Все. Больше добавить нечего.

Я откинулся на подушку. Огляделся, стараясь запомнить этот миг навсегда. Последнее утро в Эдеме. Время пришло. Сегодня мы уходим…

Неожиданно в сознание ворвалась Настя. Точнее не она сама, а ее мгновенный испуг. Блин, что там в душевой-то могло случиться?! Паучка увидела? Хотя какие тут на хрен паучки…

Все эти мысли пронеслись в моей голове, кода я уже несся со всех ног к блоку сантехнических помещений с топором в руках. Свернул за угол. Резко остановился. Настя стояла передо мной, завернутая в полотенце. С мокрых волос на пол капает вода, кожа покрыта мурашками. Смотрит как-то беспомощно и недоуменно.

— Что?! — крикнул я, безуспешно пытаясь обнаружить за ее спиной какого-нибудь кадавра.

— Егор. — тихо сказала Настя. — У меня дела…

— Какие дела?

— Господи, ну ты маленький что ли?! Дела пришли!

— Куда пришли?

Видя, что я не врубаюсь, Настя подошла ко мне, взяла двумя руками за лицо, и почти по слогам произнесла:

— Месячные…

Первая моя мысль была, естественно, про обломившуюся близость, и только потом, видя не сходящую с Настиного лица тревогу, до меня наконец доперло. Вот те, бабушка, и Юрьев день! Их же тут не бывает…

— Понял… — медленно протянул я. — И что это значит?

— Ты мне скажи… — прошептала она.

С тех пор, как я не без помощи Насти и покойного Кирюши триумфально разгромил гнездо неожиданно мутировавших Уродов, обрушив на главного из них многотонное каменное надгробие в виде фрагмента железобетонной трибуны и отрубив на всякий случай его поганую голову, прошел целый месяц.

Мы с Настей, словно молодожены в пятизвездочном отеле, наслаждались спокойствием и друг другом в подвале «Клиники доктора Б…….ого». От настоящего медового месяца, этот отличался лишь отсутствием походов на пляж и экскурсий, а также состоянием жениха в самом начале. Вместо пьяненького и счастливого красавца в нарядном костюме и развязанном галстуке, Настя приволокла на порог подвала окровавленное и простреленное в нескольких местах тело, готовое вот-вот сделать ее вдовой. Но ничего. Обошлось.

Все-таки «прокачали» меня тогда неслабо. Сейчас, вспоминая и оценивая тот бой, свои действия и ощущения, я пришел к выводу, что в какой-то мере все-таки превратился в Урода. Именно в плане скорости, силы, выживаемости и ментальных возможностей. С виду, я к счастью, остался обычным человеком. Но это только с виду.

Обычный человек не скачет между колонн с автоматом в руке, когда его бедро разорвано крупным осколком гранаты, и уж, тем более, не поднимается на ноги после двух сквозных пулевых ранений, нанесенных из штурмовой винтовки ОЦ-14 с тридцати метров. Мощное останавливающее действие и колоссальная пробивная способность пуль калибра 9.39 позволяют им, оставляя аккуратную дырочку на входе в тело, вырывать приличный кусок этого тела на выходе. И даже, если никакой жизненно важный орган не задет, раненный бедолага выпадает из реальности надолго, а чаще — навсегда.

Петрович пробил мне плечо и бок прямо под сердцем. Первая пуля разорвала дельту и чиркнув по кости полетела дальше, вторая попала точно в ребро, сломала его как спичку и вышла из спины чуть ниже, несильно изменив траекторию и проломив еще одно ребро. Выходные отверстия, конечно были существенно больше входных, но все равно не такими, какими должны были быть по идее. Обновленный организм достойно встретил поразившие его неприятности, минимизировал, как мог, повреждения и даже позволил мне отрубить пару уродливых голов и кое-как добрести до Елисейской. А потом меня вытаскивала с того света уже Настя.

Как оказалось, одарили ее не хуже, чем меня. А может даже и лучше. Сама не зная как, действуя исключительно на инстинктах, она смогла приостановить хлещущую из меня кровь, перекинуть на себя часть болевых ощущений и даже протащить мое совсем не легкое тело несколько сот метров, пока я был в отключке. Я пришел в себя минут через двадцать, когда мы уже почти миновали веселый парк, и стал свидетелем того, как моя хрупкая спасительница всего тремя очередями укокошила упавшего на нас с высоких деревьев Косяка. Хорошо, что проснулся только один. Дискотека, устроенная мной на стадионе, должна была разбудить вообще все зверье в округе. Но те почему-то не проснулись. За что им огромное спасибо. А может просто навалили кирпичей от испуга и сидели по своим углам. Мы же теперь тоже страшные и опасные…

Как бы то ни было, до клиники дошли нормально. Я включил какие-то самые последние аварийные резервы и почти не висел на Насте, а шел сам. Лишь, когда тяжелая стальная дверь бункера захлопнулась за нашей спиной, я снова отрубился, упав прямо среди изуродованных трупов Настиных товарищей. На этот раз надолго.

О дальнейшем я знаю только по ее рассказам. Настя дотащила меня до бывшей спальни Рената, взгромоздила на кровать, раздела и начала чинить. Промывала пулевые отверстия, пинцетом вытаскивая изнутри мелкие кусочки бетонной крошки и волокна одежды, которые могли спровоцировать сепсис. Больше всего возилась с ногой. Неровный и достаточно крупный осколок зигзагом пропахал мне полбедра. Вошел прямо под задницей, прошелся вдоль берцовой кости и высунулся уже ближе к колену. Прокипятив нож, плоскогубцы и пинцет, Настя буквально вскрыла мне ногу, рассекая мясо над кривым раневым каналом, освободила и вытащила осколок, отрезала всю нежизнеспособную кожу, образовавшуюся после вторжения в тело инородного предмета, и аккуратно зашила разрез.

Тут на помощь пришли запасы злобного, но, к счастью, мертвого Доктора. Промедол, антибиотики, марли, бинты — нашлось все. Откуда она знала, что и как делать, было неясно ей самой. Наконец, кровотечение было остановлено, раны обработаны и залиты местной настойкой, аналогом нашего бальзама, и перевязаны.

На этом Настя не успокоилась. Несколько часов вытаскивала трупы на улицу. Людей волокла направо, Уродов и Айболита — налево. Долго рыдала, сидя около своих мертвых друзей, но копать могилу сил уже не было. Чем сжечь тела тоже придумать не смогла. Девушка итак совершила почти невозможное, вытащив из подвала семь тяжеленых мертвецов. Даже с ее новыми возможностями — это был предел. Поэтому, глотая слезы, она захлопнула дверь в бункер, задраила замок и из последних сил доковыляла до кровати. Легла, крепко обняв меня, и снова начала останавливать кровь и тушить боль, решив, что если уж я умру, то и она тоже, зато отдав себя всю до последней капли…

И ведь, на самом деле, чуть не умерла. Хорошо, я в результате такого лечения пришел в себя часа через три, увидел рядом ее бледное лицо с закатившимися глазами и в срочном порядке стал отдавать обратно все то, что она в последнем отчаянном порыве до этого вливала в меня.

Так мы с ней и лежали больше суток, словно два донора, соединенных одной трубкой, по которой кровь бежала то в одну, то в другую сторону. Но если быть честным, то отдавала больше, все-таки она. Я уже не мог этому сопротивляться, не позволяли дырки в теле.

На вторые сутки, почувствовав, что кризис миновал, Настя встала и продолжила лечение более традиционными способами. Антибиотики, обработка и перевязка ран…

Вопреки всем медицинским справочникам и энциклопедиям, оставшимся в мире людей, машин и самолетов, через пять дней я смог встать на ноги. На шестой день начал доходить до туалета. Через десять — уверенно передвигаться по бункеру. Раны заживали на глазах. Я смотрел на затягивающиеся шрамы и ловил себя на очень неприятных ассоциациях с Уродом, которому оторвало ноги взрывом, а через какие-то пять минут на культях начала появляться новая кожа. Несколько раз тщательно изучал свою физиономию в зеркале, но никаких причин для паники не нашел. Вроде такой же. Во всяком случае — снаружи.

А на двенадцатый день у нас с Настей была первая брачная ночь. И после нее, охреневшие, потные и счастливые, мы совершенно ясно осознали, что таких случайностей не бывает. Даже здесь. В этом абсурдном и непредсказуемом месте. Кто-то целенаправленно вел нас друг к другу, каждым, на первый взгляд случайным, поворотом судьбы приближая нашу встречу.