Далеко внизу раздавались крики попавших под удар людей, трещало продолжающее кренится и рассыпаться на части здание, а я несся прямо в эпицентр битвы. Страшно, чёрт побери. Страшно от того, что меня «убило» первой же атакой, которой девушка, похоже, просто отвлекала внимание. От того, что паладины ни пламени, ни стрел даже не заметили, хоть и обнажили своё оружие – массивные полуторные мечи, которыми впору рубить не людей, а дрова. Я, с трудом сохраняя ориентацию в пространстве, - на подобных скоростях я никогда раньше не передвигался, - прорвался через состоящий из огненных стрел дождь и замер, разглядывая вошедшую в раж девушку, предыдущего пользователя Акедии.

И первым, что бросилось мне в глаза, стал арбалет. Ни разу не маленький, состоящий целиком из стали самый настоящий арбалет. Весьма странный выбор оружия, как по мне.

- Её зовут Виктория, и она погибла чуть больше сорока лет назад. Арбалет – моё воплощенное орудие, инструмент Лени, Вечный Сон.

Голос Акедии проникал в уши, а Виктория тем временем просто заливала огнём весь город. То, что паладинов достигала едва ли десятая часть её атак, девушку волновало мало – она сосредоточенно, раз за разом посылала вперёд потоки пламени. Далеко внизу горели целые кварталы, а погибшие исчислялись, наверное, сотнями, если не тысячами. И это – пользователь Акедии? Да она даже не попыталась перевести бой из города куда-нибудь за стену, до которой было рукой подать! Она наслаждалась тем, что от её магии погибали беззащитные горожане!

- Ты многого не знаешь, чтобы судить, Пользователь. Когда-то давно, когда Виктория была ещё маленькой девочкой, её родители, владетельные аристократы, отправили её в столичную академию магов. А через два месяца погибли, растерзанные горожанами в поднятом кем-то из противников Церкви Добродетелей восстании. И это именно тот город, в котором всё произошло. Малдш, родина Виктории, ставшей носительницей Греха.

Я сглотнул вставший в горле ком, попытавшись посмотреть на происходящее под другим углом. Если это месть… Нет. Даже месть не оправдывает массовых убийств. Скольких виновных Виктория убила? А сколько невинных, в день восстания даже не вышедших из своих домов? Она стала куда большим злом, нежели те, кто убил её родителей.

Но если бы подобное случилось со мной… Совсем не факт, что я не поступил бы так же.

Перед глазами продолжалось сражение – паладины каким-то образом бегали по воздуху, с разных сторон наседая на Викторию, а та отвечала шквальным огнём из арбалета. Правда, стреляла она не совсем из него – огненные стрелы формировались в алых печатях, хаотично появляющихся вокруг девушки. При этом она всё равно наводила своё оружие на противников, и вряд ли Виктория делала это лишь для вида.

- В каком-то смысле ты, Корт, уникален – из-за твоей преждевременной смерти мне пришлось преобразовать Вечный Сон в тело мана-голема, так что ты, по сути, сейчас безоружен. Но при этом нельзя отрицать, что в сравнении с другими Пользователями, только обрётшими могущество Греха, ты обладаешь большей силой. Помимо этого, слуги Добродетелей не смогут опознать тебя по присутствию характерного оружия, что тоже важно. Меньше внимания к твоей персоне – больше шансов дожить до момента, когда стычка с самими Добродетелями не обернется неизбежной смертью…

Акедия всё говорила и говорила, а Виктория тем временем начала сдавать. Она атаковала уже не столь часто, а глубокая рана на предплечье ясно говорила о том, что одному из мечников удалось её достать. При этом сами паладины едва ли выглядели потрёпанными – огненных стрел было много, но пробить барьеры воинов они не могли. Если бы я не знал, что Виктория умрёт в этой схватке, то можно было бы предположить, что у неё есть какой-то козырь в рукаве, но…

Объятый синим светом полуторный клинок, брошенный сильной рукой, вгрызся в грудь девушки, пробив ту насквозь. Перед этим второй паладин использовал какое-то заклятье, зафиксировав Викторию на месте, так что шансов увернуться у неё не было никаких. Сорок лет назад носительница Акедии, владелица Вечного Сна погибла, даже не ранив своих противников… Но забрала жизни многих тысяч невинных горожан. Сейчас, глядя на охваченный пламенем, обращенный в руины город я чётко понимал: пережили судный день совсем немногие. Почему-то мне казалось, что она изначально не пыталась убить нападавших, целиком и полностью сосредоточившись на уничтожении города.

- Ты прав, Пользователь. – Правое ухо обдало горячим дыханием, из-за чего я невольно вздрогнул. Всё-таки Акедия была очень красива, а здесь, в её мире, у меня было самое обыкновенное мужское тело со всеми вытекающими. И даже то, что она – Грех ситуацию меняло мало. – В последние мгновения своей жизни она желала лишь покарать убийц своих родителей, и на мои слова не обращала никакого внимания. Именно из-за неё меня смогли запечатать и вывезти в другую систему. Но, как ты можешь видеть, в заточении я пробыла недолго.

- Сорок лет – недолго? Хотя… - Акедия, она же Лень или Уныние, не испытывала особого желания участвовать в войне с Добродетелями, так что удивляться здесь было нечему. - … да, понятно. Но если тебе так не хочется воевать, почему ты возишься со мной?

Сказал я – и обернулся, окутав взглядом замершую напротив девушку. Она стояла, сложив руки за спиной и чуть подавшись вперёд. При этом на лице Акедии застыла лёгкая полуулыбка, а в глазах плясали озорные огоньки. Или, быть может, эту маленькую деталь дорисовало уже моё воображение, желающее выдать желаемое за действительное? Скорее всего. Но едва ли осознание этого не позволило вдосталь насладиться таким коротким, но приятным глазу и сердцу моментом.

- Потому что не только войной можно добиться победы, Корт. Достаточно лишь создать существо намного более сильное, чем Пользователи Грехов и Добродетелей. – Акедия запустила руку в волосы и запрокинула голову к иссиня-голубому небу, тут же превратившемуся в усеянное звёздами ночное. Богиня. Не только из-за своих безграничных возможностей в этом маленьком мире, сколько из-за притягивающей взгляд красоты. – Ведь мы, Грехи, в истинном облике в сотни раз сильнее любого из когда-либо существовавших Пользователей. В наших силах щелчком пальцев испепелить целый мир… Но при этом нас всех создал Отец. Насколько же он велик, если его творения во многом превосходят даже старших богов? И зачем Отец превратил сотни, тысячи миров в арены, на которых тысячелетиями бьются Грехи и Добродетели?

- Это… - Я замолчал, будучи не в силах даже просто подобрать слова. Мысли путались и комкались, словно противясь моим попыткам преобразовать их во что-то цельное. – Всё действительно так? И… ты хочешь создать это существо из меня?

- Не только из тебя, Корт. Я пыталась и раньше. Сотни раз. Тысячи раз. Но, как видишь, все попытки неизменно оканчивались неудачей. Я делала выводы, училась на ошибках, изменяла подход… - Голос девушки дрогнул. - Но даже Грех может ощутить отчаяние.

- Может, тогда тебе стоит отказаться от этих попыток? Остальные Грехи – что они думают об этом?

- Они не знают. Но я не верю, что на протяжении веков они ни разу не пытались отыскать иной путь. Знаешь, каково это – переживать жизнь Пользователя как свою собственную, а после осознавать себя Грехом, испытывавшим подобное тысячи раз? Моя собственная личность на этом фоне кажется крошечной и незначительной, а любое решение – фатальным, влияющим на всех вокруг. А знаешь, что самое смешное?

Акедия, поджав губы, посмотрела прямо мне в глаза. Отчего-то мне стало так тоскливо, что хотелось просто лечь на землю и лежать, лежать без конца … А потом я понял, что ощущение это исходит от замершей напротив девушки.

Нет, не так – это едва ли сотая часть того, что испытывала она. Грех? Да. Но, похоже, даже им бывает по-настоящему плохо.

Я шагнул вперёд и сгрёб Акедию в охапку, крепко прижав к себе. В то же мгновение стена, прежде существовавшая между нами, рухнула, и на меня обрушился ворох эмоций девушки. Тоска. Невообразимая тоска, буквально вдавливающая в землю и поглощающая всякое желание что-либо делать захлестнула меня с головой, и лишь собственное упорство не давало мне упасть на колени.