А хозяин ничего и не подозревал больше месяца.

… Из Волгограда Олег вернулся радостный: экзамены и зачёты за пятый курс сдал, на душе было легко, «хвостов» в институте не значилось, через каких-то полгода он будет дипломированным юристом.

Усиленно готовил Линду к соревнованиям. Александрова и Литвинова с Джоем включили в состав команды от Придонского УВД. Сражаться им с коллегами-кинологами предстояло в этом году в столице, в Москве.

Чечня, обиженная Кремлём, снова грозно напомнила о себе: в Москве один за другим загремели взрывы, рушились дома, гибли сотни людей. Доставалось и троллейбусам, и самому любимому москвичами и гостями столицы транспорту — метро.

По команде главного управления уголовного розыска в Москву из Придонска уехали несколько кинологов с собаками. Поехал и Олег с Линдой.

А Придонск тем временем тоже оказался под прицелом террористов — едва не взлетел на воздух железнодорожный вокзал. Чудо спасло и само здание, и тех пассажиров, которые были в тот момент в зале ожидания: бомба почему-то не взорвалась, сработал только детонатор.

Спецслужбы города «стояли на ушах», ФСБ и УВД области перешли на усиленный режим несения службы, задействовали и оставшихся в городе кинологов с собаками. Сбиваясь с ног, псы обнюхивали сверху донизу и этот вокзал, и другой, курского направления, и все три городских автовокзала, и аэропорт… И неизвестно, что ещё надо было обследовать и чекистам, и милиционерам, и собакам, убедиться в том, что в городе, в общественных его местах, нет больше «адских машин».

Несколько дней Придонск жил в большом напряжении, пресса и горожане нервничали, из ФСБ, возглавившей поиск террористов, информация поступала скудная и противоречивая — дескать, очевидцы сообщили приметы бандитов, это две женщины и мужчина «кавказской национальности», уже составлены их фотороботы, и поимка преступников — дело ближайшего будущего.

Но трое террористов «кавказской, национальности» благополучно удрали из Придонска, следы их затерялись где-то в Чечне. Потом загремели взрывы на вокзале Пятигорска, в электричках и поездах южного направления, громыхало по-прежнему в Москве…

Милиция Придонска, в частности, уголовный розыск, предпринимали серьёзные профилактические меры — патрулирование улиц в ночное время, проверка документов у всех без исключения граждан, так или иначе похожих на выходцев с Кавказа, работа с агентурой. Работали напряжённо и кинологи — те, что оставались в городе. Полковник Савушкин лично контролировал работу всех подразделений своего управления, в том числе и Центра служебного собаководства. Потому и звонил сюда время от времени.

Позвонил и сегодня.

— Шайкин, это Савушкин.

— Узнал вас, товарищ полковник. Здравия желаю.

— Добрый день… Хотя, какой день, половина десятого вечера… Какие планы у твоих кинологов на предстоящую ночь?

— Патрулирование по городу, посещение вокзалов, общественного транспорта, проверка остановок…

— Размахнулся!… Что-нибудь одно надо делать. Больше пользы будет. Сосредоточь внимание на урнах у остановок транспорта, там закладки наиболее вероятны.

— Есть!

— Днём чем занимались?

— Текущая работа, Юрий Николаевич: дрессировка, наблюдение ветеринара, кормление…

— По взрывчатым веществам сколько у тебя собак работает?

— Две — Александрова и Литвинова, обе в Москве, как приказали.

— Столицу, конечно, надо защищать в первую очередь, но и тут, дома, ушки на макушке надо держать. По взрывчатке почему так мало собак?

— Ну… раньше как-то и нужды не было, товарищ полковник. Больше общерозыскные, обходились.

Савушкин помолчал.

— Сколько у тебя всего собак, Шайкин?

— Тридцать две. в строю — двадцать семь.

— Почему не все?

— Больны, Юрий Николаевич. Один застудился сильно, другой. лапу повредил, третий…

— Так, ладно. Собак максимально задействуй, Геннадий Васильевич. Целый взвод кобелей и ничего пока на нашли! Пусть хоть народ видит, что твои кинологи что-то делают, что собаки работают. Это и для преступников предупреждение, профилактическая мера.

— Я понимаю, товарищ полковник. Сам в нынешнюю ночь намерен поработать.

— Поработай, это похвально. Ты кинолог опытный, всю жизнь с собаками возишься… Псы, вообще-то, есть у тебя хорошие? Я только про Гарсона слыхал, да у Александрова… как её?

— Линда.

— Да, Линда. А ещё?

— Рокки, Джой, Тарзан, Альфонс…

— Клички все какие-то американские!… Ты за Америку, что ли, Шайкин?

— Нет, я за Россию, товарищ полковник!

— А почему собак по-русски не называете? Трезор, к примеру. Барбос, Фирс… У моего деда, например, Прошка на цепи сидел. Ничего, знал свою кличку, добро хозяйское хорошо стерёг.

— Н-не знаю, товарищ полковник. Так принято — собак громкими именами называть, они их лучше запоминают. Вспомните: Мухтар, Рекс…

— Опять же иностранщина, Шайкин! Пёс и русскую бы кличку хорошо запомнил: тот же Прошка, Лада, Ваня… Ну, Ваня, может, и не совсем ладно звучит, а вот Захар, или Ермак! Чем плохо? Антип!…

— У многих собак родословная, Юрий Николаевич, клички заводчиками присваиваются. Тут мы ничего не можем изменить.

— Всё равно, перекос. Ты же взрослый человек, Геннадий Васильевич, в милиции давно служишь. Должен понимать: патриотизм он с мелочей начинается. Сегодня твой пацан майку с небоскрёбами Нью-Йорка надел, завтра собачку свою Джеком назвал, или той же Линдой. А это опять — американское женское имя. Или Гарсон, царство ему небесное! Герой, конечно, молодец. Но это же официант по-французски. А как бы красиво звучало: в Чечне погиб не Гарсон, прислужник за столом, а… Ерофей, например.

— Да, было бы красивее, товарищ полковник, я с вами согласен. — Шайкин был с начальством податливым, мягким. Надо до пенсии дотянуть, тут и осталось каких-то пару лет!

— Или этот, Альфонс, — продолжал Савушкин. — Опять же аморальная кличка. Это — содержанец, бабский угодник. Он что там у тебя — в производителях ходит? Чей это пёс?

— Старшего лейтенанта Рискина, товарищ полковник! Должен сказать, что Альфонс в общерозыскном деле дока. И потом, мне Рискин объяснял. Альфонсы эти — были знаменитыми королями: Испании, Португалии, ещё какой-то страны, я забыл.