— Какой интересный! Ты его сама сделала? — спросила старшая в семье дочь.

— Нет, он… — потеребив украшение, Воронцова уже более уверенно сказала, — Честно говоря, я понятия не имею, кто его сделал. Просто этот амулет всегда был со мной, и он дорог мне… Как память. Я с ним никогда не расстаюсь. Однажды я даже драку устроила, когда в детдоме у меня пытались его отнять.

— Да ладно! — удивилась Алиса.

— Синяков было много, и ночка в тёмной котельной была жуткой, но зато мой талисман остался со мной. — на мгновение Нинель поймала на себе обеспокоенный взгляд отца Александра, — Мой близкий друг следователь Капшуков рассказывал, что когда я попала в дом малютки после смерти матери, то воспитатели тоже пытались у меня амулет отнять, но я такую истерику подняла, что они решили оставить эту затею.

— Нинель, — батюшка, немного призадумавшись, решил сказать своё мнение, — Это хорошо, когда ты хранишь память о дорогих тебе людях, но твоя привязанность кажется немного нездоровой.

В комнате повисло неловкое молчание. Проанализировав всё в своей голове, Нинель подумала, что её поведение касательно амулета действительно кажется немного странным.

— Наверное… Просто… — потупив взгляд, Воронцова нашла оправдание, — Это вещь единственное, что осталось от моей матери. Она напоминает мне о том, что у меня когда-то была семья… И знаете, батюшка… Я предпочту умереть, чем потерять этот амулет!

И прежде, чем утренняя беседа опустилась бы на самое дно печали, в разговор вмешалась Элеонора. Обсудив ещё немного повседневной рутины, смотрящая собрала практиканток, и они все вместе вышли из дома. Как и обещала женщина, этот день должен был пройти в Тутаевский архиве ордена. Переплыв на пароме до другого берега, Элеонора рассказала девушкам о подземных ходах на левой стороне Тутаева.

— Гиды любят рассказывать это туристам, преподнося как легенду. — рассказывала смотрящая, — Хотя эти ходы действительно существуют.

— Вы их видели? — спросила Ульяна.

— Я по ним неоднократно хожу… Ничего особенного. Только один из этих туннелей ведёт прямо в дом архива. А это не есть хорошо. Я сколько раз писала запрос в штаб, чтобы приняли меры, но без толку.

— О, так я с папой могу на этот счёт поговорить. — предложила Алиса.

— С папой? — и тут смотрящую осенило, — Свиридова… Ну, конечно! Ты же дочь магистра нашего штаба. Надо было сразу догадаться. Всё таки династия!

— Да, я из старой династии!

— Ты ещё об этом прокричи на весь Тутаев. — буркнула Ульяна.

— Прекратите! — пресекла Нинель, — Элеонора Максимовна, нам ещё долго идти?

— Нет. — смотрящая указала на один из каменных одноэтажных домов, — Вот он!

Старая входная дверь открывалась обычным ключом. Зайдя во внутрь, Элеонора провела практиканток по коридору. Ногой женщина указала на погреб, за которым был люк, ведущий в подземные туннели. Затем смотрящая подвела девушек к большой железной двери с электронным замком. Набрав код, Элеонора пустила троицу в архив. По виду он напоминал одну из комнат в провинциальной библиотеке. Смотрящая дала разрешение на прочтение всего, что студентки хотят.

— Информация, которая есть тут, в MD вы не найдёте. Тут находятся такие документы, которые запрещено выносит в общий доступ, и с ними можно ознакомиться только тут. — объяснила женщина.

Большинство этих документов были настолько старые, что их было сложно прочитать, в виду особенностей дореволюционного алфавита. И всё же здесь можно было найти и относительно новые на фоне других документы.

— Восьмой том книги предсказаний Ярославля? — удивилась Нинель, прочитав название книги, — Элеонора Максимовна, я что-то не очень понимаю.

— Тут предсказания пожирателей-оракулов, которые в своё время были информаторами у дозорных Ярославля. Вы знаете, что оракулы физически не способны описать свои видения напрямую, поэтому расшифровывать их предсказания то ещё удовольствие. — рассмеялась Элеонора.

Нинель решила пролистать эту книгу. Действительно, казалось, будто каждая страница содержит в себе бессвязный набор слов. Будто писали под диктовку шизофреника. И всё же последняя страница удивила девушку, ибо на ней был изображён непонятный, но в тоже время жуткий рисунок. Очертания глаз пожирателя, который очень старались перечеркнуть.

Сам же текст был таким:

Август 1996 г. Крушина А. Р.

Ключ; демон, пьющий чёрную воду; спасительный яд; казнь; другое царство.

“Действительно, то ещё удовольствие!” — закрыв книгу, Нинель вернула её на место.

***

Вторая половина дня была для студенток полностью свободная. Алиса и Нинель решили прогуляться по городу, а вот Ульяна осталась в доме снабженца. После продолжительной молитвы иконе Богородицы, Бекутова нашла в гостиной общую семейную фотографию, на которой были изображены счастливые Александр и Наталья, а также все их дети. На девушку тут же напала грусть.

— Всё в порядке? — голос матушки Натальи напугал студентку, — Прости, не хотела тебя пугать.

— Всё в порядке! — неловко улыбнулась Бекутова, — Просто мне фотография показалась интересная.

Затем матушка предложила студентке попить чаю на кухне. Во время беседы на отвлечённые темы, Наталья не могла игнорировать тоску на лице Ульяны.

— Извини, что спрашиваю, — решилась задать вопрос матушка, — Но ты помнишь своих родителей?

— Да. — Бекутова опустила взгляд в чашку, — Я даже не знаю: хорошо это или плохо… Наш дом сгорел, и я была единственной выжившей. Так что… В первый класс я пошла уже в детском доме.

— Извини, что…

— Всё в порядке, матушка! Однажды к нам детский дом заходил один священник. Он сказал, что те, кто нас любят не бросят даже после смерти. Они всегда будут рядом… Наверное, после этой встречи я начала проникаться к любовью к Господу нашему Иисусу Христу. Его знаки мне всегда указывали верный путь… Например, когда до выпуска оставалось чуть больше месяца, я усердно Ему молилась, дабы Он подал мне знак. А на следующий день приехали вербовщики из Militas Dei. Так что я не задумываясь приняла их приглашение.

Выслушав трогательный рассказ девушки, Наталья отошла на минуту, чтобы вернуться со большим фотоальбомом. На первой странице находилась чёрно-белая фотография, на которой в песочнице играли два мальчика дошкольного возраста.

— Это Саша. — Наталья указала на самого маленького, — Вместе со своим старшим братом. Они погодки.

— Какие маленькие и удивлённые! — умилилась Ульяна.

— Да, они совсем маленькими были… Эх… Саше было пять лет, когда отец погиб в Афганистане, а мать… Ещё до того, как моего свёкра призвали на войну, моей свекрови врачи поставили диагноз неоперабельную опухоль мозга, а когда Александр Николаевич погиб… В общем, для Ольги Ивановны даже двое сыновей не стали стимулом бороться с болезнью. Она умерла через четыре месяца.

Затем Наталья перелистывала страницу за страницей, на которых фотографии запечатлели взросление отца Александра и становление его семейной жизни: свадьба и рождение детей.

— И ты однажды, Ульяна, сможешь построить счастливую семью. — подбодрила матушка.

— Спаси… — осеклась Бекутова, когда увидела последний снимок, — Ого!

— О, а вот и братец! — рассмеялась Наталья, — Он не любит, когда его фотографируют, но когда у нас была годовщина, наш пострелёныш Оленька сделала этот снимок тайком.

— Нифига себе! — Ульяна в прямом смысле разинула рот, теперь она понимала, почему черты отца Александра казались ей очень знакомыми.

За всю свою долгую жизнь Арсений Меликов уже в который раз убедился, что Тутаевский ковен — один из самых гостеприимных. И гость в ответ на это не оставался в долгу. Он помогал членам ковена по хозяйству: дрова рубить, убраться в доме, починить технику и так далее.

Рано утром Сеня и Володя, по просьбе Феодосии, поливали землю в теплице, из-под которого летом должны были прорасти цветы. По мнению Меликова этот физический труд действовал успокаивающий, но не так эффективно, как ежедневная молитва.