Последнее, кстати, еще раз убеждало старика, что против него выступают не такие уж новички. В этой части расчет был верным — риск попасться в ловушку при подобном ударе был действительно минимален.

Маг Клевера прикрыл глаза, еще раз проверяя логичность и стройность своих рассуждений. В теории — у него был богатый выбор из возможных ответных шагов. На практике — использовать он мог только несколько. Он мог не делать ничего, и это было наиболее логичным и самоочевидным решением. Сама по себе атака прямой угрозы не несла, и ее можно было пропустить. Вторым по логичности возможным ответом была бы пробная встречная атака осаждающей крепость армии.

Но А'Натрэту не нравилась самоочевидность этих шагов. Поколебавшись, он все же выбрал третий вариант— тоже достаточно безопасный и простой, но менее ожидаемый. В тот момент, когда заклинание должно было удариться о защиту от магии земли, сама защита изменилась.

Вместо того чтобы погасить силу заклинания, низвести его эффект, защита слегка «спружинила» и развернула удар в, обратную сторону. Маг не стал сильно увеличивать силу возвращаемого заклинания. Вместо этого он произнес несколько слов и сделал замысловатое движение рукой. А'Натрэту всегда нравились красивые замысловатые движения, и многие простые заклинания из его богатого арсенала были подвешены именно на такие изысканные движения руками. Заклинание вплело в отражаемый удар именно то, чего ему не хватало изначально, — магию воды.

Закончив, маг встал с кресла и потянулся за колокольчиком, чтобы вызвать слугу. У него появилось с десяток минут, чтобы передохнуть и выпить чего-нибудь освежающего. Он ни на мгновение не сомневался, что его ответная атака будет отбита. Вопрос заключался только в том, как именно это будет сделано. Как именно и какими силами.

За окном начинало быстро светать, и маг подумал, что надо будет попросить своего слугу потушить огонь в камине.

Первый штурм был организован настолько незатейливо, что Ракан гадал, а не спрятаны ли у хутов в глубине леса огромные резервы, которые они собираются пустить в ход позже. На восточную стену крепости простым строем, слабо защищенным щитами, бросили тысячу ренегатов, как и предполагал генерал несколькими часами ранее.

Удар пришелся как раз на ту часть стены, где расположились пятнадцать сотен мечей и луков. Из-за рельефа на востоке крепости стена была значительно ниже, чем остальные укрепления, и из-за этого становилась очевидным местом для штурма. Очевидным для обеих сторон, как осаждающей, так и защищающей город.

Скальное основание в этом месте было изрезано множеством расщелин и мелких трещин, рельеф постоянно менялся и там, где стена поднималась от поверхности на три-четыре роста, могло оказаться, что соседний холм скрадывает эту высоту наполовину.

В свое время, когда генерал только принимал крепость и порт под командование, он много думал о том, как наилучшим образом оборонять этот рубеж. К этим размышлениям ему пришлось вернуться в последний год, когда впервые вероятность осады Клевера стала реальностью. Но все его мысли сводились к тому, что при подобном раскладе регулярные стычки на стенах во время штурма неизбежны, а их количество и успешность будут зависеть только от сообразительности нападающих. Вероятность же отбросить противника от восточной стены целиком базировалась на количестве и мужестве обороняющихся.

На остальных стенах оставались еще десять сотен королевских гвардейцев и ополченцы. Но основные силы защитников были собраны генералом здесь, на извивающейся, неровной, меняющей высоту восточной стене.

У крепостных стен Клевера было одно маленькое, но достаточно важное преимущество. Толщина этих невысоких стен превосходила все ожидания. Наверху, за бойницами, нападающих могли разом встретить значительные силы, практически неограниченные в возможности разместиться на широкой полосе.

Ренегаты не торопились. Со стены было видно, с каким нежеланием они идут вперед — первая атакующая волна могла лечь вся, если не получит своевременный сигнал об отступлении или подмогу. Бандиты и лесные разбойники не были привычны к открытому бою, и генералу было интересно, что же такое им могли пообещать, чтобы заставить их идти на штурм. Или чем припугнуть.

Не то чтобы Ракана сильно заботила судьба ренегатов, но сам факт того, что хуты смогли собрать такое их количество под своими знаменами, заставлял задуматься. На эту кампанию заморский король, по всей видимости, бросил неимоверное количество денег — никак иначе нельзя было объяснить такое желание воевать у собранных по всему королевству бандитов. Ради тяжелого кошеля с золотом они могли ринуться и на стены крепости, как бы удивительно это ни выглядело.

Первые стрелы прореживали ряды наступающих, заставляя их ускорить шаг и поднять щиты выше, прикрывая от падающих сверху стрел как можно большую часть тела. Генерал видел, что потери от стрел не смогут их остановить — количество падающих разбойников было невелико, и при самом удачном раскладе лучникам удастся остановить сотню, не больше.

Основной бой предстоял под стенами.

— Все стрелы на передние линии, — негромко произнес Ракан, отдавая команду посыльным. Двое посыльных из молодых новобранцев рванули в разные стороны вдоль крепостной стены, выкриками повторяя приказ командира гарнизона.

Атакующие побежали вперед, когда до стены оставалось полсотни шагов, моментально съедая последним броском оставшееся расстояние. Через мгновения они были уже под стенами, задержанные лишь в нескольких местах, где сама местность препятствовала их продвижению. Изрезанные расщелинами скалы — не лучшее место для бега, и полдюжины приспешников хутов быстро осознали это ценой переломанных конечностей.

Ракан был уверен, что первая волна не сумеет даже подняться на стену — не то что закрепиться на ней, поэтому обратил свой взор вдаль, на построенные рядами основные силы хутов. По всем правилам штурма они должны были двинуть второй вал прямо сейчас, пока ренегаты еще не оказались перемолотыми у стены и существовала возможность проскочить ближе к стенам практически без потерь.

Видимо, у командиров осаждающих было схожее с Раканом понимание базовых приемов осады — одновременно с тем, как генерал поднял глаза, еще две тысячи хутов быстрым шагом, сохраняя строй и держа перед собой небольшие прямоугольные щиты, двинулись вперед.

Звук трубы, приказывающий хутам отступать, прозвучал через четыре часа после первой атаки. Это не было бегством, а именно отступлением — организованным и четко исполненным. Последние ряды отступающих хутов даже умудрялись прикрывать тыл щитами, позволяя лишь немногим из стрел, выпускаемых вдогонку со стен, достичь цели.

— Доложить мне потери. — Ракан неотрывно смотрел вдаль, где почти в тысяче шагов раскинулся основной лагерь осаждающих. Его внимание было сосредоточено на невысокой походной вышке, на которой, как нетрудно было догадаться, находилось командование хутов. Ему очень хотелось бы знать, о чем думают сейчас люди, находящиеся на той вышке, и какие сюрпризы они готовят.

Было очевидно, что повторный лобовой штурм не мог иметь никакого смысла — у нападающих просто было слишком мало людей, чтобы взять укрепления Клевера с ходу, даже с восточной стороны.

— Пока что дела идут неплохо, — тихо встал за спиной генерала Арук, только что руководивший обороной той части стены, что ближе к морю.

Ракан обернулся, увидел кровь на рукаве сержанта, хотел было спросить, не ранен ли тот. Но вовремя сообразил, что такие брызги могут попасть на одежду только со стороны.

— Посчитали уже? — Решив, что Арук оценивает количество убитых и раненых, генерал задал более актуальный сейчас вопрос.

Сержант отрицательно помотал головой.

— Это займет некоторое время. Но выводы можно сделать из того, что видно и так. Мы потеряли около четырех сотен людей, у них под стенами осталось больше полутора тысяч. Если я правильно оцениваю количество окружающих нас хутов, то до начала первой атаки их было под семь тысяч вместе с ренегатами. При таких потерях им нас не взять.