— Так много? — Она покачала головой. — И на земном ты говоришь лучше, чем большинство тех, для кого он родной. Только немного странно, что у тебя нет акцента.

Он переменил положение, потянулся за гитарой и начал возиться с торчащими наверху колками.

— Когда-то у меня был акцент, — пробормотал он, поворачивая колок и дергая струну. — Но когда меня отправили… в командировку… то сочли, что было бы неразумно, если бы я говорил на земном с лиадийским акцентом.

— О! — Она перевела дыхание. — Мой друг, тебе следовало бы бросить твою работу.

— Я над этим думаю.

— А о чем тут думать?

— Как это сделать.

Он дернул очередную струну. Дзынь! Она изумленно воззрилась на него.

— Скажи им, что с тебя хватит, что командировка закончена и ты хочешь снова стать разведчиком. Можешь добавить «пожалуйста».

Блямс!

Он покачал головой, прислушиваясь к вибрирующей струне.

— Они ни за что на это не согласятся. Я прожил слишком долго, узнал слишком много, до слишком многого додумался сам.

Буме!

— Тебя убьют?

Мири явно в это не поверила, и он особенно оценил то, что она постаралась, чтобы ее голос прозвучал совершенно прозаично.

Он быстро провел пальцами по струнам у порожка и поморщился от получившейся какофонии. Перед его мысленным взором бежали цифры: ему не следовало вести этот разговор, ему вообще не надо было помогать Мири, он напрасно за ней вернулся… Казалось, цифры пытались сказать ему именно это. И теперь он расплатится своей жизнью. Он попытался не обращать на цифры внимания. ВВЗ составляла 0,08.

— Вал Кон!

Он поднял голову, удерживая гитару на коленях за хрупкий гриф. Цифры бежали все быстрее, переключаясь с одного Контура на другой, так быстро, что он почти не успевал за ними следить.

Смерть и опасность. Позор и смерть. Бесчестие и уничтожение…

Его мышцы напрягались, дыхание учащалось — а цифры все бежали.

— Вал Кон!

В ее голосе звучала все большая тревога.

Он помотал головой, с трудом подбирая слова.

— Скорее всего, меня убьют, — выдавил он из себя, завороженно наблюдая, как цифры вспыхивают, бегут обратно и снова вспыхивают, подсчитывая падающие шансы на то, что он проживет месяц, неделю… — Хотя мой Клан действительно силен, что несколько снижает… — Ему было трудно дышать. Казалось, он слышит себя откуда-то со стороны, а в нем самом, там, где была истина, где был ОН, он ощущал жар и потребность спрятаться. — …Вероятность того, что меня убьют открыто.

У него пересохло во рту. Шум в ушах усиливал удары сердца, колотившегося о почти опустевшие легкие.

Он крепче сжал гитару и встретился взглядом с Мири.

— Они не захотят конфликта… конфликта с Кланом Корвал. Так что… вероятно… меня просто…

Он обильно потел, но руки у него были ледяными.

— Просто?… — переспросила она едва слышным шепотом.

— Просто сотрут… а телу дадут вернуться домой.

Воздух был слишком горячим и слишком разреженным, но только для него, а не для Мири. Ему необходимо было убежать от нее… уйти… УЙТИ! ПОСМОТРИ НА ЦИФРЫ!

Трр-рах! Гриф гитары раскололся у него в руке, и он отскочил назад, роняя гитару и ловя ртом воздух. Он искал выход. Рубашка душила его, а перед ним злобно горели цифры: он мертв, мертв, нулевой шанс на выживание. Он изо всех сил ухватился за стену, чтобы не упасть.

— Нет! Нет! Не здесь! Черт подери, не здесь!

«Я не умру здесь. Я выберусь…»

— Вал Кон!

Отчаянный крик пробился сквозь его панику, на секунду разорвав путы ужаса. Это имя показалось ему таким надежным: Вал Кон. На самом деле — Вал Кон йос-Фелиум Разведчик, Художник Преходящего, Убийца Старейшего Дракона, Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки… и откуда-то ее голос добавил: «Крепкий Парень!»

Он рыдал и держался. А потом вдруг обнаружил, что задыхается, прижавшись к прочной каменной стене. В нескольких шагах от него с протянутыми руками и страхом в глазах стояла Мири. Он постепенно выровнял дыхание и заставил себя успокоиться, чувствуя, как воздух охлаждает его, а руки начинают согреваться.

Цифры были четкими: ноль и ноль. Никакой надежды на выживание по выполнении задания. Само задание провалено. И, следовательно, он мертв.

Он сделал еще один вдох, привалился к стене и принял медленное сползание на пол как вполне естественное и даже приятное. Вырвавшийся у него звук был почти смехом.

— Вал Кон! Ты здесь?

Он кивнул.

— Здесь, — ломким голосом сказал он.

Она осторожно приблизилась и опустилась рядом с ним на колени, пристально глядя ему в лицо своими серыми глазищами.

— Мири?

— Угу.

Его дыхание все еще замедлялось, легкие болели от чрезмерно интенсивного дыхания, но он был спокоен. Он знал свое имя и знал при этом, что он в безопасности.

— Мири, кажется, я только что умер.

Ее брови взлетели вверх, и она протянула руку, прижав прохладные пальцы к пульсу у основания шеи. Качая головой, она убрала руку.

— Сержант Робертсон вынуждена доложить о сбое в системе, сэр.

Он рассмеялся: рваный, колючий звук. А потом поднял обе руки и провел пальцами по промокшим от пота волосам.

— Умер, — повторил он. — Контур показал, что я мертв, в ту секунду, когда я сказал тебе, что меня сотрут. — Его дыхание уже почти вошло в норму, и он чувствовал себя совершенно спокойным, хотя и измотанным, как никогда прежде. — Кажется, я ему поверил… запаниковал или… еще что-то. Я им верил!..

— А Контур, — с надеждой спросила Мири, — он исчез? Сломался?

— Нет… Здесь, по-прежнему. Думаю, не сломался. Но, возможно, его запрограммировали так, чтобы он мне лгал… Ты это понимаешь? — неожиданно спросил он у нее. — У меня отняли так много! Сказали — чтобы я выжил. Ведь выжить же важно, правда? Мою музыку, мои сны… так много… и все для того, чтобы давать жизнь штуке, которая лжет… — Он потер лицо ладонями. — Не понимаю…

Мири осторожно прикоснулась к его руке. Он мгновенно перевел взгляд на нее, заметив ее неуверенность и напряженность.

— Да?

Она прикусила губу.

— Извини… что значит — стереть?..

Ее голос был тихим и робким, почти не ее.

Он чуть поменял позу, ударившись ногой об упавшую гитару. Неловко двигаясь, он поднял инструмент, нежно обхватив расколовшийся гриф.

— Ах ты, бедняжка…

Подняв глаза, он слабо улыбнулся.

— Стереть — это… — Он покачал головой, с тревогой ожидая появления призрачных уравнений. — Был создан аппарат, в соответствии с идеей о том, что было бы… удобно… если бы шпион не изображал кого-то, а становился им. Считалось, что этого можно добиться… сгладив собственную личность шпиона и наложив поверх нее другую. — Он ничего не видел. Экран перед его внутренним взором оставался пустым. — Когда задание будет выполнено, вторую личность устранят, а личности агента позволят вернуться.

Он замолчал, чтобы перевести дыхание. Мири пристально наблюдала за его глазами. На лбу у нее залегла тонкая морщинка.

— Аппарат работал плохо. Единственное, что он делал, — это полностью устранял первую личность. На остатки привить новую личность не удавалось. И обычным обучением уже нельзя было воспользоваться. Личность исчезала безвозвратно, хотя тело могло дожить до весьма почтенных лет.

Ее сотрясла дрожь, и она опустила голову, судорожно сглотнув и зажмурившись. Ее затошнило.

— Мири!

Теплые пальцы скользнули по ее щеке, потом легли под подбородок, мягко настаивая на том, чтобы она подняла голову. Она послушалась, не открывая глаз, и спустя секунду почувствовала, как он утирает ей слезы.

— Мири, посмотри на меня, пожалуйста.

В следующий момент она открыла глаза, но улыбнуться не смогла.

Его собственная улыбка получилась более убедительной, чем при прошлой попытке. Он покачал головой.

— Было бы разумнее не оплакивать меня, пока тебе не покажут мое тело.

— Если мне покажут зомби, я его пристрелю!

— Я буду тебе очень благодарен, — серьезно ответил он.