Но Андрея шестая палата устраивала куда больше: в отличие от платных, которые размещались в дальнем конце коридора, она была ближе всего к ординаторской. Да и находилась под наблюдением Веры Петровны.

Он допил кофе и поднялся.

– Пойду дальше работать.

Ему нужно было проверить одну свою пациентку, которая так удачно лежала в той же шестой палате.

Ульяна разговаривала с кем-то по телефону, и по ее щеке текла слеза. Андрей на мгновение даже растерялся, не зная, как реагировать. Но тут она опустила руку с телефоном, и Андрей подошел ближе.

– Ульяна?

– Привет. – Она вымученно улыбнулась и поспешно вытерла слезу.

– Привет. Все в порядке? – Андрей чуть нахмурился.

– Да, все нормально, – ответила Ульяна и улыбнулась уже бодрее. – Чувствую себя тоже получше. А ты как?

– Все как всегда, – он, усмехнувшись, пожал плечами.

– Олег сказал, ты сегодня дежуришь в ночь.

– Да, так что буду охранять твой сон.

Эта случайно вырвавшаяся у него фраза вызвала у Ульяны смущенную улыбку. А еще он заметил, что она переоделась в то, что по его просьбе купила Вера Петровна. Халатик в алые маки сидел на Уле несколько мешковато, но ее это ничуть не портило. И на лице у нее наконец появился легкий румянец, а свои светлые волосы она собрала в милый хвостик на затылке. Прошло десять лет, а Ульяна действительно совсем не изменилась. Разве что взгляд. Когда-то он искрился и был открыт миру, а сейчас стал угрюмым и затравленным. И, кажется, дело не только в аварии и гибели мужа. А если учесть, что она охотно переоделась в купленные вещи, родня ее никак не спешила навещать.

– Ой, Андрей Александрович! – окликнула его радостно пациентка. – А я и не заметила вас сразу.

– Как ваша рука, Нина Евгеньевна? – Он повернулся к женщине.

– Да уже лучше! Может, выпишете завтра? – с надеждой спросила она. – Меня Тусенька ждет.

– Я вас выпишу, вы ей снова решите сделать укол, а потом опять вернетесь к нам, – пошутил Андрей.

– Нет, уколов делать не буду больше, муж ее теперь в ветлечебницу возит на эти уколы, – засмеялась Нина Евгеньевна.

– И все равно до пятницы я вас никуда не отпущу, – Андрей был непреклонен.

Нина Евгеньевна тяжко вздохнула, но возражать больше не стала.

– Обед! – громкий голос медсестры прервал все остальные разговоры. В палату въехала тележка, и сразу запахло едой. Желудок Андрея сжался от голода. Все же зря он отказался от обеда.

– Приятного аппетита, – пожелал он пациентам и сказал уже отдельно Ульяне: – Я загляну еще.

И ее ответная улыбка согрела ему сердце.

Но стоило ему выйти в коридор, как его окликнула бывшая жена:

– Лавров, ты сегодня дежуришь ночью?

– Да, а что? – Андрей остановился.

– Отлично, я тоже. Тогда подойду к тебе часов в восемь, есть разговор, – сказала Вита.

– По работе?

– Личное, – она усмехнулась и, развернувшись на каблуках, пошла прочь.

***

– Ну что, попробуете пройтись сама до процедурной, милая? – спросила меня вечером Вера Петровна, которая, к моей радости, сегодня тоже была на ночном дежурстве. – На самом деле надо потихонечку начинать ходить.

– Попробуем. – Я ойкнула, когда при первом же движении в шов стрельнуло болью.

– Ничего, – медсестра меня поддержала за талию, – сейчас снимут дренаж, станет легче.

Весь путь до процедурного кабинета Вера Петровна шла рядом, страхуя меня. Андрей предупредительно открыл перед нами дверь и уже сам помог дойти до кушетки.

– Как самочувствие? – спросил он. – Вижу, уже ходишь – это хорошо.

– Да вот, решилась первый раз, – я усмехнулась и непроизвольно схватила его за руку, когда попыталась лечь.

Он тут же подхватил меня, придерживая и позволяя опуститься плавно.

– Последние исследования говорят, что после операций пациенту нужно как можно раньше начинать ходить, по возможности, конечно. Это способствует более быстрой реабилитации и восстановлению, так что ты все делаешь правильно. – Андрей улыбнулся мне и обратился уже к медсестре: – Вера Петровна, антисептик, будьте добры.

– Когда успели использовать весь хлоргексидин? – ворчливо произнесла та, исследуя шкафчик с препаратами. – Осталось почти на дне.

– Мне хватит, – отозвался Андрей.

– Тогда держите, а я пойду схожу на склад, а то не дело это. – И Вера Петровна оставила нас одних.

Пока они решали вопрос с антисептиком, я успела расстегнуть халат и приподнять подол сорочки, открывая живот.

– Сейчас может быть немного больно, но это быстро, – предупредил Андрей.

– Думаю, не больнее, чем было сразу после операции. – Я сделала глубокий вдох, а потом, когда Андрей четким движением выдернул дренаж, с шумом выдохнула.

– Все, теперь все. – Андрей прижал оставшуюся ранку тампоном с антисептиком. – Очень больно?

– Терпимо. – Я чуть улыбнулась.

Он кивнул и стал осторожно обрабатывать шов вокруг. Его пальцы едва касались моей кожи, но я вдруг почувствовала легкое волнение и мурашки по всему телу. Такое неуместное странное, но приятное ощущение. Я закрыла глаза, чтобы справиться со всем этим недоразумением.

– Больно? – тут же среагировал Андрей.

– Нет-нет, – поспешила заверить я. – Просто… устала…

– Я уже заканчиваю, осталось совсем немного. – Он все так же аккуратно заклеил шов широким послеоперационным пластырем.

– Андрей. – В дверь неожиданно заглянула та самая гинеколог, что осматривала меня.

«И его бывшая жена», – всплыло в памяти. Я поспешно одернула сорочку.

– О, прости, ты занят, – увидела она меня и тут же отвела взгляд. – Подожду в коридоре.

Лицо Андрея при этом осталось бесстрастным.

– Осторожно, не торопись. – Он помог мне подняться, а тут и Вера Петровна вернулась.

– Вы уже так быстро справились. – Она поставила несколько бутылок с антисептиком в шкафчик и подошла ко мне. – Давайте руку, милая. Ну как, легче немного стало?

– Кажется, да. – Я посмотрела на Андрея. – До завтра.

– Спокойной ночи. – Он выглядел уже слегка рассеянным, словно ушел в свои мысли.

Мы вышли из процедурной все вместе, и Андрей остановился около жены, которая прислонилась к стене, ожидая его.

– Что за разговор? – тихо спросил он.

Я, держась одной рукой за стену, второй – за Веру Петровну, медленно двинулась к своей палате, но их приглушенные голоса все же долетали до моего слуха.

– У папы юбилей, он хочет видеть тебя на нем, – ответила Андрею жена. – Придешь? В субботу.

– Не думаю, что это будет уместно.

– И все же? Он просил пригласить тебя. Ты же знаешь, как папа к тебе относится. Ну что тебе стоит? Посидишь немного за столом и уйдешь. Обещаю, никаких разговоров о нашем разводе не будет.

Я услышала, как Андрей вздохнул.

– Я посмотрю свое расписание, – это было последнее, что различила я, прежде чем вошла в свою палату.

Нина Евгеньевна радовалась как ребенок. Она стояла у окна и махала своему мужу. Сегодня ее наконец выписывали, и муж пришел встречать ее вместе с Тусенькой. Тусенька оказалась премилой таксой, которая так же радостно скакала вокруг хозяина и виляла хвостиком.

Рядом с Ниной Евгеньевной в кресле-каталке сидела, облокотившись о подоконник, девушка Настя и тоже с улыбкой наблюдала за Тусей.

Прошло три дня, как мы делили с ними одну палату, и за это время успели даже подружиться и обменяться номера телефонов. Вечерами Нина Евгеньевна втихую доставала кипятильник и делала всем нам чай, Настя открывала очередную шоколадку или пачку вафель, которые ей нескончаемым потоком несли родственники, и мы болтали обо всем на свете, пока не приходила медсестра и не напоминала об отбое. Мне казалось, что за эти три дня я получила приятного общения и участия столько, сколько не получала за последние три года, а может, и больше. А ведь была еще медсестра Вера Петровна, которая не переставала проявлять свою бескорыстную заботу, ну и, конечно, Олег с Андреем с их поддержкой и позитивным настроем. Иногда казалось, что я попала в какую-то другую реальность, где все живее, теплее и ярче.