— И тут между нами началась война, — сделав три длинные затяжки, продолжила Соболева. — Сниматься я наотрез отказалась, тут же подала на развод… Начались судебные мытарства. Собственно, у каждого из нас нашлись козыри, но у Романа их было больше. Брачный контракт, заверенный нотариусом, — серьезный документ! И по нему я должна действительно уходить из квартиры. К тому же фиктивный брак… Но здесь мы оба являлись нарушителями закона, ведь фиктивный брак — действие неправомерное. Это я после бесконечных хождений по судам научилась немного разбираться в юридических терминах, — улыбнулась она.

Я улыбнулась в ответ. Мне ли не знать юридических терминов!

— Правда, я пригрозила, что пойду в органы и расскажу о его преступной деятельности, и это его несколько отрезвило. Собственно, вопрос так и повис в воздухе. То есть я продолжала жить в квартире, и Роман пока больше не третировал меня ни требованием съехать, ни требованием сниматься в его фильмах. Но я понимала, что нахожусь здесь на птичьих правах и в любую минуту он может возобновить свои угрозы. В конце концов, у меня не было доказательств, что он снимает порнографию, и в случае чего он мог бы временно отойти от дел, чтобы подстраховаться. И остался бы чист. Но все шло по-прежнему. Может быть, что-то и случилось бы в скором времени, но его убили…

— Виктория, а кто это мог сделать? — осторожно спросила я. — Ну, по вашему мнению?

— Ну, во всяком случае, не я, — усмехнулась Соболева. — Мне, собственно, и резона-то нет. Пока Роман здравствовал, все худо-бедно было спокойно. Я же жила здесь… И у меня оставался небольшой шанс отстоять свои права! Угрозами ли, взаимным договором ли — не знаю. А теперь, когда Романа нет, я вообще все потеряла… Денег, уплаченных ему, мне, естественно, никто не вернет. А съехать с квартиры я просто обязана. Боюсь, что со дня на день меня попросят об этом его родственники. Может быть, уже сегодня дадут о себе знать… Я вот сижу тут и каждую минуту дергаюсь, — с грустью в голосе призналась она. — Когда вы позвонили, я уже приготовилась к тому, что меня идут выселять.

Что ж, ситуация почти прояснилась.

— А для чего вообще Роман все это устроил? — озадачилась я. — Неужели нужно было идти на такой обременительный шаг, как женитьба, пусть даже фиктивная, только ради того, чтобы найти актрису для порносъемок?

— Не только для съемок, — возразила Виктория. — Я же сказала, что он получил от меня деньги. То есть решил нажиться на мне вдвойне. И наличные получить, и в порнобизнес ввести. К тому же я не уверена, что со временем он не изобрел бы еще что-то, чтобы нагреть на мне руки. Например, побещал бы, что снимет меня только один раз, а потом напишет официальную расписку: мол, я ему ничего не должна. Или посулил бы изменить условия брачного договора… А в конце концов начал бы меня шантажировать пленкой с моей записью…

«Да, на него похоже, — пришла моя пора усмехаться. — Вот одна… милая девушка уже попалась на эту удочку, а я теперь за нее отдуваюсь. У Виктории, кстати, в отличие от нее хватило ума отказаться от сомнительного предложения».

— А что, вам известны подобные случаи? — спросила я. — Когда кого-то шантажировали?

— Нет, никаких конкретных случаев я не знаю, — покачала головой Виктория. — Просто предполагаю, что он пользовался такими методами, это вполне в его характере. Роман был человеком, начисто лишенным понятия о совести. Да он сам хвастался, когда угрожал мне, что может легко подчинить себе почти любую девушку. Я, кстати, склонна этому верить. Потому что, хоть он был отъявленным лжецом и мерзавецем, но притом очень обаятельным и внушающим доверие. В чудесах лицемерия он достиг полного мастерства.

Виктория похрустела тонкими пальцами и взяла еще одну сигарету.

— Вы спрашивали, кто мог желать ему зла? — напомнила она мне. — Понятия не имею. После того как вы узнали, что представлял собой наш «брак», вы уже поняли, что мы оставались абсолютно чужими людьми. Я даже не видела никого из его друзей, приятелей, не знакома с его родителями и уж тем более не знаю никого из его коллег. Мы не интересовались личной жизнью друг друга. Хотя… Признаюсь вам, что мы спали вместе несколько раз, но это случилось уже давно, еще когда я не узнала его до конца. Это были всего лишь эпизоды, и для меня, и для него. Так что извините… — Она слабо улыбнулась и развела руками.

— Виктория, а у вас самой есть близкий человек? Я имею в виду мужчину, — прямо спросила я.

Соболева на миг замерла, потом ответила:

— Ну, есть такой человек. А что? Какое это имеет отношение к Роману, а тем более к его смерти?

— Не знаю, скорее всего, никакого, — ответила я. — Но мне нужны его данные. На всякий случай.

— Неужели вы думаете, что он причастен к смерти Романа? — недоуменно округлила глаза Виктория.

— Скорее нет, чем да, — проговорила я. — Но все же назовите его.

Виктория с досадой прикусила губу.

— В конце концов, я могла вообще не говорить вам об этом! — Тон ее голоса повысился. — А я ответила честно, и вы этим воспользовались!

— Виктория, замечательно, что вы ответили честно. Ведь мы бы все равно узнали правду, — посмотрела я ей прямо в глаза. — Наверняка нашлось бы кому об этом рассказать: ваши соседи, знакомые, коллеги… И если бы солгали, у меня не возникло бы того доверия к вам, что есть сейчас. Так что вы все сделали правильно, а теперь осталось только довести это до конца. Назовите мне имя и фамилию вашего бойфренда.

Виктория еще некоторое время помолчала.

— Его зовут Богдан Смыслов, — отвернувшись к окну, проговорила она наконец. — Но я уверяю вас, что он не имеет к этому никакого отношения! Кстати, он в курсе, что я год жила в фиктивном браке, но с самим Романом не знаком, и вообще, даже не знает, как его зовут!

— Я так и думаю, — кивнула я. — И спасибо за откровенность.

Когда я уходила, Виктория смотрела мне вслед задумчиво и пристально и, кажется, размышляла, правильно ли она сделала, что поделилась со мной своими личными проблемами.

Выйдя от Виктории, я из машины позвонила Кирьянову и сообщила ему о результатах своего разговора. Он пообещал, что Богданом Смысловым они займутся тотчас же.