— Ко мне же они тоже не просто так приперлись… Раньше все нормально было. Жил, работал, людей спасал, семью кормил. Все, как у всех. А потом сын погиб… Следом — две операции неудачные у меня… И понеслась душа в рай! Депрессия, шиза, пить начал. А они тут как тут!

— А почему именно сейчас? — задумчиво проговорил Егор. — Ну, то есть, именно в наше время. В двадцать первом веке.

— Да кто его знает. — ответил он. — Может они всегда приходили. И в Древней Греции, и в Средневековье… Хотя, тогда люди были проще, жизнь более приземленная. А сейчас такие условия социума, что этих вот самых тяжелых душ все больше и больше. Жопу свою спасать, от динозавров и феодалов каждый день убегать не надо, вот и маются люди от спокойной жизни и всего того говна, которое из телевизора да интернета льется… Не знаю, короче. Кстати, еще один нюанс. Переброс этот они могут совершать не постоянно, а раз в двенадцать лет. Наших, солнечных лет. Сейчас две тысячи шестнадцатый, как раз, один из таких годов. Неизвестно, почему так, но у них много чего вокруг числа двенадцать крутится. Священное, видимо, оно… Ты не замечал, что у них на руках по шесть пальцев?

Егор покачал головой. Не до этого тогда было…

— Ладно. Допустим все так. — сказал он. — Но зачем им люди-то, в принципе?.. И, вообще, Петр Валентинович, ты где столько информации-то понабрал на эту тему? Я всю сеть перерыл — одни сказки какие-то…

Петя грустно усмехнулся, открыл было рот, чтобы ответить, но неожиданно дверь в курилку резко распахнулась, и в проеме появилась здоровенная рожа санитара. Не местного, явно из основного корпуса.

— Вот он, красавец! — пролаял он. — Шевченко, блин, тебя вся больница ищет, думали уж на тарелке улетел! А он тут курит… У тебя ЭСТ в девять часов, а время — десять доходит. А ну бегом! Или в догонялки опять поиграем?

Петр Валентинович весь как-то съежился, поник, взгляд снова стал бессмысленным. Карета превратилась обратно в тыкву. В накачанный седативными препаратами овощ. Санитар подошел, подозрительно покосился на Егора, ласково взял под ручки покорного Петю и увел его за дверь.

«Зараза! — подумал Егор. — Как не вовремя».

Сел на табуретку, прислонился затылком к стене. Выдохнул.

«Посидели, блин, покурили… Варяги из прошлого, тяжелые души, нити времени! Настоящее, реальность… Боже, какой бред! Как два торчка за косячком пургу какую-то несли. Неужели это все на самом деле? Блин, но ведь похоже то как… Значит меня скоро отсюда выдернут? А зачем? Может они извращенцы какие? Не хочу я… Не хочу! Надо срочно душу облегчать. Пурген какой-нибудь для души найти, я не знаю, и облегчиться… Хорошенько так облегчиться. До конца года продержаться, тут осталось-то — полтора месяца. Потом ведь только через двенадцать лет придут… Кошмар! Зачем я, вообще, с ним заговорил? Идиот хренов! Что теперь делать то?»

Петр Валентинович после ЭСТ в палату не вернулся. Егор ждал его весь день, бродя по этажу до курилки и обратно, словно караульный на посту, но так и не встретил своего товарища по несчастью. Разговор остался неоконченным, многое было непонятно. Ближе к вечеру пришла медсестра, собрала Петины вещи в пакет и на вопрос Егора, куда делся хозяин сиих предметов, ответила:

— Да я толком не поняла. Он полдня у главврача сидел, а потом тот его домой отпустил.

Во как!

— А вещи?

— А вещи сказали в ординаторскую отнести, он их то ли сам потом заберет, то ли передадут ему…

Следующие несколько дней Егор судорожно размышлял, все больше и больше утверждаясь в мысли, что все, рассказанное Петей, очень похоже на правду. Если бы не принимаемые препараты, он бы давно сошел с ума или по старой привычке помчался за бутылкой. Но лекарства действовали, и вся эта научная фантастика воспринималась с изрядной долей пофигизма. Однако, в любом случае, осознание того, что за ним с непонятными целями охотятся какие-то межгалактические террористы из прошлого, душевного равновесия отнюдь не прибавляло.

Он попытался узнать адрес или хотя бы телефон Пети, но был мягко послан на всех уровнях больничного персонала. Информацию о пациентах кому попало не выдаем, а уж, тем более, другим пациентам. В социальных сетях Петров Валентиновичей Шевченко было немерено, но все не те. Егор залез даже на сайт больницы, где когда-то работал Петр, нашел там его в разделе «наши специалисты», но, естественно, адрес указан не был.

«Может все, утащили его гуманоиды?» — думал Егор, совсем уже отчаявшись, но дня через четыре Петя объявился сам. Вечером, прямо перед закрытием дневного стационара, неожиданно зазвонил телефон. Егор аж вздрогнул. Ему никто не звонил, наверное, с месяц. Знакомые просто вычеркнули из памяти дерганого необщительного мужика, как будто его и не было. А тут вдруг звонок. Неужели жена наконец вспомнила?! Хотя нет. Номер незнакомый, но явно местный. Егор нажал «ответить».

— Это я, Петр. — раздался в трубке хриплый нервный голос. — Ты в больнице еще?

— Выхожу. — ответил обрадованный Егор. — А откуда номер мой взял?

— Главврач дал. Врач врачу всегда поможет… Надо пересечься, поговорить. Могу минут через двадцать прямо туда подъехать, подождешь?

— Конечно.

Егор вышел на улицу, закурил, поднял голову к небу. Снова шел мокрый снег. Настолько плотно, что уже не успевал таять, и вся серая грязь вокруг превратилась в сверкающее в свете фонарей белое одеяло. «А ведь совсем скоро Новый год…» — подумал Егор. — «Елки, гирлянды, подарки, Путин с Галкиным по телевизору, Дед Мороз. Дожить бы»…

Ровно через двадцать минут около крыльца диспансера затормозил огромный черный Ровер, блестя хромированными дисками с дорогой низкопрофильной резиной. Боковое стекло опустилось, и за рулем Егор увидел Петра, махавшего ему рукой. Хорошо живут хирурги! Он, утопая по щиколотку в снегу, подбежал к машине, отряхнулся, забрался в прогретый салон. Посмотрел на Петю и обомлел. За те несколько дней, что они не виделись, тот осунулся еще больше, весь как-то сморщился, в увеличенных линзами очков зрачках плескался какой-то дикий, звериный ужас.

— Что, опять приходили? — спросил Егор.

Петр молча кивнул, перевел рычаг на Драйв, и машина мягко тронулась с места.

— Куда едем?

— Да просто покатаемся… — тихо ответил он.

— Давай тогда по верху где-нибудь, подальше от набережной. — попросил Егор.

— А что там не так?

— Да, как тебе сказать… Мерещится мне там всякое. Морды зубастые, прочая херня…

Петр Валентинович вдруг начал смеяться. Как-то странно, очень-очень неправильно. Как будто смех вот-вот должен был перейти в рыдания.

— И в Шестерочку за продуктами не ходишь. — переведя дух, скорее утвердил, нежели спросил он. — Блин, как все похоже, Егор! Один в один! За что нас с тобой так, а?

Егор молчал. Он, конечно, догадывался, что его псевдоглюки тоже были связаны с Ануннаками, и вот, получил прямое доказательство. Что уж тут говорить?

В тишине проехали пару кварталов. Негромко урчал мотор, в машине было тепло и накурено.

— Меня тогда на процедуре после нашего разговора осенило просто. Год-то кончается, совсем чуть-чуть надо продержаться. — заговорил наконец Петр, повторяя недавние мысли Егора. — Как раньше об этом не подумал? Баран!.. Побежал к главврачу, наплел ему хрень какую-то про более качественное лечение. Он посоветовал одну клинику в Германии. Дорого там, зато такими препаратами накачают, что месяц будешь, как зомби ходить. Ни мыслей, ни эмоций. Такого-то меня они точно зацепить не смогут. Вобщем, все, списался с ними, аванс перевел, завтра утром — прямой рейс. Улетаю… А тогда, домой пришел, спать лег — эти сразу и приперлись. Шатаются вокруг кровати, орут. Ты наш, ты наш… Пидоры гребанные! Я таблеток наглотался, чемодан собрал — и из дома подальше. С тех пор там и не был. Третью ночь не сплю. Всех гостей обошел, Город вдоль и поперек раз двадцать объехал. А кофе сколько выпил! Литры, блин! Не могу — домой страшно, спать страшно, пытаюсь хоть чем-то себя занять, лишь бы дождаться самолета. Вот, напоследок про тебя вспомнил, собрата по несчастью. Решил уж договорить, о чем тогда не успели.