– Ну что ж, будем заниматься этим, пока наши противники не устанут, как устанете вы.

– Не устанут они – и я не устану. Нет, такое не сможет продолжаться долго. Существует другая, более опасная угроза псевдо-Империи, которую вы собираетесь провозгласить. Такая Империя будет держаться только за счет превосходящей физической мощи, вам нужно будет постоянно поддерживать состояние боевой готовности, и генералы Академии впервые в истории обретут более высокое и важное положение, чем гражданские власти. Ваша псевдо-Империя распадется на милитаристские регионы, власть в которых возьмут в свои руки отдельные высокопоставленные военные. Наступит анархия, вы скатитесь к варварству, которое может продлиться долее тридцати тысячелетий, предсказанных Селдоном в случае незапуска его Плана в действие.

– Детские угрозы. Математическая основа Плана Селдона всего лишь прогнозирует вероятности, но никак не неизбежность.

– Мэр Бранно, – сурово проговорил Гендибаль, – забудьте о Плане Селдона. Вы не понимаете его математической стороны и не можете даже приблизительно представить, как это выглядит визуально. Вероятно, вам это и не нужно. Судя по тому, какой пост вы занимаете и удерживаете, вы – опытный и удачливый политик. Даже более того: вы отважный политик – решились на такое опасное пари! Послушайтесь своего опыта, своего политического чутья. Вспомните политическую и военную историю человечества, все то, что вам известно о людской природе, о том, как действуют, реагируют и взаимодействуют простые люди, политики и военные, и вы увидите – прав я или нет.

– Даже если вы правы, человек из Второй Академии, мы должны рискнуть. Под мудрым руководством, при условии непрерывного развития и модернизации техники как в менталике, так и в физике, мы сумеем победить. Гэри Селдон не мог предвидеть такого прогресса. Никак не мог. Где в Плане учтено создание в Первой Академии против о ментального экрана? Да и вообще, зачем нам хотеть, чтобы План был? Мы рискнем основать Вторую Империю без него. Проиграть без него будет лучше, чем преуспеть при его наличии. Нам не нужна такая Империя, где мы будем марионетками в руках тайных кукловодов из Второй Академии.

– Вы говорите так только потому, что не понимаете, что будет означать такой проигрыш для народа Галактики.

– Может быть! – упрямо мотнула головой Бранно, – Вы начинаете уставать, человек из Второй Академии?

– Вовсе нет. И позвольте поговорить с вами о той альтернативе, которой мы пока не касались. Может быть, никому из нас не стоит сдаваться? Мы находимся в окрестностях планеты под названием Гея.

– Мне это известно.

– А известно ли вам, что, вероятно, именно там родился Мул?

– Попробуйте подтвердить ваше заявление.

– Планета окружена ментальным полем. Она родина множества Мулов, Уничтожите Вторую Академию – станете рабами этой планеты Мулов. Что плохого сделала вам Вторая Академия, какой вред она вам причинила, помимо надуманного вами? А потом спросите себя, сколько горя вам принес Мул?

– Пока, кроме необоснованных заявлений, я ничего от вас не слышу.

– Пока мы остаемся здесь, я ничего другого не могу вам предложить. Я предлагаю перемирие. Держите свой экран включенным, если не доверяете мне, но будьте готовы действовать вместе со мной. Давайте вместе приблизимся к этой планете, и когда вы убедитесь, что она опасна, я уничтожу ее ментальное поле, а вы отдадите приказ вашим кораблям захватить ее.

– А потом?

– Потом? Потом будет Первая Академия против Второй, без постороннего вмешательства. Будет честная схватка – сейчас нам нет смысла драться: обе Академии в одинаковой опасности.

– Почему вы не сказали об этом раньше?

– Я думал, что и так сумею убедить вас в том, что мы не враги и могли бы сотрудничать. Поскольку это мне не удалось, я предлагаю хотя бы такое сотрудничество.

Бранно задумалась, склонив голову. Потом сказала:

– Вы хотите убаюкать меня колыбельной песенкой. Как вы, один-одинешенек, можете уничтожить ментальное поле целой планеты? Целой планеты Мулов? Это настолько нелепо, что я не могу поверить в искренность вашего предложения.

– Я не один, – ответил Гендибаль. – За мной – все могущество Второй Академии. Силы, переданные через меня, возьмут под контроль Гею. Кстати, если понадобится, эти силы могут сделать так, что ваш пресловутый экран растает, как дым.

– Если так, зачем вам моя помощь?

– Во-первых, затем, что одной ликвидации поля недостаточно. Вторая Академия не может заниматься этим вечно, как и я не могу до конца своих дней танцевать с вами этот словесный менуэт. Нам нужно, чтобы в бой вступили ваши корабли… И потом, если я словами не могу убедить вас, что две Академии не должны видеть друг в друге противников, может быть, совместное деяние жизненной важности убедит вас в этом. Там, где слова бесполезны, дела убедительнее.

После долгой паузы Бранно сказала:

– Мне бы хотелось совместно с вами поближе подойти к Гее. Никаких гарантий я не даю.

– Этого будет достаточно, – сказал Гендибаль, склонившись к компьютеру.

– Нет, Господин, – раздался внезапно голос Нови. – До сих пор я молчала, но не надо ничего делать. Мы должны дождаться Советника Тревайза с Терминуса.

Джен Пелорат расстроенно, даже немного капризно проговорил:

– Эх, Голан, ну никому нет дела до того, что я впервые за свою жизнь – не такую уж долгую, Блисс, – путешествую в космосе. Просто ужасно – стоит только попасть в какой-то мир, не успеешь оглянуться, а ты уже опять в космосе, так и не поняв ничего. Уже второй раз, между прочим.

– Но если бы, – улыбнулась Блисс, – ты задержался в предыдущем мире, то не встретил бы меня еще кто знает как долго. Уверена, ты не сожалеешь о прежней поспешности?

– Не жалею. Конечно, моя… моя милая, не жалею…

– И хотя на этот раз тебе тоже пришлось покидать Гею, у тебя есть я, а я – это Гея, равноправная ее частица, можно сказать – вся Гея.

Тревайз, хмуро слушавший их воркование, буркнул:

– Не нравится мне все это… Почему Дом не полетел вместе с нами? Черт подери, никак не привыкну к вашим односложным именам! У него имя из двухсот пятидесяти слогов, а мы пользуемся только одним. Да. Так почему он не полетел с нами вместе со всеми этими двумястами пятьюдесятью слогами? Если все так важно, если от этого зависит существование Геи, почему он не полетел, чтобы руководить нами?

– Но здесь я, Трев, – возразила Блисс, – а я – Гея ровно настолько же, насколько Дом.

Поведя глазами в сторону и затем внимательно посмотрев на него, она спросила:

– Значит, тебя тоже раздражает, когда я зову тебя Трев?

– Да. Раздражает, представь себе. Я имею не меньше тебя права на собственные привычки. Меня зовут Тревайз. Два слога: Тре-вайз.

– Прекрасно. Мне не хотелось бы сердить тебя, Тревайз.

– Я не сержусь. Я взбешен.

Он резко встал, прошел в другой конец каюты, переступив по дороге через вытянутые ноги Пелората, который испуганно подобрал их. Вернулся, остановился, развернулся и в упор уставился на Блисс.

– Послушай! Я сам себе не хозяин! Меня приволокли с Терминуса на Гею, и даже тогда, когда я начал подозревать, что меня сюда тащат, я ничего не мог поделать. Потом, когда я попал сюда, мне объявляют, что я обязан спасти Гею. Почему? С какой стати? Что мне Гея? Что я Гее? Почему это я должен спасать ее? Неужели из всех квинтиллионов людей в Галактике не нашлось больше никого, кто мог бы это сделать?

– Пожалуйста, Тревайз, – умоляюще проговорила Блисс. Куда девалось ее кокетство? – Не злись. Вот видишь, я правильно произношу твое имя и буду говорить очень серьезно. Дом просил, чтобы ты был спокоен.

– Клянусь всеми планетами в Галактике – обитаемыми и необитаемыми, не желаю я быть спокоен! Если я такая важная, такая незаменимая фигура, разве я не заслуживаю, чтобы мне все объяснили? Для начала спрашиваю еще раз; почему Дом не отправился с нами? Разве для него недостаточно важно быть здесь, на «Далекой Звезде», вместе с нами?