– Думляне будут презирать меня, когда я вернусь, – сказала Нови. – Они будут говорить, что я быть… что я словорубка. Так у нас зовут тех, кто говорит… непонятно. Таких не любят.

– Не думаю, что ты вернешься к думлянам, Нови. Уверен, для тебя найдется дело и место в Университетском комплексе, среди ученых, когда мы вернемся.

– Мне бы очень хотелось, Господин.

– Скажи, а ты не могла бы звать меня «Оратор Гендибаль»? Не хочешь? Нет, вижу, что не хочешь, – сказал он, заметив моментальный протест в ее глазах. – Ну и ладно.

– Это не будет хорошо, Господин, – покачала головой Нови. – А можно мне спросить: когда все это закончится?

Гендибаль нахмурился:

– Трудно сказать, Нови. Сейчас мне нужно как можно быстрее добраться… до одного места. У нас хороший, очень хороший корабль, но летит медленно. Хотелось бы побыстрее. Видишь, – он махнул рукой в сторону компьютера и разложенных карт, – я должен работать, чтобы проложить наш путь в космосе, но компьютер не все умеет делать, да и, честно говоря, не такой уж опытный в этом деле.

– Вы хотите попасть туда быстро, потому что есть опасность, Господин?

– Почему ты решила, что есть опасность, Нови?

– Потому что иногда я смотрю на вас, когда вы меня не видите, и ваше лицо такое… я не знаю такого слова. Не пуганное, то есть не испуганное, не ожидающее плохого…. не знаю, как сказать.

– Заметно, значит, – пробормотал Гендибаль себе под нос.

– У вас… задумчивое лицо. Это верное слово?

– Не знаю. Все зависит от того, как ты понимаешь слово «задумчивый», Нови.

– Я понимаю так: вы как будто говорите себе «что мне делать дальше в этой большой беде?»

Гендибаль был потрясен.

– Правильно, Нови… но неужели ты видишь это по моему лицу? Дома, в «Ученом Месте», я всегда стараюсь, чтобы никто не мог по моему лицу понять, о чем я думаю, но… я думал, поскольку мы с тобой тут одни, можно немного расслабиться, ну… как будто я сижу в пижаме, что ли, прости, пожалуйста. А ты, видишь, забеспокоилась. Да, раз ты такая чувствительная, надо мне быть внимательнее. Придется привыкнуть – даже неспециалисты способны делать верные догадки.

Нови оторопела.

– Не понимаю, Господин…

– Я говорю сам с собой, Нови. Не становись задумчивой. Ну вот, опять это слово…

– Но есть беда, Господин?

– Есть проблема, Нови. Я не знаю, что меня ждет, когда доберусь до Сейшелла – так называется место, куда мы летим. Возможно, будут трудности.

– Это опасность?

– Нет, потому что я все сумею уладить.

– Как вы можете знать?

– Знаю, потому что я ученый. Я – лучший из ученых. Нет ничего такого во всей Галактике, что бы я не мог уладить.

– Господин… (лицо Нови исказила боль)… не хочу вас обидевать… обидеть, только я видела вас тогда, когда этот мерзавец Руфирант… и когда вы были в опасности, а он – простой думлянский крестьянин. А теперь… я не знаю, что вас ждет теперь, и вы тоже не знаете.

Гендибаль встревожился.

– Ты боишься, Нови?

– Не за себя, Господин. У меня есть страх… мне страшно за вас… я за вас боюсь.

– «Мне страшно» – тоже правильно, Нови. Можно и так говорить…

На мгновение Гендибаль задумался, уставился в пол, потом поднял взгляд, взял грубоватые руки Нови в свои ладони и сказал:

– Нови, я не хочу, чтобы ты боялась. Как бы тебе объяснить. Вот ты, например, увидела по моему лицу что-то такое… и тебе показалось, что есть опасность, о которой я думаю. Ты как бы прочла мои мысли.

– Да?

– Я могу читать мысли лучше тебя. Этому учатся ученые, а я – очень хороший ученый.

Глаза Нови широко раскрылись, руки се выскользнули из рук Гендибаля.

– Вы… можете читать мои мысли?

Гендибаль торопливо поднял вверх указательный палец.

– Нет-нет, Нови. Могу, но не читаю.

Он знал, что обманывает ее. Он не мог, находясь с ней рядом, не улавливать общего направления ее мышления… Для этого вовсе не нужно было быть сотрудником Второй Академии. Гендибаль чувствовал, что вот-вот покраснеет. Да, она простая думлянка, но для любого мужчины лестно, когда к нему так относятся. И все-таки ее надо было разуверить – исключительно из соображений гуманности.

Он сказал:

– Я умею также изменять мысли людей. Могу сделать так, что человек как будто почувствует удар. Я могу…

Нови недоверчиво покачала головой:

– Вы можете делать все такое, Господин? А Руфирант…

– Забудь о Руфиранте, – решительно отрезал Гендибаль. – Я мог сразу остановить его. Мог заставить его повалиться на землю. Не только его – всех думлян.

Гендибаль замолчал, почувствовав, что зря так сильно разошелся. Кого он пытался убедить? Простую крестьянку? А Нови все еще покачивала головой.

– Господин, – сказала она, – вы стараетесь сделать, чтобы я не боялась, но я не боюсь – только за вас, а потому не надо. Я знаю, что вы великий ученый и можете делать, чтобы этот корабль летел через космос, где всякий другой человек может не делать ничего… я хотела сказать – может заблудиться. И вы умеете управлять машинами, которые я не могу понять, и ни один думлянин не может понять тоже. Но не надо говорить мне о том, что вы можете делать умом, потому что все, что вы говорите, вы не могли сделать Руфиранту и не сделали, хотя были в опасности.

Гендибаль нервно поджал губы. «Придется все оставить как есть, – решил он, – Говорит, что не боится за себя – и прекрасно». Но до чего же ему не хотелось, чтобы она считала его трусом и слабаком! Этого он не хотел, и все тут.

– Нови, если я ничего не сделал плохого Руфиранту, то только потому, что не хотел. Мы, ученые, не имеем права ничего делать думлянам. Мы – гости в вашем мире.

– Вы – наши хозяева, Так мы всегда говорим.

На мгновение растерявшись, Гендибаль спросил:

– Как же тогда Руфирант осмелился напасть на меня?

– Не знаю, Господин. Не думаю, что он сам знал. Он, наверное, из ума вышел… нет, не так: с ума сошел.

Гендибаль усмехнулся:

– В общем, Нови, мы не имеем права приносить вред думлянам. Если бы пришлось ударить Руфиранта, обо мне бы очень плохо подумали другие ученые. Может быть, я потерял бы свое положение. Но я не хотел, чтобы он избил меня, поэтому я немного управлял им – совсем немного, сколько было можно.

Нови растерялась.

– Тогда мне не нужно было врываться, как дурочке…

– Ты все сделала правильно, – успокоил ее Гендибаль. – Я же сказал, как плохо было бы, если бы я ударил его. А ты сделала так, что это стало не нужно. Это ты остановила его, и у тебя это замечательно получилось. Я благодарен тебе.

Она радостно и смущенно улыбнулась:

– Теперь я вижу, почему вы так добры ко мне.

– Ну конечно, я благодарен тебе, Нови… но главное, чтобы ты поняла: нет никакой опасности. Я могу управлять целой армией обычных людей. Это может любой ученый, а особенно – хороший. Я же сказал тебе, что я – один из лучших. Нет никого в Галактике, кто мог бы устоять против меня.

– Если вы так говорите, Господин, я верю.

– Верь, Нови, это так. Ну а меня ты боишься?

– Нет, Господин, только… а… Господин, только наши ученые могут читать мысли, и… Нет ли других ученых, из других мест, которые так умеют?

Гендибаль на мгновение утратил дар речи. Эта женщина была удивительно догадлива! Нужно было солгать.

– Нет, – ответил он решительно.

– А вдруг есть?

– Они все равно слабее меня.

– А если они будут нападать на вас неожиданно, когда вы не будете знать?

– Они не смогут этого сделать. Если будет приближаться какой-то другой ученый, я сразу узнаю об этом – задолго до того, как он сможет навредить мне.

– Вы сможете убежать?

– Мне не придется убегать… Но… – поторопился объяснить Гендибаль, чтобы опередить ее возражение, – если и придется, скоро, очень скоро я буду на новом корабле, самом лучшем в Галактике. Они не смогут меня поймать.

– А могут они изменить ваши мысли и заставить вас не убегать?

– Нет.

– Их может быть много. А вы один.