– Это неважно, – ответил он негромко.

Тогда она повернула голову и посмотрела на него.

– Это важно для меня. Я хочу, чтобы ты знал… Он осторожно опустил руки ей на плечи и развернул лицом к себе.

– Ты действительно считаешь, что во всем виновато именно катание на «чертовом колесе»?

Она закусила губу, словно боясь, что она задрожит и выдаст ее чувства.

– Нет.

Она покачала головой, и Хэммонд привлек ее к себе. Просто привлек к себе и долго не отпускал, положив щеку на ее теплую макушку. Босиком, в не по размеру большой футболке, она казалась особенно хрупкой и уязвимой, и, обнимая ее так, он чувствовал себя мужественным покровителем и защитником.

При мысли об этом Хэммонд невольно улыбнулся. Она почувствовала это и подняла голову.

– Что?..

– Так, ничего… Просто я подумал, как мне хорошо с тобой. А ты чувствуешь это?

Она задумчиво склонила голову.

– Не знаю.

– Я имел в виду… Ну, со мной?..

– Мне тоже было хорошо. И… спасибо.

– За что?

– За то, что подумал обо мне.

Хэммонд невольно улыбнулся. Упаковку презервативов он держал в ящике ночного столика, и теперь, при воспоминании о том, как он, торопясь, разрывал зубами пластиковый пакетик и натягивал тонкую резиновую кишку, ему стало смешно. Вместе с тем он почувствовал и смущение, поскольку считал, что сделал только то, что был должен.

– Я просто хотел произвести приятное впечатление, – пробормотал он, пытаясь свести все к шутке.

Она неожиданно погладила его по груди, застав Хэммонда врасплох.

– Спасибо тебе за это и… за все остальное, – сказала она чуть слышно.

В ответ он бережно взял ее за подбородок и, заставив приподнять голову, снова поцеловал. Желание, которое вновь пробудилось в нем, заставило его негромко застонать, и в ответ с ее губ тоже сорвался тихий стон.

Одной искры было достаточно, чтобы их страсть снова вспыхнула еще ярче, еще горячее. Они не говорили, а почти шептали, но это лишь усиливало ощущение близости между ними.

– Тебе нравится?..

– Да.

– Я не слишком тороплюсь?

– Нет.

– Я просто не знал…

– И я тоже не знала.

– Извини.

– Неважно.

– Если я сделал тебе больно…

– Нет. Ты бы не сделал.

– Ты не против, если…

– Нет. Конечно – нет.

– Господи… Как ты прекрасна! О-о-о, ты уже…

– Да.

–..Готова.

– Мне так жаль…

– Жаль? Чего?

– Ну, я имела в виду. Ты… Я…

– Не жалей ни о чем, ладно?

– Ладно. Позволь мне прикоснуться к тебе.

– Нет, это ты позволь мне прикоснуться к тебе…

За рулем сидела Стефи, поэтому до больницы Руперта они со Смайлоу добрались в рекордно короткое время, нарушив по дороге почти все существующие правила дорожного движения.

– Сколько человек попало в больницу? – уточнила Стефи, пока они быстрым шагом пересекали стоянку, направляясь к дверям приемного покоя. Она пропустила некоторые подробности, так как бросилась за своей машиной сразу после того, как Смитти объяснил полицейским, как было дело.

– Шестнадцать. Семеро взрослых и девять детей, – ответил Смайлоу. – Все – члены церковного хора из Мейкона, штат Джорджия, которые отправились в туристическую поездку. Сегодня утром они позавтракали в ресторане отеля, после чего отправились на экскурсию по Чарлстону. Там их и прихватило.

– Что именно? Рвота? Понос? Желудочные колики?

– Все вместе.

Стефи покачала головой.

– В данном случае во всем виновата острая подлива с томатом. Она попала и в пиццу, которую ели дети, и в макароны, которые подавали взрослым.

В приемный покой они почти вбежали. Здесь было относительно пусто – врачебного осмотра дожидалось всего несколько пациентов, среди которых выделялся худой мужчина в наручниках, которого сопровождал полицейский в форме. Голова мужчины была, как тюрбаном, обмотана окровавленным полотенцем. Закрыв глаза, он негромко стонал и раскачивался из стороны в сторону, пока какая-то женщина, очевидно жена, терпеливо отвечала на вопросы заполнявшей историю болезни медсестры. Молодая мать тщетно пыталась успокоить плачущего младенца. Сидевший особняком пожилой мужчина негромко всхлипывал в платок. Женщина средних лет согнулась в кресле почти пополам, так что ее голова практически лежала на коленях, и, похоже, спала.

Смайлоу и Стефи направились прямо к дежурной сестре. Там Смайлоу представился и, предъявив значок, поинтересовался, где сейчас находятся больные, поступившие из отеля «Чарлстон-Плаза».

– Скажите, мисс, они еще в приемном отделении или их уже перевели в палаты?

– Они все еще здесь, – ответила сестра.

– Мне необходимо срочно допросить их в связи с… одним важным делом.

– Извините, но… Впрочем, я сейчас свяжусь с лечащим врачом. Подождите, пожалуйста.

Она указала им на стулья, но ни тот, ни другая не присели. Смайлоу остался стоять у стойки, Стефи принялась расхаживать по комнате.

– Не понимаю, как твои люди не обратили внимания на то, что в конференц-зале собрались не все проживающие в отеле, – сказала она, внезапно останавливаясь перед ним. – Неужели никому не пришло в голову сопоставить число зарегистрировавшихся постояльцев с числом допрошенных?

– Будь к нам снисходительна, Стефи. – Смайлоу усмехнулся. – Во-первых, не все постояльцы были в своих номерах, они возвращались в отель по одному, по двое на протяжении нескольких часов. Нам еще повезло, что сегодня никто не выписался и не уехал. Кроме того, опросить столько народу, включая сотрудников отеля из ночной и дневной смены, тоже непросто. В этих условиях вряд ли возможно сосчитать всех.

– Я это прекрасно понимаю, – нетерпеливо бросила Стефи. – Но ведь скоро полночь, и абсолютное большинство постояльцев должны были вернуться в свои номера. Кто-то ведь должен был еще раз пересчитать всех и заметить разницу в… Сколько ты говоришь, их было? Шестнадцать? Ведь это не один-два человека, Рори! Или твои люди слишком увлеклись этим фильмом?

– Все мои люди были заняты делом, – ответил он.

– Да, только каким? Онанировали перед телевизором? Смайлоу нахмурился. Он не знал ни жалости, ни снисхождения, если полицейский, расследовавший убийство, допускал промах, однако в данном случае критика исходила от постороннего лица, а этого он стерпеть не мог. Губы его сжались и побелели от сдерживаемого гнева.

– Извини, – сказала Стефи примирительным тоном. – Я не хотела никого задеть…

– Черта с два ты не хотела, – прошипел он. – Не лезь не в свое дело, ладно? Собирать улики – это моя обязанность. Моя, а не твоя.

Стефи промолчала. Не стоило перегибать палку и ссориться со Смайлоу. Кроме того, вопреки недвусмысленным образом высказанному пожеланию свежеиспеченной вдовы она собиралась просить прокурора округа, чтобы он назначил именно ее главным дознавателем по делу об убийстве Люта Петтиджона. А для этого – и после этого – ей была необходима поддержка полиции, поддержка Смайлоу.

Поэтому она дала ему остыть и, когда Смайлоу немного успокоился, сказала:

– Боюсь, эти люди ничем нам не помогут. Насколько я поняла, их доставили в больницу еще до того, как произошло убийство.

– Да нет, их прихватило не всех сразу, – возразил Смайлоу. – Управляющий отелем признался, что последних из них он тайком выводил через черный ход и сажал в «Скорую» уже около восьми вечера.

– Почему же он сразу не сказал тебе об этом?

– Дирекция отеля как огня боится огласки этого случая. По-моему, даже убийство беспокоило управляющего гораздо меньше, чем случай массового отравления постояльцев. В конце концов, насильственную смерть можно сравнить со стихийным бедствием, к которому гостиница не имеет никакого отношения, а вот отравление некачественной пищей… Представь, что написали бы об этом газетчики! «Администрация отеля „Чарлстон-Плаза“ едва не прибавила к трупу Люта Петтиджона еще шестнадцать тел!» После такого скандала на отеле можно ставить крест.