Из автобуса донесся многоголосый стон. Да и я взвыла:

– Это вместо пляжа?

– Так что, пусть сволочь гуляет? Он меня за лицо схватил! А у него лапа потная! И вонючая! – дрожащим от ярости голосом спросила Витка.

– Зачем же – гулять? – рассудительно покачал головой спонсор. – Его можно семье сдать. – И, увидев наши вытянувшиеся физиономии, снова рассмеялся. – Вы не знаете татарские семьи! Там очень болезненно относятся к тем, кто нападает на женщин… – он покосился на выглядывающих из окна Тосю с Микулишной, – юных девушек и тем более детей! Думаю, в ближайшие пару лет он с родительского огорода дальше туалета не отойдет. Пока не повзрослеет…

– Ну, если вы так уверены… – пробормотала я.

– Я прослежу, – кивнул спонсор.

– А… А вы тоже татарин? – видя, что он собирается спрыгнуть с подножки, торопливо спросила я.

Константин Дмитриевич снова окинул меня взглядом – с ног до головы.

– Нет, я не татарин, – наконец спокойно ответил он. – Но я уже очень давно веду дела в Крыму и всех здесь знаю. Думаю, сейчас ты приняла правильное решение, девочка.

– Я все уладила! Я обо всем договорилась! – Душка-Череп кричала еще из окна подъезжающей милицейской машины. Автомобиль испуганно, как осаженная на полном скаку лошадь, притормозил возле нас, и она выскочила с заднего сиденья, волоча на буксире водителя, еще более ошалевшего, чем раньше. – Все решено, мы можем ехать! Здравствуйте еще раз, Константин Дмитриевич, а что вы здесь… Что-то случилось, да? Ах, не молчите, меня пугает ваше молчание!

– Успокойтесь, Татьяна Григорьевна! – слегка раздраженно откликнулся тот. – Местные молодые люди проявили излишний интерес к нашим красавицам… – Он кивнул на меня и Витку (эта-то здесь при чем?). – Пришлось их несколько… осадить. Не волнуйтесь, они точно будут наказаны! – кажется, это было сказано специально для меня.

– Ну конечно, Юля и Вита! – поджала губы наша Душка. – На минуту нельзя оставить! Пока я там тружусь в поте лица… – Она провела рукой по совершенно сухому лбу и демонстративно отряхнула пальцы. – Уговариваю… Знаете, там дальше такой пункт и там такие милые-милые мужчины и молодые люди… – снова оживилась Душка. – Они досматривают все-все машины и даже проверяют багажники! Многие возмущаются, но эти молодые люди в камуфляже так убедительны, так убедительны! Говорят, что-то такое ужасное в Крым пытались ввезти… или, наоборот, вывезти… – Душка нахмурилась, припоминая. – Оружие… или наркотики… или бомбу… Ах, неважно! Главное, я сказала им, что мы ничего такого ужасного везти не можем, ведь мы везем… – Душка привстала на носки. – Искусство! И они меня поняли, да-да, не сразу, конечно, они даже пытались уклониться от разговора, но в конце концов они меня поняли! Они сказали, мы можем проезжать! – выпалила она и торжествующе поглядела на спонсора, ожидая похвалы.

– Я знал! – кивнул Константин Дмитриевич. – Знал, что могу на вас положиться! Вы своего добьетесь!

– Только насчет вашего джипа я договориться не смогла, – немножко смущенно призналась Душка. – Сказали, только дети… Но мы можем еще попробовать!

– Не вижу необходимости, – пожал плечами спонсор. – Я и правда не ребенок, могу подождать. А вы езжайте! Я вас догоню, мой джип все-таки шустрее вашего автобуса!

Все кинулись занимать места. Я на минуту остановилась возле Аньки – и крепко пожала ей руку.

– А можно я к Кате пересяду? – торопливым шепотом спросила она.

Я молча кивнула. Девчонка ракетой вылетела из кресла и рванула к Катьке, походя смахнув Петюнечку с сиденья. Он было вякнул, но я выразительно на него посмотрела, и он молча поплелся к Назарчику. Все справедливо: в критической ситуации подвигов не совершал – пусть теперь отрабатывает. Ехать с Назарчиком тоже подвиг. Затяжной и мучительный.

Автобус отвалился от обочины и мимо строя машин и завистливо поглядывающих на нас водителей неспешно покатил по дороге.

Цепляясь за спинки кресел, я отправилась на свое место.

– Ну а ты чего хочешь, жук-кусака? – проходя мимо Катьки, шепотом спросила я.

– Роль! – выпалила девчонка. – Со словами!

Ого! Надо бы за ней приглядывать…

– Не от меня зависит, но попробую… – неопределенно пообещала я.

Витке я, конечно, не сказала ничего – еще не хватало!

Мы проехали мимо пропускного пункта на дороге: и правда мужики в камуфляже с автоматами, и даже бронетехника какая-то… Они заглянули было к нам, но, увидев расплывшуюся в фирменной улыбке Душку-Череп, только бегло глянули на ящики с декорациями, открыли один и вымелись. Автобус покатил дальше.

Я сидела, прикрыв глаза и уперевшись лбом в стекло. Чувство как после кошмара – когда родители разводились, мне часто снились кошмары. Что они разводятся. Просыпаюсь – все по правде. Вот и сейчас: разум робко шевелился под сонной пленкой и тихонько повякивал, что меня и правда пытались убить. Я посылала его подальше – пусть мне кажется, что все было сном. Потому что если это реальность – что мне делать? Рыдать, трястись от страха, биться в истерике?

– Ничего не было, не было! – шевеля одними губами, твердила я.

– Ну и дура же ты! – скрипнуло кресло, и Витка плюхнулась рядом.

Не отрывая лба от оконного стекла, я медленно повернула голову. Отвечать, естественно, не стала – много чести. На меня Витка не смотрела, только прямо перед собой.

– Ты что, не понимаешь: он ведь только и хотел, чтоб ты не стала поднимать шум? – буркнула она. – Спонсор наш…

– Понимаю, – после недолгого молчания наконец ответила я. – Но у меня хватает ума делать вид, что не понимаю…

Мы помолчали снова.

– Интересно, зачем ему это надо? – тихо спросила Витка.

Я пожала плечами:

– Вот чего ему точно не надо, так чтоб вокруг театра разговоры нехорошие пошли. К королю тогда на пушечный выстрел не подпустят. Опять же, с местными отношений не портить… В конце концов, он придурка с ножом притормозил, и большое ему спасибо! Если бы спонсор не появился, неизвестно, что было бы! – Меня ощутимо передернуло – от понимания, что очень даже известно. Ничего хорошего.

– Как думаешь, придурка с ножом и правда семья накажет или нам художественную лапшу на уши вешали?

– Я думаю, что милиция его точно не накажет! – зло буркнула я. – Нож-то не нашли!

– Вот именно, нож! – нездорово оживилась Витка. – Куда он мог деться?

– Кто-то из мелких подобрал, из пацанов, – уверенно сказала я, потому что действительно так думала. – Крутую взрослую цацку! Будем их в комнаты заселять, перетрясем шмотки – найдем!

Витка снова покивала – что-то она часто стала со мной соглашаться, не к добру.

– Так мы еще не влипали, – наконец прошептала она.

– А на фестивале в Венгрии, с теми немцами? – удивилась я.

– Так они ж пьяные были! – словно обиделась за прошлогодних немцев Витка. – А татарам Аллах пить не велит! И вообще, что за дела! Ты в Крыму в прошлом году была?

Я только помотала головой:

– А ты?

– Издеваешься? – Витка недобро покосилась на меня.

Я неопределенно повела плечом: действительно, глупость сказала. С деньгами у Витки еще хуже, чем у меня. Есть на то причины – паршивые такие причины. Даже паршивее моих.

– А в позапрошлом году мы в Новый Свет выступать ездили, помнишь? – продолжала Витка. – И никаких особых терок между русскими там, украинцами и татарами не было. Поминали они депортацию, это да! Но на автобусы точно никто не нападал! Откуда он взялся, мститель за весь татарский народ?

– Ну, мститель-то он за ведро тошнотиков на голову. А татарский народ уже потом приплел, для солидности, – поправила я.

– Подумаешь, ведро! Маленькое ведерко, было бы из-за чего ножиком размахивать в стиле «Отелло рассверипелло и замочилло Дездемону»! – фыркнула Витка. – И все равно не нравится мне это! Спонсор не нравится, пропускной пункт на дороге, где в жизни никакого пункта не было, придурки с ножами…

– Если тебе так все не нравится, может, по дороге сойдешь? – потеряла терпение я. – Мне бабка денег дала, как раз тебе на обратный путь хватит! А я сама отыграю.