Его самодовольство было поистине непереносимо, но Стефи не собиралась доставлять ему удовольствие и показывать, насколько она разозлилась и расстроилась. Вместо этого она постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.

– Почему тебя так интересует моя личная жизнь, Смайлоу? – спросила она спокойно. – Ты что, ревнуешь? Он едва не расхохотался ей в лицо.

– Не льсти себе, Стефи.

– Пошел к черту!

– Дедукция – это мой хлеб, – продолжил он, нимало не смутившись. – И надо сказать, что, осваивая метод мистера Шерлока Холмса, я достиг заметных успехов.

– И что ты собираешься делать с этой ценной информацией дальше?

– Ничего, – ответил он, небрежно пожимая плечами. – Просто меня забавляет, что наш «золотой мальчик» не выдержал и нарушил профессиональную этику. Значит ли это, что его блестящие доспехи начинают понемногу покрываться ржавчиной?

– Ну, за то, что спишь с коллегой по работе, у нас пока не вешают, – заметила Стефи. – Но по рукам дать могут.

– Верно. Но для Хэммонда Кросса это почти смертный грех. Иначе зачем делать из этого тайну?

– Можешь успокоиться, Смайлоу, тайны больше не существует – мы расстались. Честное слово, – добавила она, перехватив его недоверчивый взгляд.

– И как давно?

Она посмотрела на часы.

– Уже два часа и двадцать минут.

– В самом деле? А когда это произошло – до того, как Мейсон поручил ему дело Петтиджона, или после?

– Одно никак не связано с другим, – парировала она. Уголок его тонких губ чуть дрогнул, но Стефи так и не поняла, была ли это улыбка или нечто другое.

– Ты в этом уверена?

– Абсолютно. Если тебя интересуют подробности, я могу добавить только, что это Хэммонд бросил меня.

– Почему?

– Он много чего говорил, но в принципе это все то же старое доброе «мы слишком разные люди», что в переводе на нормальный человеческий язык означает «ты мне надоела, мне хочется попробовать что-нибудь новенькое».

– Гм-м… И ты знаешь, кого он собирается попробовать?

– Пока нет, хотя женщины обычно прекрасно чувствуют такие вещи.

– Мужчины иногда тоже.

В этих его словах скрывалось нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд, и Стефи пристально взглянула на детектива.

– Что-о? Уж не хочешь ли ты сказать, что наш мистер Чистые Руки влюбился? И ты знаешь – в кого?

– Простите, что прерываю вас… – раздался рядом с ними чей-то голос, и оба вздрогнули. Они так увлеклись разговором, что не заметили, как к ним подошла сиделка.

– Что вы хотели? – не особенно любезно откликнулся Смайлоу.

– Этот мужчина… – сиделка указала пальцем куда-то себе за спину, – ну, мистер Дэниэлс… Он просил посмотреть, не ушли ли вы. Когда я сказала, что вы еще здесь, он попросил позвать вас. Он говорит, что вспомнил что-то, что может вас заинтересовать…

Прежде чем она успела договорить, Смайлоу и Стефи уже бросились в палату.

Хэммонд еще раз заглянул в бумажку, где был записан адрес, который ему удалось выяснить еще накануне визита к Дэви.

На желтых страницах городского телефонного справочника Хэммонд обнаружил телефон доктора Ю.Э. Кэрти. Телефон совпал с номером, который он записал на обложке «Спорте иллюстрейтид», и, заглянув в справочник абонентов, Хэммонд легко установил адрес.

Откладывая справочники в сторону, он не сдержал вздоха облегчения. Таинственный доктор Кэрти был единственной ниточкой, связывавшей его с ночной гостьей. Разумеется, о том, чтобы без обиняков выяснить у доктора имя и фамилию его пациентки, не могло быть и речи, поэтому Хэммонд решил начать с разведки местности. Он поедет к дому врача, увидит все своими глазами, и, может быть, тогда ему в голову придет какая-нибудь плодотворная идея.

Несмотря на разрыв со Стефи, разговор с Дэви и убийство Петтиджона, воспоминания о женщине, с которой он встретился на ярмарке, не оставляли его ни на минуту. Прогнать их от себя Хэммонд даже не пытался – это было бесполезно. По самому складу своего характера он не терпел вопросов, на которые не знал ответов. Даже в детстве Хэммонд долго не успокаивался и теребил родителей, пока они не давали ему удовлетворительного объяснения тому или иному явлению или факту. Эта привычка сохранилась у него и в зрелом возрасте, с той лишь разницей, что теперь ему приходилось отыскивать все ответы самому. Хэммонд не успокаивался, пока не докапывался до истины, порой – к немалому разочарованию и досаде коллег, а иногда результаты поисков огорчали и его самого.

В том, что воспоминания о таинственной незнакомке не дадут ему покоя, сомневаться не приходилось. Кто она, почему пошла с ним, какие причины побудили ее исчезнуть сразу после проведенной вместе сказочной ночи – все эти вопросы продолжали терзать его. И Хэммонд решил непременно разыскать доктора Кэрти, надеясь через него узнать хоть что-нибудь о таинственной незнакомке. Главным же образом он надеялся выяснить, не носит ли его гостья ту же фамилию, что и доктор, или, иными словами, не переспал ли он с миссис Кэрти. В этом случае, как твердо пообещал себе Хэммонд, он оставит ее в покое и не станет искать с ней встречи. Если же она – его пациентка, если она не замужем и если ему удастся выяснить ее имя и адрес…

Эти многочисленные «если» он не позволил себе даже перечислить, не говоря уже о том, чтобы мечтать на эту тему.

Приемная доктора Кэрти находилась на улице всего в нескольких кварталах от особняка Дэви, так что уже через несколько минут Хэммонд был на месте.

Этот квартал считался престижным. В городе его так и называли – Южный Брод, и то, что доктор Кэрти открыл практику именно здесь, Хэммонда не удивило. Многие врачи, особенно специалисты, часто превращали свои дома в приемные и смотровые кабинеты, оставаясь жить в верхних этажах. Делалось это не из экономии, а потому, что такова была традиция, насчитывавшая уже больше двух веков.

Припарковав машину на улице неподалеку, Хэммонд пошел дальше пешком. Начинало темнеть. В переулке, вымощенном стершейся от времени серой брусчаткой, не было больше ни одного пешехода, и его шаги гулко отдавались в неподвижном воздухе. Несмотря на это, переулок не выглядел ни пустынным, ни зловещим; из частично скрытых листвой окон лился мягкий свет, доносились голоса и звук работающих телевизионных приемников. Все без исключения дома выглядели отремонтированными и ухоженными, и Хэммонд подумал, что доктор Кэрти должен, наверное, неплохо зарабатывать, чтобы жить в подобном окружении.

Постояв секунду, Хэммонд медленно двинулся дальше, на ходу раздумывая о том, под каким предлогом ему лучше всего обратиться к доктору. Что, если он просто подойдет к двери и позвонит? Если доктор откроет ему сам, он может притвориться, что ошибся адресом, и, извинившись, уйти.

Но если дверь откроет она… Что ему делать тогда? Наверное, тоже повернуться и уйти, чтобы никогда не возвращаться, поскольку ответ на самый главный свой вопрос он получит.

Оба этих варианта, однако, основывались на предположении, что его гостья – супруга доктора Кэрти. Только так Хэммонд мог объяснить ее поздний звонок, иначе зачем ей понадобилось звонить врачу среди ночи?!

Но когда Хэммонд нашел нужный ему номер дома и посмотрел на табличку на воротах, он изменил свое мнение. Доктор Ю.Э. Кэрти был психоаналитиком.

Значит, она все-таки могла быть его пациенткой?..

Хэммонд даже остановился, такой неожиданной и тревожней была мысль, пришедшая ему в голову. Неужели он переспал с неуравновешенной, психически больной женщиной, которая нуждалась в консультации своего психоаналитика сразу после того, как выбиралась из чьей-нибудь постели? Но ведь он не заметил никаких странностей в ее поведении! Кроме того, успокаивал себя Хэммонд, сейчас модно иметь собственного психоаналитика, и многие – не обязательно больные, а просто мнительные люди – любят обращаться к своим врачам по самому ничтожному поводу. В конце двадцатого столетия психотерапевты почти повсеместно вытеснили старших родственников, духовников и даже близких подруг. У самого Хэммонда было несколько близких знакомых, которые посещали психоаналитика каждую неделю, видя в этом единственный способ борьбы со стрессом, и он, хотя и не считал подобное положение естественным, все же не видел в этом ничего постыдного.