Голем молчал, изумленно глядя на нее.

"Господи, Серая, где ты таким речам выучилась?! - Деян, не выпуская из виду чародея, краем глаза взглянул на Эльму. Та стояла, гордо вздернув подбородок и сжав кулаки. Казалось, еще чуть-чуть - и она в самом деле погонит чародея из дому метлой, если тот немедля не предъявит королевскую печать. - Пока с Пимой болтала, от деда Беона наслушалась?! Прекрати грубить, извинись, пока не поздно, ну же, прояви здравомыслие, прошу!"

- Князь, то бишь, король Вимил над нами Господом править поставлен, но мы - свободные люди. Хозяев у нас нет! - Эльма осталась глуха ко всем мысленным мольбам. Сейчас она чем-то очень напоминала Шалфану - когда та с котлом наперевес наступала на рыжебородого Барула. Но не могла же она за четверть часа помешаться!

Или могла?

Деян потер виски, пытаясь вернуть мыслям ясность. В голове по-прежнему громом отдавался хруст переламываемых, дробящихся костей. Тот самый звук. Улавливать его призрачные отзвуки было одновременно мучительно и сладостно. На сей раз это были не его кости. И все же тот самый звук...

Когда-то тот же звук у подножия Сердце-горы слышал Кенек Пабал. Потом, пыхтя и отдуваясь, тащил к людям истекающего кровью друга, чтобы много лет спустя явиться к нему, обратившись из спасителя в чудовище, и быть самому остановленным чудовищем Сердце-горы.

- Свободные люди! - Голем ухмыльнулся как будто бы добродушно. - Что ж вы у ночных гостей императорского указа не спросили, свободные люди? Или они, как всякие свободные люди, могут, когда захотят, убивать и насиловать других свободных людей?

Настал черед Эльмы ошалело таращиться на чародея.

- А с этим свободным человеком, позволь спросить, что другие свободные люди собираются теперь делать? - Голем кивнул на скулящего Кенека, под искалеченной кистью которого растекалась кровавая лужа. - Отпустите? Будете, в конуре держа, от пуза кормить, когда самим жрать нечего? Или все-таки повесите? В колодец кинете или на куски порубите - как нынче принято у свободных людей?

- Это наше дело.

- Эльма! - снова позвал Деян, и снова тщетно.

- Если б мой сосед заслужил смерть, я бы предпочел, чтоб его казнил кто-нибудь другой, а не я. Да не поскупился бы заплатить палачу. Но то - я, варвар, а то - свободные люди. - В устах Голема эти слова звучали отборным ругательством: он будто сплевывал их, как овсяную шелуху. - Правителя своего нынешнего и военные законы вы, я посмотрю, тоже не больно-то чтите... Ваши обидчики дезертировали из его войска, так? По закону, судить их должен старший офицер, и у тебя он спрашиваться не обязан.

- Но и не ты! Если ты не тот самый старший офицер.

Пальцы Эльмы лихорадочно мяли шаль.

- Требовать от меня соблюдать закон, который ты сама соблюдать не намерена, - что это, хотел бы я знать: наглость, храбрость или дурость? - негромко спросил Голем. - К твоему сведению, девушка: так - в самом деле не убивают; я и не собирался этого негодяя пока убивать. Если тебе охота судить его самой - пожалуйста: получишь живым... Но перед тем мне нужно побеседовать с ним по душам.

- В твое время пытки называли разговором?

- Ты говоришь - в мое время, - с нажимом повторил Голем, - и племянницы твои сказки сказывают интересные. Так, выходит, ты знаешь, кто я?

Деян выругался про себя, но Эльма попросту отмахнулась от вопроса:

- Я знаю, что ты собираешься делать дурные вещи. Но у тебя нет на то права!

- Заблуждаешься: есть и всегда было; но можешь считать, что я только что его подобрал, бесхозное, и взял, - сказал Голем. - С тобой потом поговорим. А пока, если не любишь кровь и крики, лучше выйди. Джибанд там должен был уже закончить. Ступай, пока я не потерял терпение! - В голосе чародея вдруг проступила угроза.

- Эльма!!! - третий раз позвал Деян. На этот раз она все-таки его услышала и даже соизволила чуть повернуться в его сторону.

Деяна словно окатило могильным холодом.

Как он сам минувшим днем, ведомый жгучим желанием сделать хоть что-нибудь, едва не натворил глупостей, - так и Эльма сломя голову бросилась в словесную схватку с чародеем, вряд ли задумываясь о том, что таким способом ничего невозможно добиться. Голем язвительными отповедями затушил ее бессильную ярость, оставив лишь безысходное, невыносимое отчаяние. Что случилось, то случилось, и Эльма считала себя виноватой во всем случившемся: ведь Кенек пришел за ней... Все это ясно читалось на ее лице.

- Идем, Эл, - глухо повторил Деян, все еще сидевший у стены. - У нас есть другие дела.

- Как скажешь, - откликнулась Эльма с мертвенной покорностью в голосе. - Сильно тебя?..

Эльма перешагнула через лежавшие на полу тела, будто через бревна, и помогла ему встать, избегая встречаться с ним взглядом.

- Пара синяков, - спокойно соврал Деян, не сомневаясь - сейчас она не раскусит его ложь, и немедленно быть отправленным на поиски знахарки ему не грозит. Потом, быть может, в самом деле стоило заняться ребрами; но потом, а пока это было не к спеху. Всю боль, все другие чувства - все словно бы заглушал тот самый звук, по-прежнему звучавший где-то в глубине сознания. Тот самый звук, с которого когда-то начались его беды и который теперь знаменовал начало конца.

Голем приступил к допросу, не дожидаясь, пока останется с пленником один на один.

- Неприятно вышло, да? - Голем толчком сапога отбросил нож, присел рядом с Кенеком на корточки и с кажущейся небрежностью накрыл ладонью изувеченные пальцы. Кенек вскрикнул, но, спустя несколько мгновений, умолк. Даже скулить перестал.

- Так - совсем другое дело, верно? - продолжил Голем. - Так ты даже не истечешь кровью до того, как я передам тебя местным доброхотам, - а ты, по всему видно, не из тех, кто откажется прожить хоть на миг подольше. Но может стать хуже. - Он едва заметно двинул рукой на ране, и Кенек захлебнулся криком. - Гораздо хуже, - бесстрастно сказал Голем, когда тот вновь умолк. - Если мне покажется, что ты лжешь.

- Так ты дознаватель... этих... синезнаменных поганцев? - сплюнув кровь, спросил Кенек. И тут же заорал, когда Голем легонько надавил на то, что осталось от его кисти.

- Не надо больше... я буду... буду отвечать, - прохрипел Кенек, когда сумел отдышаться.

На бледном лице чародея не мелькнуло даже тени удовлетворения: он и не сомневался, что тот будет отвечать. Отвечать быстро и охотно.

- Начнем с того, кто такие "синезнаменные поганцы"?

- Бергичевцы... Люди барона Бергича.

Деян искоса взглянул на печь. Ему было не по душе оставлять Шалфану без присмотра рядом с чародеем, пусть и совсем ненадолго. Но старуху, укрытую грудой одеял, разглядеть было непросто, а с засонной травы она должна была спать крепко.

- Эл, пойдем. Эльма? - Деян встревоженно взглянул на девушку. Она стояла рядом, вперив в пол неподвижный взгляд, и ничего вокруг, казалось, не замечала - ни его, ни бабку, ни тел и крови посреди дома, ни чародея и Кенека, ни доносившихся со двора перешептываний и всхлипов. - Серая!

- Пойдем, - безжизненно откликнулась она и, по его подсказке надев наконец-то теплое верхнее платье, позволила вывести себя из дому.

Под стеной дома перетаптывались с места на место Солша с одним из сыновей и Малуха с дочерьми. На пол-лица "тетушки Со" растекся синяк, заметный даже в темноте, одежда была изорвана, но на ногах Солша стояла твердо. Малуха, с виду невредимая - если не считать царапины на щеке и спутанных волос, - немедленно бросилась к Эльме, причитая и плача. А дети выглядели... очень спокойными. В распущенных волосах у них, как и у Малухи, запутались обломки веток.

Деян, тяжело опираясь на костыль, прохромал к ним.