Ко мне подошла баба Маша и обняла так крепко, что я вновь удивился – откуда в старушке столько силы?

– Спасибо, Володенька, – сказала Бабуля. – Что бы мы делали, если б ты не вернулся?

– Пожалуйста, баба Маша. То ли ещё будет, – улыбнулся я.

Посмотрел на то, как радуются мои люди, и удовлетворённо кивнул.

Сегодня я дал им не просто надежду. Я доказал, что их господин выполняет обещания – а значит, они будут верить мне и дальше.

– Надо что‑нибудь праздничное приготовить! – встрепенулась Бабуля. – Где там рыжий твой? Надо его в погреб отправить.

– Вон он, – я указал на Артёма, который веселился вместе с дружинниками. – Ты особо не привыкай, баб Маш. Артём скоро понадобится мне для более важных дел.

– Да что этому охламону важного можно поручить? – махнула рукой старушка. – Ну, тебе виднее, конечно. А пока пущай мне помогает.

Спустившись с крыльца, я подошёл к Добрынину и Базилевскому.

– Никита, как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, ваше благородие, – ответил тот. – Есть приказы?

– Ты нужен на военном совете. Вы тоже, Филипп Евгеньевич.

– Само собой, – кивнул Базилевский.

– Я могу переодеться? – спросил воевода. – На совете надо выглядеть подобающе.

Я знал, у Никиты есть пунктик на том, что офицер всегда должен выглядеть безупречно. Поэтому молча кивнул, а Добрынин приложил руку к козырьку и направился в казарму.

– Пойдёмте в дом, Филипп Евгеньевич. Попросим бабу Машу заварить нам чаю. Нам предстоит долгий разговор, на котором будет решаться будущее рода Градовых…

Когда мы вошли в усадьбу, Базилевский не смог скрыть огорчения. Он застыл на пороге, оглядываясь и придерживая очки. В холле царил полумрак – свет проникал лишь через окна. На потолке висела кристальная люстра, но лишних мана‑камней у нас для неё не было. Светлый ковёр под ногами забился пылью, а на стене возле лестницы потрескалась штукатурка.

Рабочих рук и ресурсов, чтобы поддерживать дом в приличном состоянии, не хватало. И несмотря на то, какой удручающей была эта картина, восстановление усадьбы пока что не стояло в числе моих приоритетов.

– Демоны меня возьми, – тихо произнёс Базилевский. – Не могу поверить, что этот заброшенный дом и усадьба вашего рода – одно и то же место.

– Вы ещё не были на втором этаже, Филипп Евгеньевич, – сказал я. – В женской половине обрушилась крыша, часть комнат сгорела.

Юрист рассеянно помотал головой, будто не мог в это поверить, а затем вздохнул и сказал:

– Простите, ваше благородие. Я слегка шокирован. Видеть всё это собственными глазами больно. Не представляю, каково было вам, когда вы вернулись из Тибета.

– Хорошо, что мне было куда вернуться, не правда ли? – пожал плечами я. – Всё могло закончиться куда хуже.

– Завидую вашему оптимизму. Впрочем, вы правы! Худшее позади.

– А впереди у нас много работы, – я жестом пригласил Базилевского в гостиную.

Служанка принесла нам фирменный Бабулин чай с листьями смородины. В качестве закуски подали свежий козий сыр, кислую вишню и овсяное печенье.

Едва мы успели наполнить чашки, как в комнату вошёл Никита. В своём безупречном мундире он выглядел уже не таким ослабленным – хотя тёмные круги под глазами всё же выдавали его состояние.

– Простите за ожидание, господа, – воевода щёлкнул каблуками. – Разрешите присоединиться.

– Отбрось формальности, – сказал я и хлопнул по дивану рядом с собой. – Садись.

Мы выпили по чашке чаю и перекусили, а затем я сказал:

– Итак, давайте подведём небольшие итоги. Что мы имеем? Я официально принял титул, получил магическую силу и связал себя с Очагом. Благодаря Филиппу Евгеньевичу мы добились прекращения огня, а моего брата прямо сейчас везут в надёжное место, где его будут охранять имперские солдаты.

Базилевский и Никита молча смотрели на меня, не перебивая. Они оба понимали, что это лишь вступление.

– Но это светлая сторона, – продолжил я. – А есть и тёмная. Уровень Очага упал до первого, потому что я взял его силу для активации своего Истока. Купол уменьшился вдвое, прочность тоже сильно упала, как и атакующая мощь Очага. Сейчас мы можем не бояться нападения, но как только суд будет окончен – война возобновится.

– Позвольте перебить, Владимир Александрович, – сказал Базилевский. – Есть шанс, что по итогам разбирательства правительство примет решение остановить войну.

– Этого не будет, – качнул головой я.

– Почему?

– Хотя бы потому, что меня не устраивает такой вариант. Я намерен разбить альянс и вернуть все наши владения.

– Только победа, – ухмыльнулся Никита.

Переплетя пальцы, Филипп Евгеньевич с сомнением оглядел нас обоих.

– Понимаю ваше рвение, господа. Но как вы собираетесь одолеть врагов на поле боя? Почти все земли Градовых захвачены. Дружины нет. Оружия и артефактов нет. Экономика в руинах…

– Пока идут судебные тяжбы, нам предстоит нарастить силы, – сказал я. – Для этого мы здесь и собрались – чтобы обсудить, как сделать это наиболее быстро и эффективно.

Базилевский собирался сказать что‑то ещё, но я приподнял ладонь, и он уступил мне слово.

– Давайте начнём вот с чего. Как по‑вашему, Филипп Евгеньевич, сколько времени у нас есть? Когда суд вынесет решение?

– Трудно сказать, господин. Подобные дела могут тянуться годами, но это явно не наш случай. Думаю, Муратов будет стараться завершить всё как можно скорее. Даже более того, я уверен, что он готов понести определённый ущерб, лишь бы прекращение огня отменили как можно скорее.

– Граф Муратов не дурак, – кивнул Никита. – Он понимает, что мы будем наращивать силы, и постарается этого не допустить.

– Выходит, в наших интересах затянуть разбирательство, – сказал я и снова спросил у Базилевского: – На какой срок мы можем рассчитывать?

– Я боюсь ввести вас в заблуждение, Владимир Александрович. Если брать наилучший расклад – думаю, пара месяцев. Или того меньше. Но Рудольф Сергеевич может пойти ва‑банк и просто признать свою вину. Ему придётся заплатить немалый штраф государству за нарушение правил войны, освободить Михаила, репутация серьёзно пострадает… Но зато он сможет немедленно повести свои войска на штурм.

– Погодите, но ведь Муратов не один, – поправив воротник кителя, сказал Добрынин. – Судят не только его, но и фон Берга с Карцевой.

– Верно мыслишь, воевода, – улыбнулся я. – И я мог лично убедиться, что между членами альянса есть разлад. Фон Берг идиот, который легко поддаётся на провокации и наверняка жаждет отомстить за завод. Карцева вообще не хочет воевать. Муратов – единственный разумный человек среди них, и поэтому самый опасный.

– Поверьте, остальных тоже стоит опасаться, – качнул головой Филипп Евгеньевич.

– Не подумайте, что я недооцениваю наших противников, – я взял со стола чашку и сделал глоток. – Просто уже придумал, как с ними бороться. Общая стратегия такова, господа, послушайте внимательно.

Я сдвинул тарелки и чашки к краям стола. Взял печенье и положил его по центру.

– Первое – наше поместье. Никита, мы должны построить укрепления и в целом организовать оборону. Это твоя задача. Приготовь план, составь список того, что тебе понадобится – от строительных материалов и количества рабочих рук до боевых артефактов.

– Есть, – кивнул Добрынин.

– Дальше, Очаг, – я положил сверху на печенье кусочек сыра. – Это моя забота. Необходимо повысить его уровень хотя бы до второго. Простейший для этого способ – использовать ядра аномалий. Так что необходимо создать несколько поисковых отрядов, которые пройдутся по глуши и отметят на карте места, где есть аномалии.

– Вихревик рядом с поместьем может помочь? – спросил воевода.

– Конечно, и я уже знаю, как достать его ядро. Займёмся этим в ближайшее время. Слушайте дальше. Филипп Евгеньевич, у вас две основные задачи. Во‑первых, затянуть разбирательство, чтобы у нас было больше времени. Во‑вторых, добиться того, чтобы враги получили как можно больший урон. Как материальный, так и репутационный.