Кстати, ведь ты же не могла не заметить, что и у тебя, и у Эрика не было нормальных половых отношений до вашего знакомства?

– Ну, насчет себя я прекрасно знаю, а вот насчет Эрика, – Жанна округлила глаза. – Это ты меня озадачил.

– Все потому, что вы две части одного целого. И уже были готовы к встрече друг с другом.

Вы не могли даже подумать о любовных утехах с другим человеком, ибо душой и телом желали только объединения вашего общего андрогина. Поэтому поиск замены, даже на короткий срок, было вам совершенно не нужным.

– Почему же при нашей встрече мы сразу же не «объединились», как ты говоришь? – съязвила Жанна.

– Ничто не идеально. Все в постоянном развитии и совершенстве. Вы еще только проходите свой путь. И если вам удастся не споткнуться и все построить, как надо, вместе вы создадите новый мир, полный удивительных возможностей.

– Вы думаете, что можете за меня что-то решать? Мой отчим вот тоже думал, что может мной управлять? И только Эрик, – пролетело в голове у Жанны. – до сих пор слепо верит, что он просто андрогин, что он уже объединил в себе и феминин и маскулин, и что не нуждается во мне, – у Жанны встал ком в горле.

– Так вы собираетесь помогать ему? Да, пусть он заблудился. Кто из людей не совершает ошибки?

– В том-то и дело, что он не имел права на ошибку. Его, как и всех, затмила жажда власти. Он почувствовал себя всесильным.Пусть теперь выкарабкивается сам.

– Даже если все человечество, и даже ты будешь против Эрика, я поддержу его. Япротяну ему руку помощи. Хотя бы дай мне знак. Я большего не прошу, – взмолилась к Ангелу в своей голове Жанна.

Не промолвив больше ни слова, он просто исчез.Не произошло ни хлопка, ни какого либо другого изменения он просто замолчал, и она почувствовала его отсутствие. Все. Рядом с ней более никого не было.

Она не знала, что это значит: он так и не ответил ей, собирается ли ей помогать.

Откроет ли он хоть немного завесу тайны относительно Эрика и его местонахождения сейчас.

Перед глазами ее висела только одна единственная фраза:

«Все в твоих руках».

Не в силах более выдержать гнета всех этих мыслей, от которых она уже просто ужасно устала, Жанна просто отключилась.

Но, несмотря на то, что она уснула, почему-то ее не покидало ощущение включенности в происходящее. Изначально она продолжала находиться как бы включенной в окружающую ее атмосферу.

Как со стороны она смотрела на себя: изможденное тельце, скрюченное в непонятной позе с загнутыми ногами и скрещенными руками, лежащее на боку на кровати. Даже во сне лицо Жанны было покрыто динамичными морщинами: она не расслаблялась и в царстве Морфея.

В отличие от Жанны на кушетке, Жанна, которая за всем этим наблюдала, была совершенно иной. Она чувствовала небывалую легкость и была исполнена вдохновения и надежд. Впервые за последнее время она ни о чем не беспокоилась, как вода в чистом ручье, и находилась здесь и сейчас, наслаждаясь моментом и не переживая о своем будущем.

Даже не пытаясь понять, что с ней происходит, как по какому-то мановению внутреннего, только ей одной понятного ветра, наверное, люди обычно называют это зовом сердца, Жанна устремилась подальше отсвоего последнего полуторагодовалого пристанища, – психбольницы в неведомую даль.

Какая-то сила влекла ее подальше отсюда, притягивая ее магнитом. Кинув взгляд на «Жанну снизу», она стремительно взмыла вверх.

За несколько секунд, – по крайней мере, ей так показалось, – преодолев пространство, она очутилась в другом помещении.

Присев на невидимую лавочку в воздухе и закинув ногу на ногу, с улыбкой и полным ощущением безмятежности, изредка покачивая то одной, то второй ногой, Жанна наблюдала за происходящим.

Она оказалась в тюремной камере. Если бы истинная Жанна, находящаяся еще вчера в кабинете своего лечащего врача, увидела картинку, которая предстала перед глазами этого ее клона, или проекции сейчас, она бы стала бить тревогу и страшно разволновалась. Эта же спокойно сидела и, поворачивая голову из стороны в сторону, только наблюдала.

Она очутилась в тюремной камере, рассчитанной на двоих человек.

Серые стены, железные кровати и прочие мрачные детали интерьера сразу же въелись в нее. К сожалению или к счастью, запаха и любых других ощущений она не чувствовала.

Перед ней был Эрик, который сидел на кушетке с опущенной головой на руки, которые локтями упирались в колени.

Может быть, почувствовав присутствие Жанны в камере, Эрик медленно поднял голову с колен. Его волосы не были собраны назад. За последнее время они отросли. И сейчас уже образовывали черные жирные кудри. Непонятно, когда он мыл голову в последний раз. Кудри свисали ему на глаза, закрывая доступ к свету. Он выпрямился и подобрал их руками назад таким образом, что его пальцы образовали навес над его лбом, как будто он защищался от палящего солнца. Его глаза уставились именно в то место, где находилась Жанна. Она тоже замерла, даже перестала дергать ногой и посмотрела на него в упор. На мгновение они оба перехватили дыхание, не иначе, какдействительно смотря друг на друга. Забыв про всю безмятежность, какая-то часть Жанны сжалась, и почувствовала легкий укол. Чувства вспыхнули в ней с новой силой.

Невидимой волной света ее отбросило от этого места. В этот момент Жанна на кровати проснулась, резко вскочив, упершись на руки. Она тяжело дышала. На ее лбу проступил пот. Ее душа впрыгнула в тело обратно. Она пробормотала:

«Он жив. Он в тюрьме».

Пусть за это короткое время они и не успели перемолвиться хоть словом друг с другом, но в сознании Жанны отпечаталось выражение глаз Эрика.

Оно было исполнено боли и отвращения ко всему происходящему. Он страшно устал и разочаровался. Не в силах признаться в этом самой себе, она все же делала подсознательный вывод, что он потерял веру. Его сломали в этой коробке, состоящей из четырех стен. Он сломался, как когда-то и сама Жанна. А такие заведения имеют свойство еще более усугублять ситуацию, прижимая человека к земле и подавляя его, сдавливая этими своими стенами.

Главным для Жанны был тот факт, чтобы Эрик не перешел грань, после которой вернуться к нормальному состоянию будет уже просто невозможно. Единственным, что смогло выбить ее саму из состояния оцепенения и пробудить в ней желание жить и веру в себя, в свою нужность и значимость, оказалась эта пограничная страшная ситуация, беда Эрика.

Неужели человек действительно может пробудиться только благодаря таким страшным событиям? Неужели все мы действительно ожидаем лишь двух пунктов, находясь в плохом состоянии духа: либо что нас спасут, либо что с нами произойдет что-то ужасное, событие такой силы, которая способна выбить почву из-под наших ног и вернуть нас в реальность? К сожалению, в большинстве случаев так и происходит. Смерть близких, кризис, собственная болезнь и другие напасти – вот перечень этих «спасителей». Экстренной помощи, посылаемой нам же Ангелами-хранителями, чтобы, почти убив, воскресить нас к жизни.

Жанна наконец поняла, что ей надо что-то менять, особенно после разговора со своим Ангелом-наставником. Что надо доказать и Эрику, и всем, что андрогин имеет право на вторую половину.

Но сделать это, находясь в этих четырех стенах было просто невозможно.

«Думай, думай», – стала твердить она себе.

Небо уже зарделось. Наступил рассвет.

Желания спать у нее уже не было.

Осознание того, что она теперь снова возвращается к жизни, принесло ей небывалый подъем. Силы вернулись к ней в стократ больше, чем до попадания в эту больницу.

Она встала с кровати и стала усиленно ходить по комнате туда-сюда, наворачивая круги.

Перед глазами постоянно стояло лицо Эрика. Особенно никак не покидали ее эти глаза, полные безнадежности и отчаяния.

Странным было то, что она совсем не расстроилась насчет того, что он попал в такую ситуацию. Наоборот, ее прилив сил был обусловлен тем, что она, наконец-то, почувствовала свою возможную значимость для него.