Клетка была пустой. Глядя на открытую дверь, Зира жадно хватала ртом воздух. «Нужно надеть белое, чтобы он узнал тебя… Нужно надеть перчатки, а под платье — гидрокостюм, иначе ты обдерешься в кровь о его жесткую, как наждак, шею, и соленая вода разъест твою кожу…Ты должна подчинить его себе…Он не должен бояться… Нельзя погружаться глубоко…Когда у тебя начнет кружиться голова, возвращайся…Ты должна быть хитрее его…У него броня — у тебя сила… В шторм — нельзя! Это погибель — в шторм…»

Как в бреду, Зира повторяла все новые и новые предостережения девочке, которая хотела излечиться от страха; наставления, которые давно нужно было сделать. Но она все тянула, наивно полагая, что Лавиния должна сначала в полном одиночестве впитать в себя воздух этих мест, почувствовать, угадать великий смысл обряда, пробудить в своей крови это безумство бесстрашия, недоступное другим… Очевидность собственной вины встала перед Зирой во всей ее ясности — это она сама не успела, не смогла уберечь Лавинию…

— Роа! — закричала Зира, сквозь слезы глядя на черный океан. — Зачем ты это сделал?! Верни ее!

Воды забурлили и вспенились. Огромный серый зверь, властелин глубин, вынырнул рядом с мостиком, и с его шеи спрыгнула на скользкие доски худенькая девочка с остриженными до плеч светлыми волосами. Она сорвала с лица маску и махнула рукой — Роа ушел в пучину.

Увидев скорбную фигуру Зиры, Лавиния радостно пискнула и бросилась к ней. Зира без слов крепко прижала ее к себе и принялась целовать в мокрую макушку.

— Мне холодно, бабушка, — пролепетала девочка посиневшими губами. У нее зуб на зуб не попадал.

Зира быстро сняла с нее перчатки и белый гидрокостюм и закутала в свою теплую куртку. Обнявшись, они медленно пошли по мосту на берег.

— Почему в шторм?

— Это интересно.

— Почему ночью?

— При солнце — просто…

— Он узнал тебя?

— Сразу. Когда я снова увижу их, — Лавиния говорила о детях, — я скажу им то же, что сказала ему: «Я не боюсь…»

— Когда это случилось? — В глазах детектива было восхищение.

— Пять лет назад. Лавинии тогда было семь. — Зира улыбнулась, невольно заражаясь его восторгом, и тут же погрустнела. — Теперь вы понимаете, Скальд, что за эту девочку не нужно бояться? Не нужно бояться, что она будет бояться…

Патрульный модуль плавно кружил над восьмым районом Центрального сектора Имбры. Работа патруля в этом районе всегда была непыльной, напротив, доставляла дежурным массу удовольствий — природа была изумительной красоты, прозрачный, как свежевымытое стекло, воздух казался на вкус просто сладким, а преступления общими усилиями были сведены к нулю. В окраинных секторах ребятам, конечно, приходилось попотеть, а здесь — здесь был просто курорт, рай, поэтому за счастье подежурить в Центральном районе полицейским обычно приходилось побороться.

— В точке номер пятьсот сорок три — человек, подпадающий под пункт пять, — сообщил бдительный компьютер, не имеющий, в отличие от людей, привычки расслабляться.

— Угроза общественной морали? Максимальное сближение, — приказал Гринсвиль, старший патрульный, и модуль камнем упал перед странным человеком на длинную пустынную дорогу, обсаженную гигантскими секвойями.

Патрульные спрыгнули на землю. Человек в сером балахоне и с лысой зеленой головой стоял неподвижно, а когда офицеры приблизились, поклонился им так доброжелательно и кротко, что те сразу заподозрили неладное.

— Можем мы поинтересоваться, куда вы направляетесь, господин? — спросил Флин, второй патрульный, невысокий крепыш с цепким пронзительным взглядом; у него и хватка была бульдожья, Гринсвиль не раз убеждался в этом.

Человек снова отвесил поклон и спокойно взглянул на патрульных. Он не нервничал, как сообщил Гринсвилю в наушники специальный прибор, оценивающий по шкале индекс агрессивности каждого потенциального преступника.

— Вы разрешите произвести идентификацию вашей личности? — спросил Флин, осторожно устраивая правую руку на кобуре.

Лысый поклонился и протянул ему палец. Флин быстро приложил мизинец к идентификатору, взглянул на результат и показал прибор Гринсвилю. Оба переглянулись и отдали лысому честь.

— Вам что-нибудь нужно, господин Рикани? — спросил Гринсвиль и получил в ответ низкий поклон. — Вы хорошо себя чувствуете? — Снова поклон. — Эта дорога ведет в космопорт, вам это известно? — Поклон. — Ну что ж, — с кислой гримасой произнес Гринсвиль, — не смеем вас больше задерживать, господин Рикани. Всего доброго…

Лысый поклонился в последний раз и снова зашагал по дороге — босиком, с драной котомкой на плече.

— Черт, у меня даже голова закружилась от его поклонов, — сказал Гринсвиль. — Скажи, Флин, если бы у тебя был такой счет в банке, как у него, у тебя появилось бы желание остричься наголо, выкрасить свою голову в зеленый цвет и отправиться босиком неизвестно куда?

— А то! — с чувством произнес Флин и вздохнул.

Космопорт Имбры бурлил, как горная река на перекатах, но звукопоглощающие материалы его интерьера сводили сильный гул, витающий над озабоченно снующими толпами, к легкому шороху, похожему на листопад. Йюла сюда подвезла одна молодежная компания, празднующая чей-то день рождения и для продолжения банкета отправляющаяся на известный курорт в соседнем секторе. По дороге ребята быстро переняли у нового знакомца привычку постоянно вставать и кланяться и вовсю дурачились, тоже поднимаясь в автомобиле в полный рост и кланяясь друг другу после каждой реплики, чем в конце концов привлекли внимание патруля, остановившего их и сделавшего замечание. Йюла в этой компании приняли как родного и никак не хотели расставаться с ним, но, к сожалению, ему нужно было совсем в другую сторону.

Первым делом он прошел в туалетную комнату, чтобы вымыть сбитые в дороге босые ноги, а потом внимательно изучил расписание. Из объяснений компьютера-диспетчера следовало, что на Порт-О-Баск нет ни одного прямого рейса. Планета находится довольно далеко от Имбры, на самой границе со вторым сектором, и добраться до нее можно через промежуточные станции на планетах, что в двух часах лета от Порт-О-Баска, — только там выдаются визы на его посещение.

Йюл остановился посередине центрального зала космопорта. Над прозрачным куполом то и дело яркими стрелками вспыхивали трассы модулей, покидающих Имбру и увозящих пассажиров к кораблям на орбите. Йюл летал редко и сейчас смотрел во все глаза на пеструю, многоголосую, озабоченную толпу вокруг, чувствовал, как ему передаются и завораживают ее деловой ритм, ее нетерпение и бешеный пульс, но сейчас ему как никогда нужны были спокойствие и хладнокровие, поэтому он заставил себя, не сходя с места, уединиться в шумной толпе, сконцентрироваться на собственных переживаниях и намерениях. Кто-то тронул его за локоть.

Йюл обернулся. Перед ним стоял сухощавый мужчина лет пятидесяти в строгом черном костюме. Незнакомец как бы ненароком показал Йюлу мизинец правой руки, выкрашенный в зеленый цвет, поклонился и, тут же получив в ответ низкий поклон, пошел к ближайшей информационной стойке космопорта. Йюл немедленно проследовал за ним.

— Пожалуй, мне нужно во что бы то ни стало посетить Орбост, — задумчиво нажимая кнопки, произнес мужчина. Он скосил глаза, но Йюл никак не прореагировал на его слова, поэтому мужчина продолжил: — Или нет, я передумал. Агара? Нитерой? Раншария? — Он называл самые крупные транспортные узлы сектора. Йюл стоял неподвижно. — Так. Хальс… Луксор… Бияне… Нон, — Йюл поклонился. Нон был одной из планет, входящих в содружество Порт-О-Баска. — Да-да… Нон — самое подходящее место для осуществления моего проекта… — забормотал мужчина. — Нон и Порт-О-Баск… — Йюл снова энергично поклонился. — Отлично-отлично…