– Я думаю, вы всегда очень храбрый, Господин.

– Но порой храбрость означает глупость, не так ли?

Нови улыбнулась:

– Как Господин ученый может быть глупым? А это – солнце или нет, Господин?

Она указала в иллюминатор.

Гендибаль кивнул.

После нерешительной паузы Нови спросила:

– Это то самое солнце, что освещает Трентор? Думское солнце?

– Нет, Нови, – ответил Гендибаль. – Это совсем другое солнце. Солнц очень много – их миллиарды.

– А! В голове-то я это знала, но никак поверить не могла. Как это получается, Господин, что головой знаешь, а не веришь?

Гендибаль едва заметно улыбнулся.

– В твоей голове, Нови… – начал Гендибаль и, сказав это, автоматически скользнул в ее сознание, по привычке нежно погладив его для начала. Так он делал всегда, чтобы успокоить ее, прогнать тревогу. Потом он собирался выйти и вовсе не намеревался задерживаться в сознании Нови надолго… если бы нечто не заставило его задержаться.

То, что он ощутил, не поддавалось описанию, не укладывалось не только в ментальные термины, но и ни в какие вообще! Поэтически говоря – сознание Нови светилось! Тихим, легким, едва заметным светом.

Это было возможно в единственном случае: если поблизости находилось ментальное поле – столь слабое, что Гендибаль при всей своей подготовке и способностях вряд ли бы заметил какое-либо воздействие.

– Нови, как ты себя чувствуешь? – резко спросил он.

Она широко раскрыла глаза.

– Хорошо, Господин.

– У тебя не кружится голова? Закрой глаза и не двигайся, пока я не скажу «можно».

Она послушно закрыла глаза. Гендибаль старательно, осторожно стер все внешние ощущения, успокоил ее мысли, убаюкал эмоции, принялся скользить по поверхности… нет, он не чувствовал ничего, кроме сияния, а оно было таким слабым, что он был готов убедить себя, что ему это только кажется.

– «Можно», – сказал он, и Нови открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь, Нови?

– Очень спокойно, Господин. Я как будто отдохнула.

Явно воздействие было слишком незначительным и пока не вызвало никаких изменений.

Он повернулся к компьютеру и принялся сражаться с ним. Гендибаль был вынужден признаться самому себе, что пока не слишком ловко управляется с этим компьютером. Может быть, дело было в том, что он слишком сильно привык пользоваться своим сознанием напрямую, а тут присутствовал элемент посредничества. Но искал он сейчас не чужеродное сознание, а чужой корабль, который как раз легче было найти с помощью компьютера.

И он нашел его, именно такой, какой предполагал найти. Корабль находился примерно в полумиллионе километров и по конструкции очень напоминал его собственный, но был больше и сложнее.

Обнаружив корабль с помощью компьютера, Гендибаль мог перейти к тому, чтобы обследовать его посредством собственного сознания. Он послал концентрированный пучок ментальных лучей и ощупал им корабль изнутри и снаружи.

Затем он послал импульс своего сознания к планете Гея, преодолел несколько миллионов километров пространства и вернулся, так и не сумев определить, что же было источником поля: планета, корабль или то и другое.

Он сказал:

– Нови, сядь, пожалуйста, ко мне поближе.

– Господи», есть опасность?

– Тебе не стоит волноваться. Нови. Я позабочусь о том, чтобы ты была жива и здорова.

– Господин, я не боюсь за то, чтобы я была жива и здорова. Если есть опасность, я хочу суметь помочь вам.

Гендибаль смягчился.

– Нови, ты уже помогла. Благодаря тебе я узнал об… одной мелочи, а узнать было крайне важно. Без тебя я бы попался в ловушку, а выбираться было бы тяжко.

– Это я своей головой сделала, Господин, как вы объясняли?! – потрясенно спросила Нови.

– Именно так, Нови, Ни один прибор не сумел бы сравниться с твоим сознанием. Даже мое сознание не могло бы – оно чересчур сложное.

Лицо Нови озарила радостная улыбка.

– Я так рада, что смогла помочь…

Гендибаль улыбнулся и кивнул. «К сожалению, – подумал он, – понадобится и другая помощь». А как не хотелось никого просить о помощи! Это было его дело, и только его!

Увы, к месту событий спешили другие…

А на Тренторе Квиндор Шендесс все с большим трудом выносил груз ответственности поста Первого Оратора. С тех пор как корабль, унесший Гендибаля, растаял в черноте небес, он не созывал Заседаний Стола и пребывал в постоянных размышлениях.

Мудро ли он поступил, разрешив Гендибалю лететь в одиночестве? Да, Гендибаль – блестящий Оратор, великолепный менталист, но он может переоценивать себя. Самонадеянность – вот его главный порок, а мой, горько подумал Шендесс, старческая усталость.

Снова и снова приходил ему на память Прим Пальвер, который носился из конца в конец Галактики, чтобы все поставить на свои места; и Шендессу казалось теперь, что это было жутко опасно. Разве способен еще кто-то сравниться с Примом Пальвером? Даже Гендибаль? И потом – Пальвер брал с собой жену…

Да, Гендибаль взял с собой эту думлянку, но разве можно ее принимать всерьез? Жена Пальвера и сама была Оратором, кстати, неплохим.

Шендесс чувствовал, как с каждым днем стареет все сильнее, ожидая весточки от Гендибаля. А весточки все не было, и с каждым днем росли его беспокойство и тревога.

Нужно было послать целую флотилию…

Нет… Стол не позволил бы…

И все-таки…

Он спал тяжелым сном, когда наконец пришел сигнал. Ночь была ветреная, и Шендесс заснул с трудом. Как ребенку, ему все слышались какие-то голоса в завывании ветра. Перед тем как заснуть, он убаюкал себя сладостной мечтой об отставке, мечтой, далекой от реальности: Деларми была бы тут как тут…

Он почувствовал сигнал и проснулся, сел в кровати.

– У тебя все в порядке, мальчик? – спросил он.

– В полном порядке, – ответил Гендибаль, – Не хотите ли наладить визуальную связь для полноты общения?

– Может быть, но немного попозже, – ответил Шендесс. – Сначала расскажи, каково положение?

Гендибаль почувствовал, что Шендесс только что проснулся и как сильно он устал и постарел за последние дни. Поэтому решил говорить осторожно и бережно.

– Я нахожусь в окрестностях обитаемой планеты Гея, название которой, насколько мне известно, не значится ни в одном из галактических перечней.

– Это мир тех, кто трудился над сохранением Плана? Мир Анти-Мулов?

– Вероятно, Первый Оратор. Можно это предполагать. Во-первых, корабль, на борту которого Тревайз и Пелорат, вплотную подошел к Гее и, скорее всего, совершил там посадку. Во-вторых, здесь, в космосе, примерно в полумиллионе километров от меня, находится военный корабль Первой Академии.

– Да, столь сильный интерес вряд ли без причины.

– Первый Оратор, интересы не могут быть независимыми. Я нахожусь тут, поскольку слежу за Тревайзом. Военный корабль Академии может находиться тут по этой же самой причине. Остается только понять, зачем здесь Тревайз.

– Собираешься последовать за ним на планету?

– Я обдумывал такую возможность, но… кое-что случилось. Сейчас я нахожусь в ста миллионах километров от Геи и ощущаю в пространстве вокруг себя ментальное поле – однородное и очень слабое. Сам бы я не узнал о его наличии, если бы не обнаружил воздействия на сознание думлянки. У нее необычное сознание – я именно поэтому согласился взять ее с собой.

– Значит, ты был прав, поступив так. Знала об этом Оратор Деларми, как ты думаешь?

– Когда настаивала, чтобы я взял думлянку с собой? Вряд ли… но я рад, что этим воспользовался, Первый Оратор.

– Рад, что все так вышло. Ты думаешь, источником поля является планета Гея?

– Чтобы убедиться в этом, нужно произвести замеры в далеко отстоящих друг от друга точках пространства и выяснить, обладает ли поле сферической симметрией. Единичная проба, которую я пока успел произвести, показала, что это вероятно, но пока неточно. Проводить более подробное обследование мне показалось небезопасным в присутствии военного корабля Первой Академии.