– Не надо, – властно сказала темнота за спиной генерала голосом гроссмейстера ен’Гарбдада. – Из-за того, что этот юноша стоял поблизости, мы с тобой все еще живы. Прояви же немного благодарности!

– Смею надеяться, вы проявите благоразумие и не будете приближаться к этому… существу. – Генерал с видимой неохотой убрал нож. – Он как будто обычный человек, но я чувствую что-то неправильное в нем. Позвольте мне допросить его. И прикажите начать розыски…

– Нет, – перебил его гроссмейстер. – Не пытайтесь задержать Голема, даже если он объявится: это вам не по зубам. И помните: он не враг нам. Хотя – увы! – пока не друг.

Деян сел и огляделся. Стража взяла остатки шатра в плотное кольцо. Сильно и резко пахло горелым: гроссмейстер чарами сжег ткань вокруг себя и теперь стоял, весь засыпанный пеплом, спокойно взирая на освещенный десятком факелов разгром. Голем исчез, как сквозь землю провалился, – а может, провалился в буквальном смысле. Ни следа недавней ярости или опьянения не было на лице Венжара ен’Гарбдада – ни испуга, ни досады; напротив, гроссмейстер даже казался довольным.

– Так вы специально его злили, – сказал Деян, сплюнув набившуюся в рот землю. – Но чего ради? По-моему, он и так был достаточно взбешен, чтобы убить вас.

– Вот именно! Иногда из кипящего котла нужно выпустить пар – иначе не миновать взрыва. – Гроссмейстер ен’Гарбдад, игнорируя протестующий жест Алнарона, подошел и с любопытством уставился на сидящего Деяна сверху вниз. Глаза старика азартно блестели; в это мгновение возможным казалось поверить, что когда-то будущий гроссмейстер Братства Раскаявшихся мог быть кому-то другом.

– Должно быть, в сравнении с Беном я кажусь тебе подлецом и злодеем, – весело сказал он, – который вдобавок вместо почетной встречи устроил благородному герою душ из кипящей смолы.

– Вы оба мне отвратительны, – с чувством сказал Деян. Ему не хотелось вставать; ничего не хотелось. Однако он был все еще жив – и оставшимся ему временем следовало как-то распорядиться.

– Кто ты? – спросил гроссмейстер ен’Гарбдад, пристально глядя на него.

– Никто, – сказал Деян. – Голем выбрал взять с собой меня, чтобы толковых людей от дома не отрывать: хотел как лучше. А они теперь погибли все; зато я – жив.

Взгляд Венжара ен’Гарбдада будто царапал изнутри череп, но, хотя Деян говорил чистую правду, в глазах гроссмейстера читалось недоверие.

«Венжар умный человек: он всегда найдет причину, по которой ему нужно сделать то, что он хочет сделать, – вспомнились Деяну слова Голема. – Дай ему повод – и он обхитрит сам себя».

– Джеб Ригич действительно потерял память? – наконец спросил гроссмейстер ен’Гарбдад.

– Да, – подтвердил Деян. – И ушел… искать память. Или лучшую долю, не знаю. Или просто ушел: быть может, ему надоело в этом всем участвовать.

– Досадно: он единственный, кого Рибен хоть как-то слушает, – сказал гроссмейстер со вздохом. – Но я рад, что Джеб тоже более-менее в порядке. Ну а ты что теперь собираешься делать?

Деян понял, что ни к какому определенному выводу на его счет тот так и не пришел; а причинять неудобства тому, кто мог оказаться глазами и ушами Голема, в планы Венжара ен’Гарбдада пока не входило.

– Припишите меня к армии и отправьте к Альбуту, – сказал Деян, с трудом поднявшись на ноги. – Если возможно.

– К кому? – удивился гроссмейстер.

– К капитану Ранко Альбуту, офицеру из епископской охраны, который привез нас сюда, – объяснил Деян.

Гроссмейстер вопросительно взглянул на Алнарона, и тот кивнул, подтверждая, что понял, о ком речь.

– Это возможно, – сказал гроссмейстер. – Но зачем?

– Оба моих брата и все молодые мужчины с моей родины погибли на вашей войне или погибнут в ближайшие дни, – сказал Деян. – До встречи с Големом я был калекой и потому не мог уйти с ними. Но теперь хочу разделить их судьбу. Я плохой солдат, но Альбут – хороший командир: он сумеет пристроить меня к делу.

Сперва Деян думал попросить приписать его к отряду, в котором воевали земляки; вдруг кто-нибудь еще жив? Но, вспомнив, что тогда придется сообщить о случившемся дома, отказался от этой мысли.

– Хочешь отомстить за своих? – спросил гроссмейстер.

Деян пожал плечами. Он не чувствовал к бергичевцам, которых никогда не видел, ненависти; просто так было правильно – вот и все.

Гроссмейстер ен’Гарбдад долго и пристально разглядывал его, словно пытаясь разгадать некую тайну, отыскать иные, истинные мотивы его просьбы. Затем покачал головой.

– Должен признать, тут Рибен поставил меня в тупик… Но будь по-твоему. – Он повернулся к Алнарону. – Прикажи зачислить его в полк.

– I –

Генерал Алнарон поручил его заботам своего ординарца, угрюмого детины с маленькими глазами и внушительным горбатым носом, которым тот беспрестанно шмыгал, утираясь нечистым платком. Деян отрешенно удивился: как этот огромный нос от такого обращения до сих пор не оторвался?

Пока ординарец вел его к штабной палатке и затем к Альбуту, Деян отыскал в кармане пузырек с лекарством Харраны – по счастью, не затерявшийся – и отправил сразу два шарика в рот. Из-за потрясения снадобье подействовало не так сильно, как прежде, но между ним и той частью его существа, что терзалась невыносимой физической и душевной болью, словно выросла стена; боль больше не принадлежала ему, он стал кем-то другим – и этому другому все было безразлично.

Ранко Альбут, увидев его, как будто не удивился, хоть и спросил, что случилось. Деян в нескольких словах объяснил.

– Вот оно как повернулось. Ну и… – Альбут сплюнул в грязь. – Жаль твоих домашних: но без мужиков своих они в такую пору все равно были не жильцы. Иди за мной. Раздобудем тебе форму и оружие.

Альбуту не было никакой нужды заниматься амуницией самому, но, как еще прежде заметил Деян, с некоторых пор тот избегал общества своих подчиненных: сидеть у общего костра капитану было не в радость.

Альбут прошел через весь лагерь к нескольким вкопанным в землю фургонам, наорал на заспанного офицера, показав тому генеральскую записку, и вскоре Деян стал обладателем слегка подпорченного мышами коротковатого мундира, патронташа и ружья с примкнутым штыком.

– Сойдет, – удовлетворенно кивнул Альбут, окинув его взглядом. – Все же мы не сброд какой, чтоб в чем попало в бой ходить… С оружием обращаться умеешь?

Деян покачал головой. Как заряжать и стрелять, он худо-бедно понимал – Голем научил, – но и только.

– Не беда: наука попроще будет, чем колдовство. – Альбут усмехнулся. – Мал-мала покажем, а больше тебе и не надо. Держись меня и делай как все: не ошибешься.

Дождь перестал, облака разошлись, и от оружейного фургона в лунном свете можно было разглядеть огромную реку. А на обратном пути Деян впервые увидел бергичевцев: не их самих – но костры их лагеря, раскинувшегося далеко внизу; бессчетное множество костров.

– У барона больше людей, чем у нас, – недоуменно сказал Деян. – Почему же он не наступает?

– Хитрецы погоды ждали и артиллерийского подкрепления, – ответил Альбут. – Но, говорят, вчера пушки подвезли. Так что сегодня полезут, соседушки, бесов огонь им в печенку!

Как Деян разузнал еще в Нелове, баронство и прежде стояло от всего Дарвенского королевства особняком. Другие традиции и равнодушие практичных бергичевцев к вере, многочисленные торговые сборы, которыми барон облагал купцов, чтобы содержать собственную армию, только на бумаге именуемую «дорожной охраной», – все это не добавляло дарвенцам любви к соседям. После того как Бергич нанял на службу иноземцев, нелюбовь превратилась в ненависть; но назревала беда давно. С самого начала «баронский бунт» был полнокровной войной: королевской армии противостояли крестьяне с вилами и переточенными косами, а настоящие обученные солдаты.

– Это последняя ночь, Деян, – тихо произдес Альбут. Он, верно, ожидал какой-то реакции на свои слова, но Деян только кивнул: «последняя ночь» – это его вполне устраивало.