В каюте Гильде стоял едва заметный запах табака и звучало тихое попискивание чем-то недовольного терминала. Склонившись над Клаусом, Ким первым делом отключил и снял с его головы нейротерминал. У него были все основания подозревать, что в нем-то все и дело. Потом проверил пульс и дыхание своего нанимателя. И то и другое присутствовало, но было подозрительно слабым. Попытки привести пострадавшего в сознание способами, перечисленными в многочисленных инструкциях по оказанию первой помощи, не возымели никакого действия.

Придав Клаусу более удобную (и более заметную для телекамеры) позу, Ким окинул каюту внимательным взглядом — не было ли в ней чего-либо предосудительного? Подобрал и сунул в карман выпавшую из рук Гильде пачку распечаток, выскочил в коридор и торопливо запер за собою дверь. Осмотрелся по сторонам и встретился глазами с Валькой.

Тот, видно, только что вернулся из своих странствий по запретным уголкам «Саратоги» и был немало удивлен видом своего нового знакомого, с определенно вороватым видом выбирающегося из чужой каюты. Ким понял, что пока не поздно надо перехватить инициативу предстоящего разговора.

— Вот что, — решительно произнес он. — С человеком, который летит в этой каюте, случилась беда. — Постарайся вспомнить — при тебе к нему заходил кто-нибудь?

— Как так — беда?

Валька отступил на шаг и сжался так, словно боялся, что Ким ударит его. Тот посмотрел ему в глаза и растерялся. Это были глаза не четырнадцатилетнего мальчишки, а затравленного волчонка. Глаза, наполненные страхом и непонятным, неожиданным разочарованием.

— Он — без сознания, — объяснил Ким. — Я сейчас вызову врача. И кого-то из офицеров. Но скажи — ты никого не видел здесь?

— Нет.

Испуг Вальки вроде отступил.

— Я вообще только один раз видел вашего... друга. Он — странный. Не знаю — заходил к нему кто или нет...

— Странный, говоришь? Это верно. Мы потом поговорим об этом... А сейчас лучше побудь у себя. И если только ты и вправду никого не видел... То и меня ты не видел. Так надо — идет? А я не видел, где вы гуляете с Ганом и Фором по вечерам. Я-то не видел, но вот если капитан вас засечет... Или ваша сопровождающая... И вообще — не надо по кораблю лазить где попало. Договорились?

В глазах Вальки теперь отразилась недетская тревога в смеси со вполне детским испуганным восхищением осведомленностью своего нового знакомого.

— Договорились, — с легкой неуверенностью в голосе произнес он и исчез за дверью своей каюты.

Ким почесал в затылке, затем уверенно подошел к коробке внутреннего интеркома, висящей на стене, сверился с бортовой базой данных и набрал номер дежурного по медблоку.

— Алло, — как можно более веско произнес он. — С вами говорит пассажир Яснов. У меня есть очень серьезные основания полагать, что с пассажиром Гильде из четырнадцатой каюты случилось несчастье...

После расспросов и препираний, которые показались Киму бесконечными, дежурный медик соизволил наконец появиться на месте действия. Был он человеком молодым и от излишней уверенности в себе явно не страдал. Золотистый блондин, весь в мелких кудряшках и комплексах: то щека у него дергалась, то он заходился нервическими вздохами... Словом, корабельный эскулап уже сам по себе создавал проблему.

Явился он, естественно, не один, а в сопровождении старшего помощника капитана, малорослого человека с густыми черными бровями, наделенного универсальным ключом, дающим право проникновения — в случае необходимости — во все помещения корабля. Перед этим по «громкой связи» «Саратоги» пассажира Клауса Гильде несколько раз попросили немедленно связаться с дежурным офицером. Ввиду того что Клаус не откликнулся, тревога, поднятая пассажиром Ясновым, представлялась старпому уже более обоснованной. О том же свидетельствовали и записи видеокамер службы внутреннего наблюдения.

— Значит, у вас была назначена встреча? — строго спросил он у Кима, вставляя универсальный корабельный ключ в прорезь замка.

Строгость его, впрочем, показалась агенту напускной. Похоже, старпом уже знал, что увидит внутри каюты.

— Да, — уверенно подтвердил наспех сочиненную версию событий Ким. — Но Гильде исчез с самого момента посадки на борт корабля. Он не отвечает ни на вызов по интеркому, ни, на звонки в дверь, ни на стук. В других помещениях пассажирского отсека мне не удалось его найти...

Старпом мрачно хмыкнул и отпер дверь. Громко покашлял, позвал Гильде по фамилии и наконец вошел в каюту. Обстановку он, как и ожидал Ким, оценил почти мгновенно: кивнул медику — «Действуйте!» и повернулся к агенту:

— Вы не заходили сюда?

— Нет. Все время было заперто. Я вообще никак не мог связаться с Клаусом с самого момента посадки.

— Я должен предупредить вас, что если будет обнаружено, что пассажиру Гильде нанесены какие-либо телесные повреждения, что он отравлен или что пропало что-либо ценное из его багажа... Одним словом, я вынужден буду использовать свои права на проведение предварительного расследования.

— Я прекрасно осведомлен о такого рода вещах, — заверил его Ким.

— Ах да... — припомнил старпом. — Вы же этот — как это... Частный расследователь...

Похоже, что доверия к Киму это воспоминание ему не добавило.

Достав карманный блок связи, он начал надиктовывать на память корабельного компьютера предварительный вариант акта о происшествии в каюте номер четырнадцать. На медика он временами бросал из-под своих кустистых бровей свирепые взгляды, призывая поторопиться с результатами осмотра пострадавшего. В ответ тот затравленно вздрагивал. Ким с наивным видом поднял и разглядывал шлем нейротерминала, стараясь оставить на нем (и вообще — повсюду в каюте) как можно больше отпечатков пальцев. Пусть потом хоть кто-то обвинит его в том, что он осуществил «несанкционированное вторжение в помещение космического судна, временно приравненное к жилищу частного лица». В каюту Клауса Гильде то есть.

— Положите на место! — раздраженно потребовал старпом. — Это очень дорогая штука, к вашему сведению...

— Требуется госпитализация, — сообщил свое заключение корабельный эскулап. — Глубокая кома. Еще немного — и имели бы жмурика на борту. Но, ничего — вытянем. Это, скорее всего, так называемый «компьютерный аут». Такой, знаете, конфликт... сбой в системе «человек — компьютер». Бывает, когда комп начинает контролировать те функции мозга, которые в норме контролировать не должен.

Он взял из рук Кима тускло поблескивающий шлем, взвесил его на руке и прищелкнул языком.

— «Аут» этот обычно случается при использовании таких вот — навороченных — нейротерминалов высокого уровня, когда у них портится автоблокировка. Или когда ее портят сознательно.

Он со значением поглядел на старпома.

Тот с подозрением покосился на Кима, но кучерявый эскулап разочаровал его:

— Этим любят заниматься вконец упертые инфонавты и любители компьютерных игр — зацикленные виртуалы, — пояснил он. — Знаете, чтобы якобы обрабатывать информацию на уровне подсознания. Или чтобы натурально, без всяких порогов, ощущать боль, переживать агонию... Лезут, дурачье, с кондовыми отвертками и кустарными микрочипами в святая святых сложнейшей системы. Зря только портят и «железо» и «софтину»... Пострадавший — похоже из таких. Вот видите, — он поднес нейротерминал к носу старпома, — в машинке явно копались. Нет фирменных пломб, и вообще...

— Ваш э-э... знакомый такими штучками грешил? — осведомился старпом у Кима уже гораздо более мягким тоном.

— Во всяком случае, инфонавтом его назвать можно было...

Тут Киму уже совершенно не приходилось кривить душой. Инфонавтом Гильде был. И еще каким...

— Мужик он на вид крепкий. — Старпом оценивающе посмотрел на полу бездыханного Гильде. — Только вот на крышу слаб, видно, оказался. Дурак дураком, другими словами. Насильно на него эту штуку не напялишь. И не заметить, что в машинке поковырялись, нельзя. Значит, сам ковырял и сам, по своей воле, и надел.