– Да облегчит бог это дело. Бог любит спокойствие. Будем ждать удобного случая. Не унывай.
Стали Муса-джан и Вали-джан каждый день ходить на охоту, время коротать приятно. Однажды они ушли на охоту, а Сухейли уже услыхал, что есть такие замечательные охотники и богатыри и что зовут их Муса-джан и Вали-джан. И кто-то сказал ему: «Эти кубки никому, кроме них, не сбить». Тогда он послал семь солдат за Муса-джаном и Вали-джаном и приказал привести их к нему добром или силой. Отправились солдаты и говорят между собой: «Их всего двое. Чего долго возиться? Как приедем, тут же свяжем их и потащим».
Ладно! Остановились всадники перед крепостью Вали-джана. Мир-вали, сын Вали-джана, был еще маленький мальчик, занимался игрой в бабки и другими играми. Но когда он увидел всадников, то вышел вперед, поздоровался с ними и сказал:
– Сойдите с коней, проходите в дом, угощайтесь. А дело ваше с помощью бога будет сделано.
Но солдаты его не слушают, с коней не слезают. Тут подоспели Муса-джан и Вали-джан. Они еще издали увидали всадников перед крепостью, и Муса-джан сказал:
– Сдается мне, что Мир-вали не встретил этих гостей с подобающим уважением! Почему они не спешились? Клянусь, если он не оказал гостям почтения, не быть ему живым!
Но когда они подъехали ближе, то услыхали, как Мир-вали просит гостей: «Сойдите с коней, сделайте милость», а те не слушают. Вали-джан очень обрадовался и сказал:
– Молодец! Ты воистину мой сын, настоящий пуштун. Подъехали они совсем близко, глядят – а это семеро солдат. А у Вали-джана была сестра по имени Тано. Она стояла на
крыше и ждала, когда они приедут. Муса-джан увидел, что Тано стоит на крыше, и понял, что тут что-то не так. И тогда Муса-джан обратился к Тано – что она ни скажет, он услышит и сказал такие стихи:
Услыхала это Тано и с крыши пропела в ответ:
У Муса-джана и до этого на сердце неспокойно было. А он никогда не расставался с ружьем, которое он прозвал «хам-дам» – «истинный друг». Когда Муса-джан услышал имя Сухейли, у него глаза на лоб вылезли, он схватил ружье, уперся прикладом в землю и нажал курок. Прогремел выстрел, солдаты
Сухейли подумали: «Сейчас всех здесь перебьет!» И обратились к Муса-джану:
Но Муса-джан и слушать их не стал. Стрелял, пока не прикончил шестерых. А один солдат спасся бегством. Прибежал к Сухейли, еле дышит. Так, не переводя дыхания, вбежал в дар-бар. Рассказал он все падишаху, что они, мол, такие люди, что тебе с ними не справиться, и что Бабый была там же.
Падишаху неловко стало:
– Тебе следовало рассказать мне это наедине. Кто говорит такое при всех, на людях, в дарбаре?
Стал Сухейли ломать голову над тем, чем все это кончится. Придворные сказали ему:
– Силой здесь не возьмешь. Вот если ты пошлешь им обещание на священном Коране с печатью, может быть, они прибудут. А тогда делай с ними все, что хочешь.
И Сухейли написал в святом Коране свое обещание, поставил свою печать, вручил книгу сеидам и отправил их к Муса-джану и Вали-джану, чтобы они их уговорили.
Когда сеиды добрались до крепости, они увидели, что Муса-джан и Вали-джан разложили на крепостной стене в ряд яйца и но очереди сбивают стрелой одно яйцо за другим. Так они упражнялись в меткости. Сеиды бросили в руки Вали-джану и Муса-джану Коран. Те поймали, поцеловали его и спросили сеидов:
– С чем вы приехали? Что за дело у вас?
Сеиды рассказали им всю историю Сухейли и Гульмакый от начала до конца.
Ладно, побратимы выслушали сеидов с большим почтением и отпустили их, пообещав:
– Хорошо. Завтра мы приедем вслед за вами.
Когда сеиды уехали, они тут же пошли домой и стали советоваться между собой, ехать им или нет. Сестра Вали-джана Тано сказала им:
– Не ездите, ведь это враг. И в словах его таится коварство. Врагу верить нельзя, пусть он даже клянется Кораном. Никто не должен верить врагу.
Но как ни уговаривала их Тано и другие, они не послушались и сказали:
– Мы поедем, а не то люди будут смеяться не только над нами, но и над детьми нашими. Они станут говорить им: «Ваши отцы прятались от Сухейли дома, под юбкой у своих жен».
Они закончили все дела, легли спать. А эта Тано всю ночь заснуть не может, не идет сон ей на ум! Говорит сама себе: «Если усну, то не увижу их больше». Но в конце концов мысли у нее смешались и она заснула. И видит она сон: «Из-за меня сломается один браслет». Тут же проснулась Тано в смятении: «Не дай бог, чтобы случилось несчастье».
Рано утром вывел Вали-джан коня седлать, а конь заржал. Тано услышала и сразу же воскликнула:
То есть: «Не ездите! С вами случится несчастье».
Ладно! Они вышли, а женщины разом заплакали. Когда выехали друзья из крепости, Вали-джан дал поводья коня Муса-джану и попросил подождать его немного.
– Я пойду успокою этих женщин,- сказал он. Вали-джан вошел в дом и некоторое время увещевал и успокаивал женщин:
– Не плачьте, бог милостив, мы вернемся обратно! А Муса-джан ждал у ворот, он запел:
Вали-джан тут же вышел из дома, оба вскочили на лошадей, но тут вышла Тано и запела:
Тано подумала, не обиделся ли Муса-джан, мол, «у Вали-джана есть сестра, а у меня никого нет». И тогда она обратилась и к нему:
То есть: «Смотри, чтобы не вырыли яму под столбом, будь осторожен, не попади в нее». А потом запела еще:
А смысл ее песни был такой: «Если тебя будут угощать, то ты скажи, что у нас пост. Будь осторожен, ничего не ешь у чужих- как бы они не подсыпали в пищу яда!»
Ладно! Попрощались они с домом и отправились в путь. Все свое оружие, даже лук со стрелами, взяли с собою. Ехали они, ехали и наконец прибыли в город. А те люди, которых посылали за ними, пришли к падишаху:
– Дайте нам награду или отблагодарите еще как-нибудь!
И они рассказали, что привели Муса-джана и Вали-джана. Сухейли очень обрадовался и устремился им навстречу. Только он сел на коня, а они уж тут как тут, входят в дарбар. Муса-джан и Вали-джан подумали: «Сейчас он убьет нас здесь ни за что ни про что. Нет, надо узнать тайну Сухейли, догадаться, чего он хочет». И тогда Вали-джан запел:
