Гульмакый проплакала некоторое время, а потом подумала: «И этот тоже умер! Вали-джан умер, Муса-джан сошел с ума и исчез, – никого у нас не осталось. Видно, придется мне отдать себя в руки Сухейли».

Тогда она вытащила Мир-вали из оврага, а Сухейли еще не скрылся из виду, и вот она обратилась к нему:

И она подняла кверху ногу Мир-вали, чтобы показать, что тот умер и теперь все кончено, пусть Сухейли ее увозит. Сухейли подумал, что Гульмакый сама убила Мир-вали, и радостный вернулся к ней. Он посадил ее на коня к себе за спину и отвез ее во дворец домой. А Мир-вали тут же зарыли в землю. Оставим тут Гульмакый и Сухейли, пусть себе живут, как им нравится. Посмотрим, что сталось с Муса-джаном.

Муса-джан целыми днями охотился. Если что добудет, принесет к пастуху, они поедят вместе. Иногда он вспоминал Вали-джана и плакал, но больше бродил, совсем безумный.

Однажды он отправился на охоту и ранил стрелой горного барана, но тот от него скрылся. Муса-джан бродит в поисках барана, и тут его увидел пастух и обратился к Муса-джану:

Муса-джан отправился искать. Глядит, впереди на горе молодая газель. Муса-джан хотел ее застрелить, прицелился, натянул тетиву, но бог дал об этом весть газели. Газель сказала Муса-джану:

– Эх, бедняжка! Какой тебе прок от моего мяса? Пойди лучше посмотри, что случилось с твоей прекрасной возлюбленной Гульмакый и Мир-вали.

И тут Муса-джан вспомнил Гульмакый и дом. Пошел он обратно. Пришел к пастуху и запел:

Муса-джан тут же попрощался с пастухом и отправился прямо домой. Когда вошел он в ворота крепости, жена Мир-вали запричитала:

То есть: «Мир-вали умер». Трудно описать, сколько слез пролили они. Она рассказала обо всем случившемся Муса-джану и добавила:

– А все зло пришло от твоих братьев.

Кое-как Муса-джан провел ночь, а утром вышел из крепости, сердце у него щемит, видит – сидят перед воротами все семеро его братьев и у всех семерых отрублены уши. Увидел их Муса-джан и в сердцах запел:

Бог услышал эту его молитву, и все семеро братьев тут же умерли на этом самом месте.

А Муса-джан вернулся в дом, оседлал коня и собрался в путь. Все женщины в доме умоляли его не уезжать, но он не оставался, говорил:

– Если мне сейчас остаться дома, то это будет трусость.

И уехал. Едет по дороге, пока не приехал в одно место. Видит, крестьянин засучил штаны и лопатой пускает воду в арык. Муса-джан остановился и подумал: «Куда же мне теперь ехать?» И вот он заколол своего коня и бросил его мясо на съедение птицам. Лук и стрелы тоже бросил. Крестьянин про себя говорит: «Погляди, что за сумасшедший! Зарезал своего коня, бросил все свое имущество!» А Муса-джан подошел к арыку, разрушил запруду и выпустил воду. Крестьянин ему говорит:

– Что делаешь? Ведь мне одному не запрудить арыка! А Муса-джан отвечает:

Муса-джан ему сказал:

– Я хочу испытать тебя: коли ты мужчина, то поставишь запруду один. Были у меня такие молодцы, да все поумирали. И вот я заколол своего коня и бросил лук и стрелы.

Но потом он вместе с крестьянином все же поправил запруду, У коня Муса-джана подковы были золотые. Крестьянин подошел, стал сдирать их с копыт. Увидел это Муса-джан, бросился к нему:

– Ты зачем сдираешь подковы моего любимого копя? Чтоб твои ноги отсохли.

Схватил он крестьянина, поднял его над землей и убил. Лотом отправился дальше. Видит на дороге маленького плешивого мальчишку. И того звали тоже Муса-джан. Взрослый Муса-джан обратился к нему так:

Плешивый рассердился: «Зачем называет меня плешивым?» И вот он ответил:

Пошел Муса-джан дальше. Подошел к пруду, а в нем купаются девушки. Муса-джан подошел к их одежде и уселся на нее. Как ни умоляли его женщины отдать их платья, он не отдавал. Наконец Муса-джан сказал им:

– Сообщите Гульмакый, что я здесь, и приведите ее. Женщины согласились. Он заставил их поклясться и только

после этого отдал им одежду. Они оделись и ушли.

А среди них была одна плешивая женщина. Она пошла тайком к Сухейли и передала ему, что появился Муса-джан, все ему рассказала. Другие же женщины оповестили Гульмакый.

Сухейли подумал: «Как бы дело снова не обернулось плохо. Нет, надо мне прибегнуть к хитрости. Ведь Муса-джан влюблен в Гульмакый». Короче говоря, Сухейли надел платье Гульмакый, накинул чадру, чтобы Муса-джан принял его за Гульмакый, а сам взял кинжал и нож. «Я его сразу же ударю кинжалом»,- думал Сухейли. Когда Сухейли вышел из ворот, Гульмакый не могла ничего сделать. Она поднялась на крышу и запела песню, обращаясь к Муса-джану:

Но Муса-джан настолько устал, проливая пот, что не слышал этих слов. Посмотрел он, а перед ним стоит точь-в-точь Гульмакый и лицо у нее закрыто,- а Сухейли надел как раз тот наряд, что Муса-джан подарил Гульмакый. Муса-джан посмотрел на него и воскликнул:

– Да это Гульмакый!

И Сухейли бросился к Муса-джану, раскрыв объятия. Муса-джан и Сухейли обнялись, а когда Муса-джан пошевельнулся, Сухейли ударил его кинжалом в живот. И Муса-джан, обливаясь кровью, оторвал Сухейли от земли, уселся ему на грудь и пропел:

То есть: «Ты ведь прикончил меня, я умираю. Зачем же мне убивать тебя? Ведь тогда Гульмакый снова овдовеет». Сказал он это, отпрянул от груди Сухейли и испустил дух. Он умер, да простит его бог!

А Сухейли вернулся домой. Он сказал Гульмакый:

– Я убил Муса-джана. Теперь никто не стоит между нами, и ты должна уступить.

Гульмакый ответила ему:

– Да! Теперь я твоя, ты можешь делать со мной, что хочешь. Но ведь ты столько претерпел. Надо тебе непременно для успокоения души построить хорошую гробницу Муса-джану. Ведь Муса-джан еще и сын моего дяди и умер он в пути, без исполнения желаний.