Так можно вообще отучиться хотеть.

Я медленно повернула голову – в затылке тупо запульсировало. Душка, Микулишна, Тося и Боренька стояли, плотно вжавшись лопатками в кафельную стену. Рядом притулились Лешка и Витка, и крепко держала обоих за руки, словно боялась упасть, Катька в пижамке. Девчонка тихонько всхлипывала, иногда начиная монотонно икать. Не обращая внимания на боль, я отчаянно завертела головой – остальные мелкие где? Неужели…

– Их в комнатах заперли, – громко сказала Микулишна. – Они даже не поняли ничего…

Стоящий рядом охранник шагнул вперед и ткнул Микулишну прикладом автомата в живот. Наша хореограф коротко всхлипнула и повисла на плече у Тоси.

– Как вы обращаетесь с женщиной! – завопила Душка… и тут же осеклась. Охранник на нее посмотрел. И на лице у него было четко написано обещание – показать «как». Если на Микулишне она рассмотреть не успела.

«Один из тех «арабских террористов», что гонялись за мной по набережной, – сообразила я. – Только теперь у него есть автомат. Так что с образом все в полном порядке».

Компания террористов расположилась с комфортом – белые пластиковые стульчики, столик с напитками… «Качок» радостно улыбнулся мне и даже ручкой помахал, будто я была его девушкой и он меня приглашал в бассейн. Тощий «незаметный» сейчас был очень даже заметным – сидел, развалившись в кресле и смачно прихлебывая разноцветный коктейль. В общем, выглядел как человек, вкушающий законный отдых после тяжелой работы. Имидж счастливого отдыхающего нарушал покоящийся на коленях автомат.

А рядом… Прямой, будто палку проглотил, восседал Эннанов дедушка. И… Надо же, действительно Эннан… В креслице посиживает, пока я тут по кафельному полу валяюсь! Даже вон коктейль рядом на столике… Блондин, с которым мы гуляли по городу, ели пахлаву и который даже подсаживал меня в окно, чтоб Душка не засекла… на самом деле связан с террористами!

Хм… Ну, тогда связь очень странная… Например, вот этого сине-зеленого фингала под глазом у Эннана вчера точно не было! И автомат «незаметного» – дуло явно смотрит в сторону моего блондина, а палец недвусмысленно лежит на спусковом крючке. Да и вид у Эннана вовсе не радостный…

Точно поняв, о чем я думаю, парень неловко улыбнулся мне разбитыми губами.

– Похоже, дедуля, внучок ваш не хочет, чтоб в Крыму не осталось, как вы говорите, «чужих развратных девок», – отпуская соломинку коктейля, засмеялся «незаметный». – Сдается, эти самые девки ему очень даже симпатичны!

Дедушка повернулся к Эннану и приказным, лающим тоном бросил несколько слов по-татарски. Эннан даже глаз в ответ не скосил, точно дедули и не было. Он, не отрываясь, глядел на меня таким взглядом… на таком взгляде смело можно строить прочные и долгосрочные отношения. Только когда рядом ошиваются мужики с автоматами, думать о долгосрочных отношениях глупо.

– Я еще раз повторяю – немедленно отпустите моего внука! – Голос Эннанова дедушки звучал повелительно и непреклонно… и от того вдвойне глупо – ведь никто и не собирался его слушать.

– Да хоть ты сто раз повтори – а никуда твой внучок не пойдет, – лениво откликнулся «незаметный». И наставительно добавил: – Ты, дед, если лезешь в большую политику, так нечего позволять шустрым внукам себя выслеживать. Хорошо хоть мои ребята его срисовали…

– Еще и сопротивляться пытался, чемпион хренов! – прогудел «качок», невольно ощупывая челюсть, и поглядел на Эннана укоризненно. Видно, считал, что тому должно быть стыдно!

Эннан и впрямь выглядел смущенным – только смотрел он опять на меня. Я тяжело вздохнула: все понятно. Крымский чемпион выполнил свое обещание разобраться с дедушкой. Проследил его до логова террористов… если б еще и не попался, было б совсем хорошо!

– Тогда я немедленно ухожу! – Эннанов дед вскочил.

– Иди, – равнодушно согласился «незаметный». – Твоя работа только завтра начнется, – и с усмешкой добавил: – Выполнишь, получишь внука обратно. Может, даже целиком… – И он негромко засмеялся, разглядывая кипящего яростью старика.

Эннанов дедушка еще помедлил и плюхнулся обратно в пластиковое кресло с такой силой, что то качнулось на задних ножках, едва не заставив старика кувыркнуться через голову. Дедок выровнялся и с бешенством уставился на меня.

Как будто я его внука в заложники взяла!

– Все будет зависеть от вашего поведения! – с явным удовольствием продолжал разглагольствовать «незаметный». – Вот, например, эти… – дуло его автомата дернулось, указывая на Душку и остальных взрослых, – вели бы себя прилично, сейчас бы тоже спокойно дрыхли!

– И чем же мы вам не угодили? – Душка старалась говорить иронично, но голос ее дрожал и срывался на всхлип.

– Чем? – раздался дикий рев, и из-за спины у меня словно торпеда вылетела – огромная, пышущая жаром и гневом. Человек-торпеда подскочил к Душке и, обеими руками ухватив ее за плечи, принялся бешено трясти, так что голова режиссерши моталась из стороны в сторону. – Говори, мразь, где деньги? Мы всю гостиницу обыскали, номера осмотрели – здесь их нет! Куда вы дели мои деньги?

– К-какие деньги, К-константин Дмитриевич? – судорожно сглатывая, пробормотала Душка.

Да-да, наш дорогой спонсор. Вадим из «Белого гуся» меня предупреждал. Да я и сама догадывалась… Но надеялась, что в пансионате, где полно народа – охранники, горничные, администраторы, – он никого не посмеет тронуть.

– Скажите, пожалуйста, Константин Дмитриевич… – вежливо поинтересовалась я. – А вот людей, которые тут работают… Их совсем не смущает, что вы по пансионату с автоматами бегаете, режиссера нашего трясете, как грушу… А если мы кричать начнем?

Константин Дмитриевич на мгновение остановился, коротко глянул на меня через плечо и жестко усмехнулся.

– Не надейся, – бросил он мне. – Я всем дал отгул – на сегодня и завтра. Это мой пансионат. Так что можете кричать… Ох как же ты у меня будешь кричать! – почти с наслаждением выдохнул он, сгребая ворот Душкиной рубашки в кулак. – Легкие наружу выплюнешь – если сейчас же не скажешь… Где. Мои. Триста. Тысяч. Евро? – в такт словам колотя Душкой об кафельную стенку, проорал спонсор ей в лицо.

– Какие еще триста… – отчаянно пытаясь отвернуться от летящей в нее слюны, простонала Душка. – Вы мне три… Три тысячи дали! На автобус, на новые костюмы… Откуда я вам еще двести девяносто семь возьму? Да вообще! – Душка вдруг возмутилась. – На что могут пойти такие деньги?

– На организацию массовых беспорядков и национально-религиозной резни, – держась рукой за отбитый бок, выдохнула я.

– Умная девочка, – похвалил «незаметный». – Наблюдательная.

Комплимент звучал сомнительно. Приговором он звучал.

– Чего там наблюдательная, – буркнула я, обхватывая себя руками за плечи. Впервые за эти дни в Крыму мне было холодно – убийственно, невыносимо холодно. До боли во внутренностях. – Один и тот же придурок то на русских за татар, то на татар за русских наезжает! – Я ткнула пальцем в «полупородного».

– Я тебе покажу придурка! – ласково пообещал тот, усаживаясь в кресло и забирая стоящий рядом с Эннаном коктейль.

– Спасибо, насмотрелась, – вежливо отказалась я. – Что, двух разных нанять не могли? За двести девяносто семь тысяч евро?

– Толпа исполнителей еще опаснее, – доверительно пояснил мне «незаметный». – А мы с ребятами… – он кивнул на «качка» и «полупородного», – профессионалы! Где мы только не работали! – Он ностальгически закатил глаза и принялся загибать пальцы. – Кавказ, Грузия, Россия…

– Хороша работа – натравливать людей друг на друга! – вдруг возмущенно прогудела Микулишна.

– Мы говорим – но никого не заставляем нас слушать, – пожал плечами «незаметный». – Вон вчера демонстрацию организовали сплошь из добровольцев! Поверьте мне, уважаемые взрослые дамы и дорогие маленькие дети, злобиться друг на друга по любому поводу и искать виноватых – это то, что все люди, вне зависимости от национальности, любят… даже больше жизни! – Он ухмыльнулся.

– Это только ваши русские во всех своих бедах обвиняют татар! – гортанно выкрикнул Эннанов дедушка. – Говорят, татары бы в двенадцатом веке не пришли – все б русские сейчас были богачи, не были пьяницы и даже матом не ругались, матом ругаться их тоже татары научили! – горько скривился он. – А мы, татары, ни на кого свои беды не сваливаем! Мы точно знаем, что во всем чужаки виноваты! Вот избавим от них Крым – и заживем! – мечтательно протянул старик. – Ты, внук мой, это увидишь!