– Андрей? – это вернулась гинеколог, за ней медсестра вкатила аппарат узи.

– Все будет хорошо, – повторил он мне. – Может, еще воды?

Я кивнула, и он снова помог мне отпить из стаканчика.

– Лучше? Или дать успокоительное?

– Не надо, – сдавленно ответила я. – Мне лучше…

– Все хорошо, я могу провести обследование? – спросила гинеколог. – Ульяна?

Я вновь кивнула и закусила губу. Слезы все еще душил меня, но я пыталась держаться.

– Андрей, можешь нас оставить, мы сами справимся, – обронила блондинка, включая аппарат.

– Хорошо, я подойду позже.

Андрей остановился в дверях, еще раз бросил на меня взгляд и вышел.

Андрей… Андрей? Если в этой больнице работает Олег, то, может, и…

– Как фамилия этого врача? – спросила я блондинку.

– Лавров, – ответила она, не глядя на меня. – Андрей Александрович Лавров.

Вот, значит, как. Это все-таки он…

Андрей Лавров

Ульяна не узнала его.

В первое мгновение Андрей испытал укол знакомого разочарования, который сопровождал его долгое время, пока они с Ульяной были в одной компании. Пока она была девушкой его лучшего друга. Но потом Андрей отогнал от себя эти отголоски прошлого: то, что важно было тогда, сейчас не имело никакого значения. Именно поэтому он и решил не говорить ей первым о том, что они знакомы. Скоро это непременно вскроется, а пока у Ульяны есть другие заботы и переживания.

Ему очень хотелось задержаться, не оставлять Ульяну наедине с бывшей женой, как бы глупо это ни звучало. Но разум взял верх, и он все же ушел.

Вита сама нашла его минут через пятнадцать. Он как раз вышел на крыльцо выкурить сигарету под стаканчик кофе из автомата (тот, что имелся у них в ординаторской, заваривать было лень). Кофе этот, кстати, оказался дрянным, с привкусом пережжености, который не мог замаскировать даже сахар.

– Она была беременной, вы оказались правы. – Вита встала рядом и помахала рукой, отгоняя от себя сигаретный дым.

– Как она? – спросил Андрей, выдержав паузу.

– Расстроена. Сказала, что у них с мужем пять лет не получалось завести ребенка, хотя у нее со здоровьем было все в порядке. А тут вот как вышло… – Вита с задумчивым прищуром смотрела куда-то вдаль.

– Плачет?

Она пожала плечами.

– Когда я уходила, не плакала, но выглядела подавленной. А почему тебя это так волнует, Лавров? – Вита взяла у него стаканчик с кофе и сделала глоток. Поморщилась. – Гадость какая.

Андрей молча забрал кофе.

– Это какая-то твоя знакомая, да? – продолжала бывшая жена.

– Знакомая, да, – нехотя ответил Андрей. – Со студенческих времен.

– А она тебя не узнала, что ль? – Вита нервно хохотнула. – Спрашивала твою фамилию. А когда я назвала ее, она прямо в лице изменилась.

Сердце Андрея дернулось, но вида он не подал.

– Мы не виделись почти десять лет, так что неудивительно, – ответил он как можно равнодушнее.

– Но зато теперь она знает, кто ты. – Вита криво улыбнулась.

– О, вот вы где! – К ним присоединился Олег, на ходу тоже закуривая. – Сегодня дурдом какой-то, а не утро. – Он тоже выхватил у Андрея стаканчик, хлебнул и скривился. – Дрянь какая. Как ты это пьешь?

– Уже не пью. – Стаканчик с недопитым кофе полетел в урну. – Вита осмотрела Ульяну.

– О, и что? – встрепенулся Олег.

– Все подтвердилось.

– Хреново, – Олег вздохнул. – Последствия?

– Ничего критичного, во всяком случае, пока, – ответила Вита.

– Ну и отлично. Ладно, побежал, Валикину нужно опять брать в операционную, похоже на перитонит. – Олег выбросил сигарету и ушел.

– Я тоже пойду, сыро здесь. – Вита поежилась, бросив взгляд на струи непрекращающегося дождя, и исчезла в дверях.

Андрей докурил и также вернулся в отделение.

– Пока все спокойно, – сказала ему дежурная медсестра Лина. – Привезли одного с переломом, но его уже забрал Агиев.

– А родственники Ульяны Миртовой не звонили? – поинтересовался Андрей.

Лина на секунду задумалась, потом покачала головой:

– Нет, не звонил никто. Вчера я лично связывалась, кажется, с сестрой мужа, она сказала, что им сейчас не до Миртовой. Мол, жива – и хорошо. У матери с сердцем плохо из-за смерти брата, ну и все в таком духе. И я не стала их больше беспокоить.

– А родители Миртовой? – Андрей нахмурился.

– Телефон матери недоступен, и вообще, кажется, там номер не наш, а какой-то иностранный.

– Ясно. – Андрей задумался. – Лина, можно тебя попросить кое о чем?

– Конечно, Андрей Александрович. – Та сразу приосанилась, глаза загорелись.

И Андрей передумал. Нет, не стоит ее в это вмешивать.

– Хотя не надо пока, – сказал он. – Может, позже.

На лице Лины проскочила досада. Но тут позвонили из приемного:

– Андрей Александрович, привезли пациента, множественные порезы и ожоги паром. Говорят, чайник со стеклянной колбой взорвался.

Андрей потер переносицу:

– Иду, пусть везут в свободную смотровую.

***

Я была раздавлена, теперь еще морально. Мысли путались, на сердце камнем лежала тоска. И чувство глубокого одиночества.

– Вы уже проснулись? – В палату вошла та самая улыбчивая пожилая медсестра. – Вот и хорошо. Что-то надо? Водичку уже можно попить. Может, по нужде хотите?

– Нет, спасибо, – тихо ответила я. – И попить мне уже дали. Андрей… Александрович.

– Это хорошо. Сейчас капельницу сниму, побудете немного без всех этих трубок и лекарств, – усмехнулась женщина. – А скоро обед. Думаю, супчик вам можно будет похлебать. Родственники ваши не приходили, передачки не приносили, случаем?

– Нет, – покачала я головой.

Да и кто мог прийти? Свекровь? Золовка? Сомневаюсь, что им сейчас до меня. А мама за границей живет, все равно ничем помочь не сможет.

– Может, позвонить хотите? – Взгляд медсестры стал внимательнее. Похоже, она заметила мое смятение при упоминании родни.

Я снова покачала головой.

– Ну, смотрите сами. – Она ободряюще улыбнулась. – Если что, зовите. И телефон вам ваш принесу.

– Спасибо, – отозвалась я.

– Набирайтесь сил. – Женщина снова улыбнулась и оставила меня в невыносимой тишине наедине со своими мыслями.

Я не знала, сколько прошло времени – может, полчаса, а может, и все три, – когда ко мне заглянул Олег. При виде него внутри меня проклюнулись ростки радости.

– Как ты? – Он взял стул и сел рядом.

– Нормально. – Я сглотнула.

– Сомневаюсь, – он усмехнулся, – но мне нравится твой оптимизм.

– Больше ничего не остается.

– Можно я посмотрю, как твой шов?

– Я могу сказать «нет»?

– Можешь, но я все равно посмотрю, – ответил Олег весело.

Такая позабытая легкость в общении. Когда я вообще в последний раз с кем-то обменивалась шутками? Кажется, это было где-то в другой жизни.

Он приподнял мою свободную послеоперационную рубашку, и я испытала неловкость оттого, что на мне нет белья, и едва сдержалась, чтобы не прикрыться рукой.

– Выглядит неплохо, – между тем сказал Олег. – Завтра начнешь пробовать ходить потихоньку.

Он накрыл меня одеялом и сел обратно.

– Значит, ты теперь работаешь здесь, – я решила сменить тему.

– Да, уже семь лет как, – ответил Олег. – А ты, значит, вернулась сюда. Давно?

– Три года назад.

– Жаль, что встретились при таких обстоятельствах.

– Да уж… – Я подавила вздох. – А твоя жизнь как? Кроме работы.

– Если ты о личной жизни, то я упертый холостяк, – Олег со смехом развел руками. – Живу один. Со свободным сердцем.

Я тоже чуть усмехнулась. Олег, сколько его помнила, всегда был любимцем девушек. Была в нем необъяснимая харизма, которая тянула к нему как магнитом. И я, увы, не стала исключением. Влюбилась по уши. И была так счастлива, когда он выбрал меня тоже. Наш бурный роман длился больше полугода, но природа непостоянства Олега взяла верх. Его измена тогда стала для меня трагедией, я даже перевелась в столицу, чтобы залечить сердце.