Он все-таки протянул руку и дотронулся до плеча человека, который все не спешил повернуться к нему. Но теперь наконец тот обратил внимание на Кима. Сделал ему знак садиться рядом. Подождал, пока Ким устроится на неудобном бревне, и только тогда повернул к нему свое лицо.

Да нет... Это было лицо самого Кима. Такого, каким он станет, наверное, через много лет. Очень нескоро.

Он сам смотрел на себя сквозь бездну времени. И странные боль и тревога были в этом взгляде.

— Теперь ты вспомнил? — спросил тот, другой, Ким. — Ты вспомнил, о чем хотел спросить меня?

Ким — тот Ким, что пришел к костру из темного леса, — молча покачал головой. В глазах его собеседника к тревоге и боли добавились жалость и досада.

— А ведь это так просто... Ведь о чем бы ты ни спросил меня, это всегда будет один и тот же вопрос. Люди вообще хотят знать тайны. Тайны бывают разными. Но там, в глубине души, каждый всегда задает себе только один вопрос. Только один. Человек жаждет знать. Раскрывать тайны. Но никогда не знает, спасет его полученное знание или погубит...

Ким прикрыл глаза и кивнул самому себе.

— Теперь я вспомнил.

Пронзительный холод вошел в него. Холод, страх и тоска. Только во сне простые, совсем нестрашные слова могут открыть душу для холода, тоски и страха.

— Я пришел, чтобы спросить: «чем сделает меня Тайна?»

— Теперь ты это знаешь, — ответил ему человек у костра.

Ким проснулся, словно вынырнув из тяжелых вод медленной реки. Медленной, бескрайней, затягивающей в свою ленивую глубину.

Трудно было сказать, сколько времени занял его сон. Желтоватый свет подслеповатых ламп все так же высвечивал ржавые потеки на стальных стенах. Все так же тихо перебрасывались незнакомыми словами и позвякивали причудливыми железками двое странных мальчишек в углу. И по-прежнему молчал сгорбившийся на своих нарах Клаус.

«Господи... — подумал Ким. — Что за странность снится мне на этой планете? Ведь это не я хотел спросить, чем сделает меня тайна? Это Клаусу надо было знать. Раньше надо было, а теперь — уже нет... Так чего же я испугался? Это Гильде его Тайна превратила во что-то иное. Почему же я испугался за себя? И почему я так хочу узнать ее — Тайну Клауса Гильде?»

— Сюда идут, — глухо бросил Клаус.

Он даже не повернул голову в сторону Кима. Как он догадался, что его собеседник уже не спит, Ким так и не понял.

«Цунами» вышел на баллистическую траекторию беспрепятственно. Казалось, атакуемый неприятель и в мыслях не имеет оказывать хоть какое-то сопротивление. Но так только казалось: через долю секунды после того, как умолк маршевый двигатель, в небе над Поселением разверзся ад.

Удар сразу дюжиной зарядов антиплазмы нанесли притаившиеся среди «космического мусора», болтающегося по орбитам вокруг Чура, «шершни». Не будь включено отклоняющее поле бортовой системы защиты, крейсер врезался бы в поверхность планеты облаком обломков и раскаленного газа.

Но такого подарка незримый противник, разумеется, не получил. Над полюсом планеты просто рассыпался удивительной красоты космический фейерверк. Море слепящего света прорвало пелену голографического миража и на мгновение превратило обернувшиеся к небу тысячи лиц в ослепительно сияющие маски, полные разных оттенков безумного страха.

Теперь никого ни в чем не надо было убеждать.

Скрежет разорвал тишину карцера. Ким молниеносно соскочил с нар и напряженно уставился на стальные плиты дверей. Поднялись на ноги — легко, как взлетают спугнутые птицы, — и мальчишки с Чура. Поднялись, словно материализуясь из полумрака, и оба Пса. Только Гильде и не подумал менять позу и продолжал исподлобья коситься на двери, сотрясаемые чьими-то потугами отворить их.

— Э-эй! — раздался еле различимый сквозь вентиляционные щели крик. — Это мы! Вы слышите нас?

— Это Валька! — воскликнул Ган. — Он почему-то не может открыть замок.

Он шагнул к дверям. Положил руки на створки — на прямоугольник замка. Нахмурился, кивнул Фору: дескать помоги! Тот быстро подошел к товарищу и, что-то торопливо проговорив на непонятном Киму наречии, тоже приложил руки к замку и начал проделывать над ним какие-то странные пассы.

Это продолжалось недолго — секунд пятнадцать — двадцать. Затем, еле слышно щелкнув, замок разомкнул стальные створки, и они, скрежеща и громыхая, разошлись в стороны. В слабо освещенном проеме, открывшемся перед обитателями карцера, стоял слегка растерянный Валька.

— Ключи... — выпалил он. — Эти... куда-то их дели — тут такая заварушка была... Должно быть, сгорели... С Арно вместе, в броневике...

Его блуждающий взгляд остановился на открытых дверях.

— Как это? Как это вы сумели? — удивленно спросил он, с недоверием оглядывая отпертые замки — массивные и сочащиеся смазкой. — Получается, что вы могли отсюда уйти? Сами, когда захотели бы?

Из-за его спины в полуосвещенное пространство одна за другой стали выдвигаться фигуры взрослых. Один, второй... Их было много в тесном коридоре. Руди и Свена Ким знал. Только на Свене уже была куртка Третьей Касты. Псы настороженно зарычали — тихим, утробным, но довольно жутким рыком.

Ган пожал плечами — чуть презрительно:

— Такие вещи у нас умеет каждый. Ведь в замке — электроника. А на чипы всегда можно навести магию. Вот амбарный замок — механический — его одолеть потруднее было бы...

— А уходить мы не собирались, — вступил в разговор Фор. — Ведь у нас уговор...

— Вот что, ребята... — хрипловатым голосом прервал его рослый, рыжеватый парень, стоявший позади Вальки. — И вы, господа... У нас тут... Ну, словом, что-то вроде революции вышло. Кое-кого повязали, кое-кого шлепнули. Потом посоветовались... А покуда совет держали, так с гор вот ваши, — он кивнул на мальчишек с мечами, — подвалили. Дюжины две человек. Ну и, в общем, мы решили уходить. Эвакуироваться. В эти колодцы ваши... Пока мир между нами. А там видно будет. Сейчас спешить надо — вот-вот крейсер атаку начнет... Айда все на площадь — там колонны формируют.

Колонн было шесть — по числу колодцев, к которым люди Чура взялись уводить беженцев Поселения. Они строились головами к центру площади. Хвосты колонн уходили в боковые улицы. Ким оценил значение дисциплины, впитанной здешним народом с молоком матери. Огромные массы народу — чуть ли не по три тысячи человек в каждой из колонн — умудрились собраться и построиться походным строем в фантастически короткий срок. Этим людям, видно, было плевать на скарб. Нагружены они были только не слишком объемистыми рюкзаками да малыми детьми — тоже в рюкзаки посаженными. Дети лет пяти-шести уже готовы были идти самостоятельно — особыми группами в центре каждой из колонн. Ни ора, ни плача не стояло над Поселением. Только слышались короткие выкрики снующих вдоль уходящих в боковые улицы серых шеренг командиров. Судя по тому, что нигде не было видно черной формы, начальство теперь было составлено из новых «кадров». Их отличали только пестрые повязки на рукавах. В центре площади — в голове каждой колонны — напряженно застыли по двое высокие и легкие люди Чура. За ними внимательно следили притаившиеся поодаль Псы. Откуда-то из-за ближайших бараков доносилось натужное пение движков грузовых глайдеров.

Сначала агент не сразу понял, что еще изменилось в городе по сравнению со вчерашним днем. Ах да — небо... Белесая рябь голографической маскировки исчезла с него. Оно было уже просто арктическим небом Чура — бесстрастным, белесым и злым небом.

На Кима и его спутников практически никто не обращал ни малейшего внимания. Чествование спасителей явно не стояло еще на повестке дня.

— Кто тут главный теперь? Самый главный? — резко спросил Ким у Свена. — Мне нужно с ним поговорить. Дело срочное.

— Вон тот, — кивнул Свен на троих ничем с виду не примечательных поселенцев, стоявших у порога Ратуши. — Теперь, когда Арно погиб, — он. Тот, что ростом пониже. Звать Марсель. Он у нас — командующий эвакуацией.