– То есть все амулеты из Лида живые?! – дошло до меня.

– Частично. В той части, что обеспечивает силовое питание устройства, – пояснил Лисс.

За-ши-бись.

– Без знания начал теормага заниматься амулетостроением совершенно бессмысленно, – “порадовал” меня Лиссандр, широким жестом обводя рукой лабораторию. В принципе, он и сам был не особо доволен, озвучивая мне это. – Тупое повторение заученных действий без понимания сути процесса – это не к нам, это на мануфакториум.

Я ещё раз оглядел помещение, выглядящее как помесь котельной, ботанического сада в миниатюре и цеха по розливу спиртных напитков (именно с этим у меня ассоциировались прозрачные завитые спиралью трубки с циркулирующей в них подкрашенной жидкостью) и мысленно согласился. Тут я не знал назначения и половины приборов и установок. Единственными более-менее знакомыми устройствами кроме гидропонического комплекса были алхимический термостат и вытяжной шкаф рядом – именно с этими двумя штуковинами мне в основном пришлось повзаимодействовать на практикуме по микробиологии и последующей экзаменации. Даже микроскоп (который в лаборатории тоже был) не очень-то и понадобился*.

– Потому займёшься тем, что тебе хотя бы в общих чертах должно быть знакомо, – заключил маг. – Что ты знаешь о выращивании химер?

– Выращивании? – осторожно переспросил я. – Насколько мне было известно, химер собирают из различных животных в качестве основы и органов измененных…

– Так. Понятно. Сегодня будет тяжёлый день, – обречённо посмотрел на меня старший лаборант.

[*Все потому, что разглядеть в световой микроскоп отдельную бактерию – занятие довольно сложное. Требуется долго готовить препарат и иметь очень хорошую оптику, чтобы получить желаемое. На практике обычно используют культивацию бактерий на питательном субстрате (обычно агар-агар или специальный желатин) и изучают бактериальные колонии, когда они разрастаются до размеров, видимых невооруженным глазом. Термошкаф нужен, чтобы создать оптимальные температурные условия для роста бактерий.]

– Нельзя просто взять и вставить органы мутантов на место извлечённых, – начал просвещать меня Лисс по пути в “ангар”, полностью отданный под химерологические изыскания. – То есть можно, но результат выйдет так себе. У донорного компонента и биологической основы будут не совпадать пропускная способность сосудистых русел, иннервация, физические размеры, в конце концов. Или, например, если пересадить мышцы Винторогого сайгака обычной лошади – что будет? Я скажу, что: эндогенный перелом бедренной кости. Нельзя просто взять и трансплантировать орган кому попало: кроме вышеозначенной проблемы реципиенты будут попросту разные, что обязательно повлияет на итоговые характеристики изделия. О каком тогда потоковом производстве можно говорить?

– И какой выход был найден? – поинтересовался я.

– Клонирование, – как о чём-то само собой разумеющемся сообщил мне виталист. – Или искусственное внематочное оплодотворение. С последующим экзогенным выращиванием… что такое?

– Н-ничего… – я заставил себя закрыть рот и пойти дальше. – Просто… сильно удивился.

Ну да, какой пустяк: на планете, где царит чуть приукрашенное магией средневековье реализовать то, что на Земле является передним краем науки… или пока ещё за этим краем. А тут всё просто. Супер, да.

– Ну не просто же так последователи научной школы виталистов республики называют себя “Повелителями Жизни”, – едва заметно улыбнулся маг-ординатор. – И не сказать, что таких результатов получается добиваться “на коленке”. Впрочем, сейчас сам всё увидишь: пройдём по техпроцессу от начала и до конца.

– Криохранилище, – для начала пришлось спуститься на минус второй этаж. Судя по уходящим в морозную даль рядам шкафов-холодильников, перед строительством ангара тупо вырыли котлован в габаритах стен и весь нижний уровень подвала отдали под банк органов, тканей и генетический репозиторий – хранилище спермы и яйцеклеток. – Внутрь нам хода нет, все материалы только через работников склада.

Работница склада – взъерошенная разумная химера в толстом свитере мрачно на нас посмотрела и вернулась к прерванному занятию. Она вязала.

– Лаборатория оплодотворения и раннего развития, – показал мне небольшую комнату на минус первом этаже Лисс. Прежде чем войти, мы прошли через увешанную амулетами Жизни рамку и сменили мантии, надели повязки на лица, бахилы на обувь и перчатки на руки. Волосы пришлось прикрыть специальными шапочками. – Рост микроорганизмов подавляется на всем этаже, но пыль и грязь лучше не заносить. Температуру воздуха амулетно на всякий случай поддерживаем тридцать семь градусов: даже если один из автоклавов выйдет из строя, зародыши не должны погибнуть, по крайней мере сразу.

Начальник открыл для меня один из шкафов, продемонстрировав ряды плоских емкостей, над которыми в строгом порядке свисали тонкие капиллярные трубки.

– Зародышей не видно невооруженным глазом, – переставил одну из кювет под специально оборудованный микроскоп ординатор и жестом предложил мне взглянуть. – Видишь комок клеток? Это и есть зародыш. Скорость развития искусственно регулируется, амулеты встроены в дно и крышку термостатов.

– Маточный зал, – помещение походило на… пожалуй что прачечную. Сверкающие стальными боками ящики-контейнеры были собраны в ряд вдоль одной из стен. Как и в прошлый раз, Лисс поднял крышку и предложил заглянуть. Кожаный мешок, плавающий в воде, сиротливо занимал едва ли десятую часть объёма. К нему подходили толстые трубки… – Гоняем кровезаменитель через центральный насос и искусственные легкие. Кровь тоже можно, но сложно – сворачивается, зараза, даже несмотря на амулеты... Там, за дверью, где чистая зона заканчивается – операторская. Дежурные постоянно следят за показателями, если что – дёргают. Кому-то из виталистов постоянно приходится сидеть на объекте, может, и тебя потом будут напрягать…

– М-мать! – я отшатнулся, когда по мешку из плоти прокатилась волна сокращений.

– Привыкнешь, – посулил мне руководитель. – Пошли дальше.

– Это операционная и микро-операционная, ничего интересного и нового для тебя тут нет, – проходя насквозь следующий зал, махнул рукой в сторону блестящего сталью операционного стола маг. Над местом проведения операций с потолка свисал целый жгут труб, трубок и трубочек. Где-то в запотолочном пространстве светили зеленью блоки питания десятков амулетов, а непосредственно на потолке были закреплены поворотные батареи алхимламп. – Скальпель от зажима ты уже научился отличать и использовать, а ничего другого тут принципиально и нет.

– А трубки? – на всякий случай уточнил я.

– Глюкоза, кислород, кровезаменитель, физраствор без глюкозы, вакуумный отсос для сбора мешающих жидкостей… Почитаешь инструкцию и сам разберёшься, короче. Тебе всё равно так и так придётся это сделать, – открыл следующую дверь Лиссандр. – Это – культивационный зал. Тут доводятся до трансплантационной кондиции органы и ткани измененных…

– Стоп, – до меня только сейчас дошло, почему операционная… и микро-операционная находятся между маточным и культивационными залами. – Операции проводятся над… не родившимися?!

– А что тебя удивляет… ах да, первый курс, – потянулся потереть лоб, но в последний момент вспомнил про перчатки старший лаборант. – Ты ведь знаешь, что такое иммунитет?

– Знаю, – согласился я и под требовательным взглядом развернул ответ. – Способность организма защитить себя от вредоносных микроорганизмов.

– Не только от них, еще и от различных внутренних патологий, типа опухолей, – опять поправил меня начальник. – Любое изменение, не “прописанное” в исключениях, к которым относятся нормальные клетки организма, заставляет иммунитет срабатывать. А исключения, чтоб ты знал, иммунная система “прописывает” в течении нескольких месяцев после рождения, и только потом запускается. Магия жизни может отредактировать “список” после трансплантации, но в случае операции до рождения – даже этого не потребуется. Опять же, если вовремя сделать пересадку импланта, плод будет развиваться уже с учётом нового органа или ткани. Тем более, в условиях искусственного выращивания собственно “роды” можно оттянуть практически настолько, насколько нужно, вплоть до выхода из утробы сразу условно-взрослой особи.