну и недоверчив же этот майор! – воскликнул Паганель. – Он стоит на своем!

– Я стою главным образом за то, чтобы нам не пришлось возвращаться назад в том случае, если Австралия не оправдает наших надежд.

– Эти меры предосторожности кажутся мне разумными, – заметил Гленарван.

– И, уж конечно, не я стану вас отговаривать от них, – добавил Паганель, – напротив!

– Тогда, Джон, отдайте приказ идти к островам Тристан-да-Кунья, – распорядился Гленарван.

– Немедленно, сэр, – ответил капитан и отправился на свой мостик, в то время как Роберт и Мэри Грант горячо благодарили Гленарвана.

Вскоре «Дункан», держа курс на восток, уже рассекал своим форштевнем волны Атлантического океана, удаляясь от американских берегов.

Если бы яхта шла вдоль экватора, те сто девяносто шесть градусов, которые отделяют Австралию от Америки (или, вернее сказать, мыс Бернулли от мыса Корриентес), представляли бы собой путь в одиннадцать тысяч семьсот шестьдесят географических миль. Но тридцать седьмая параллель вследствие формы земного шара короче экватора, и, следуя по ней, яхте предстояло пройти всего лишь девять тысяч четыреста восемьдесят миль. От американского берега до островов Тристан-да-Кунья считается две тысячи сто миль. Это расстояние Джон Манглс надеялся пройти в десять дней, если только его не задержат в пути восточные ветры. Молодому капитана посчастливилось: к вечеру ветер стал заметно спадать, а затем изменил свое направление. Море успокоилось, и «Дункан» получил возможность проявить все свои бесподобные качества.