Между двумя смертями я выбираю быструю, быть сожранным и еще неизвестно сколько перевариваться в желудке этой твари не для меня! Поэтому пришло время прибегнуть к тяжелой артиллерии, ибо такой огромной демонической твари я еще не встречал!
— Перун, взываю к тебе, яви свою мощь да покарай врагов моих! — начинаю двигаться навстречу гусенице и вспоминаю слова Всевлада, после которых наш шалаш исчез в вспышке молнии. Неизвестно как отреагирует Перун на мое обращение, в любом случае в данный момент умереть от молнии не такой уж и плохой исход!
Первый запрос остался без ответа, вызвать кару небесную так же как это делал Всевлад у меня не получилось, видно с тех далеких времен Перун сменил коды доступа для самых доверенных абонентов!
— Перун, мать твою! Я сейчас сдохну тут! — через кольцо окружения мне точно не прорваться, твари просто задавят массой и насколько бы я не был силен это не поможет! А на другой стороне состава демонов меньше, но все одно не прорваться. — Давай, мечи свои молнии! Ты слышишь меня, пердун небесный! Чего тебе стоит всего одну молнию в эту гусеницу-переростка зарядить, вон их сколько вокруг впустую бьет! — наверное не стоило так к божеству обращаться, но когда на тебя ползет гигантская демоническая улитка, пожирающая один вагон на своем пути за другим — все нормально, Перун дедушка понимающий и в мое положение думаю войдет.
— Ну ладно, уболтал! Пес громозадый! Не хотел я этого делать, но придется!
Хватаю ближайшего еще живого раненого солдата и перерезаю ему глотку его же штыком от винтовки. Если Перун не хочет признавать во мне Всевлада, то всегда есть знания волхва, некоторые из которых очень хорошо подходят для таких безвыходных ситуаций!
— Перун, покровитель воинов и дух грома небесного, прими эту жертву — слова на неизвестном для меня языке сами вырываются у меня из глотки, всплывая из воспоминаний Наума Сафроновича. — и даруй мне силу свою!
Ничего не происходит.
— Тебе мало? — кричу я небесам, и мой крик привлекает внимание хватов, до этого круживших в метрах сорока от меня. Встречаю их беспорядочным маханием конечностей, выглядит странно, но с моей силой работает прекрасно, шеи хватов ломаются на раз!
Хват, прорвавшийся через завал из своих поверженных товарищей становится следующей жертвой.
— А теперь? Ненасытны ты старик! — кричу я и мой крик затмевает даже раскаты грома! Улитка все ближе и ближе, жрет один вагон за другим, приподнимая их своими ротовыми жвалами с дорожного полотна, а к середине состава стягиваются коровки, перекрывая пути отступления из последних вагонов в паровозу. В частых вспышках молний и в свете ракет хорошо видно что весь конец железнодорожного состава демоническая улитка просто пропускает через свою пищеварительную систему, со стороны пасти заходят целые вагоны, а со стороны хвоста выходит только один металл, без грамма какой-либо органики. Вот почему тут шпалы бетонные — неожиданно осеняет меня, в центральной части России везде деревянные!
— Не вышло заручится помощью высших сил, тогда бежим! Владимир, за мной!
А некуда бежать, твари буквально везде, теперь окружение их уже не интересует, видимо пастухам надоело ждать и они решили ускорить процесс поедания поезда, демоны облепили вагоны со всех сторон и пытаются вскрыть консервы под названием «вагон-теплушка» и кое-где это у них очень даже хорошо получается. Дерутся и кое-как держатся только вагоны и платформы с солдатами. Некуда бежать, твари специально сгоняют нас в конец состава и ждут когда гигантская гусеница — улитка нас сожрет! И это вполне возможный вариант, вдруг гигантская тварь, проглатывающая вагоны один за одним всего лишь еще одна форма пастуха, устроившая засаду на паровоз со своим небольшим стадом.
В момент моего наивысшего отчаянья приходит запоздалый ответ из небесной канцелярии.
— Владимир, за мной! Дедушка нам сегодня благоволит, осталось навести его благодать на цель! — командую я своему невольному оруженосцу, сметая при этом еще одного хвата, так удачно подставившегося под доску от вагона. Даже и не понял как в моих руках оказалась эта доска, сама появилась что-ли? Бежим мы ровно до карантинного вагона, а точнее до соседнего с ним, где стоит тот самый злосчастный пулемет.
Дорога здесь делает небольшой поворот направо, поэтому хорошо видно хвост состава и тварь, что тот хвост жрет! Лучше точки для обстрела не найти! Можно конечно бы было и из пушки в хвост бахнуть, пушек свободных сейчас много, да вот не умею я, а пулемет — зажал гашетку и стреляй!
Четыре хвата на моем пути превращаются в фарш от воздействия быстро разогнанной доски, мне бы меч, я конечно до Всевлада во владении клинком не дотягиваю, но и тут не дуэльный поединок!
Пулемет полностью заряжен и даже уже снят с предохранителя, только все внутренностями пулеметчика заляпано, но грязные руки — не то, что должно меня сейчас беспокоить. В канонаду грозы и грохота выстрелов добавляется еще один музыкальный инструмент, посылающий трассирующие мелодии в конец состава.
И с вступлением этого музыкального инструмента все меняется, звуки сражения становятся приглушенными, воздух сгущается как кисель, все на мгновенье замирает, и нет разницы демон это или солдат ВС АССК, всем становится страшно от промораживающего до самой души крика, состоящего из одних гортанных звуков. Фразы, выкрикиваемые неизвестным безумцем настолько древние, что страх перед ними эволюционно закрепился в генетическом коде человека.
— Перун, сучья ты душа, если я сегодня сдохну, то я тебе этого не прощу! — кричу я на неведомом мне языке, раздирая при этом свое горло чудовищными сочетаниями хрипящих и визжащих звуков, в этот момент во мне беснуется информационное наследство древнего волхва, пытающееся вырваться пылающим огнем за пределы моего тела! — Да сдохни же ты тварь!
Вместе со словами из моей глотки вырываются сгустки крови, говорить на этом языке очень и очень больно… На самом деле у этого способа общения нет невербального способа общения, все те звуки, что я произвожу всего лишь реакция организма на мои попытки напрямую поговорить с божеством с помощью мысленных образов и абстрактных понятий, почерпнутых Наумом Сафроновичем во время общения с древними духами.
Молнии прекращают бить вразнобой, теперь они собираются в один гигантский шар прямо над головой демонической улитки-гусеницы. Гром утих и каждая новая молния появляется совершенно беззвучно. Секунды, что длится это представление, становятся невероятно тихими, застыли все и вся, лишь только один пулемет стрекочет где-то в середине состава, да какой-то безумец все гневно выкрикивает слова давно забытого языка первых богов, зародившихся в момент сотворения Вселенной.
Но такое затишье не может длится вечно, у пулемета заканчивается лента, а у шара электричества — молнии. Странное стечение обстоятельств, но последняя пуля и шар попадают в улитку практически одномоментно, после чего происходит взрыв, порождающий ярчайшую вспышку, кратковременно лишившую зрения всех, кто к тому моменту был еще жив, не делая различия демоны это или люди.
— И как Наум Сафронович с такой силой умудрился какому-то поляку бой проиграть, а Владимир?
— Научи, Барин! — впервые за все время нашего знакомства Владимир произнес «барин» на полном серьезе, до этого он просто хорохорился, скрывая свой страх передо мной за ироничным словом «барин». Холопская революция хоть и отменила баринов, но поклонение баринам у мужичья в крови и должны пройти множество столетий, чтобы люди отвыкли.
— Ты чего, Владимир, чему я буду тебя учить?
— Колдовству!?
— А не боишься, что твой распятый полубог отвернется от тебя? Или его символ на твоей груди запылает огнем и сожжет тебя? С богами шутки плохи! Все, вставай, бой закончился, демоны бегут кто куда. — у меня мандраж, вот и несу самую разную чушь, так близко к смерти я еще не был ни разу! Всего четыре вагона между мной и улиткой! Даже когда нас по пылающей Москве казаки гнали, и то не было так страшно! — Как тебе в роли второго номера пулеметного расчета? Почему патроны мне не подавал? Вот если бы ты на полу платформы не валялся, кстати делал ты это в кишках предыдущего второго номера, то мы бы эту тварь еще быстрее уделали! Пошли обратно, да куда ты! В лесок давай, там посидим, пока нас не найдут, нас здесь не было, все время мы в кустах поседели, так как обделались от страху по самое не могу, ты понял?
