Это слово она восприняла это как подтверждение своих самых худших мыслей. Он ее выкидывает за дверь! В ее глазах появилось отчаянное выражение, которое нередко заставляет идти людей на самые отчаянные поступки — резко опустив руки, она схватила за подол ночной рубашки, и резко задрала ее, желая снять. Не знаю, насколько она сознавала красоту своего тела, но задранный подол обнажил отлично сложенное, а от этого соблазнительное, женское тело с бесстыдно торчащими грудями. Даже выпирающий животик не портил ее обнаженной красоты. С трудом отведя глаза в сторону, я прикрикнул на нее:
— Вот же, дура неуемная! Закройся!
Злые нотки в моем голосе заставили ее опустить подол рубашки, и замереть, глядя на меня со страхом и непониманием, полными слез, глазами. Чем он еще недоволен?! И тут мне в голову пришла светлая мысль.
— Айн момент, фрау!
Залез в карман пальто, достал несколько банкнот, затем сунул их в ладошку женщине и сказал: — Вам на еду, — но уже в следующий миг, уяснив, что она ничего не поняла, показал жестом, что ем. Она кивнула головой, дескать, поняла, но продолжала стоять, и ее в глазах читалось полное непонимание происходящего. Видя, что та не уходит, я поднял ее пальто и накинул ей на плечи со словами: — Ауфвидерзеен, фрау.
Она автоматически попрощалась со мной и с тем же полным недоумения взглядом вышла из моего номера. Образ точеной женской фигурки исчез из памяти не сразу, так же как и чувство сожаления об упущенной возможности.
Кафе "Грустный Арлекин" стояло в центре переплетения узких улочек, находясь в двадцати минутах ходьбы от центра города. В свое время Пашутин охарактеризовал его, как излюбленное место общения художников и артистов, которые звезд с неба не хватают. Впрочем, об этом было нетрудно догадаться, стоило увидеть пестро одетую группку подвыпивших завсегдатаев, стоявших в паре метров от входа. Выкрики, смех, жесты.
Следующим подтверждением артистических наклонностей завсегдатаев этого заведения стало появление на пороге кафе еще двух явно нетрезвых личностей. Они сделали несколько шагов, как вдруг один из них неожиданно остановился, затем сдернул с головы шляпу и, подняв лицо к темно — серым тучам, висящим над головой, затянул замогильным голосом какой?то заунывно — погребальный монолог. Приятель несколько минут слушал его, но стоило раздаться возмущенным крикам, как он схватил декламатора за рукав, чуть ли не волоком потащил его за собой.
Напротив "Грустного Арлекина" находилось несколько лавок, где торговали зеленью, мясом и мелкой бакалеей. Покупателей в них было немного. Несколько женщин и пожилая семейная пара. Идя по улице, я старательно изображал идущего по своим делам горожанина, но незаметным у меня получалось быть плохо, из?за роста и ширины плеч.
"Завтра меня вычислят в пять секунд. Надо что?то срочно придумать".
Пройдя до конца улочки, я решил заняться поисками удобных мест, как для укрытия, так и для наблюдения. Ходил до полной темноты, но так ничего и не нашел.
"Само кафе и перекресток отпадают. Вывод: спрятаться за углом и наблюдать".
Перед тем как уйти, решил сделать еще один круг вокруг кафе. Вдруг на что?то наткнусь, чего раньше не заметил или светлая мысль посетит. Так оно и случилось, стоило мне подойти к "Грустному Арлекину" с другой стороны улицы. Здесь находились магазины другого рода, рангом повыше, в какой?то мере так же были причастны к миру искусства. Первым из них шла букинистическая лавка, за ней антикварная, а ближе всех к кафе расположился ювелирный магазин. Все они были неудобны для наблюдения, за что были исключены из списка нужных мне мест, но подсвеченная витрина с драгоценностями навела меня на одну мысль. Остановившись у витрины и делая заинтересованный вид, я стал наблюдать за тем, что происходит внутри магазина. Один продавец, льстиво улыбаясь, в это время показывал колье супружеской паре, другой, стоя в глубине зала, со скучающим взглядом, наблюдал за ними.
"У них должен быть вариант простейшей сигнализации. Или нет? Хм. Телефон у них точно есть. Если перед встречей разбить витрину и выстрелить пару раз в воздух с криком "Ограбление", то по вызову должна приехать полиция. Но тогда может сорваться встреча. Как разыграть без шума и суеты этот спектакль? Гм. Надо подумать".
На обдумывание плана, а так же на подготовку к завтрашней встрече, у меня ушел весь вечер. Ближе к десяти часам в дверь осторожно постучали. Сначала один раз, потом другой, но зная, кто это пришел, я не стал открывать дверь. Утром, выйдя из номера, я столкнулся с поджидавшей меня женщиной. Она попыталась мне что?то сказать, но я быстро достал из кармана деньги и сунул ей со словами: — Бери и не лезь ко мне больше, — после чего обойдя ее, быстро спустился по лестнице.
Подойдя к месту встречи около одиннадцати часов, быстро оглядел улицу из?за угла дома, находящегося в конце улочки. Несмотря на большое расстояние, перекресток перед кафе просматривался довольно хорошо. Не обнаружив ничего подозрительного, вернулся на место наблюдения уже спустя полчаса. Снова чисто. Обойдя "Грустного Арлекина" по параллельным улочкам, я медленно подошел к нему с противоположной стороны и остановился у витрины ювелирного магазина. Достал часы, посмотрел. Без трех двенадцать. Сейчас я словно раздвоился. Одна половина сознания убеждала меня, что надо уходить, пока не поздно, другая половина внимательно и цепко отслеживала ситуацию на улице. Причем это был не страх, а с элементарное чувство самосохранения. Неторопливо спрятал часы, потом застегнул пальто и неторопливой, прогулочной походкой пошел мимо кафе, но уже в следующую секунду почувствовал на себе чужой взгляд. Пристальный и цепкий. Он заставил меня сунуть руки в карманы пальто и сжать рукояти пистолетов. Пройдя мимо бакалейных лавочек, я как бы невзначай обернулся и сразу наткнулся на внимательный взгляд плотного мужчины, вышедшего из бакалейного магазина. В левой руке у него был пакет. На противоположной стороне улицы, в мою сторону, шла молодая семейная пара. Казалось, их не интересует никто на свете, кроме них двоих, но что?то мне в них не понравилось. Я резко прибавил шагу и как только добрался до ближайшего угла, резко свернул, затем два часа блуждал по городу, меняя направление, проходя под арками проходных дворов, пытаясь таким образом сбросить со следа возможных преследователей. В этом мне старательно помогала погода. Час назад пошел мелкий, секущий дождик, разогнав основную массу народа, и теперь встречались только редкие прохожие, да и те, торопливо шагали, подняв воротники и прячась под зонтиками. К себе я вернулся, когда зимний вечер полностью окутал город. Скинув насквозь промокшее пальто и ботинки, улегся поверх одеяла на кровать и стал обдумывать свои действия на завтрашней встрече. В общих чертах план у меня уже сложился, теперь осталось обдумать кое — какие детали. Немцы получили возможность убедиться, что русский агент пришел на место встречи в назначенное время, а затем, увидев, что нужного ему человека нет, сразу ушел. В том, что тот кружил по городу, не было ничего необычного, так как это стандартное поведение любого разведчика, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Мне, конечно, не было известно, что мои догадки оказались правильными, о чем подтвердила разборка сегодняшней операции у резидента немецкой разведки. В докладе было сказано, что русский агент без особых опасений покинул место встречи, а в итоговой рекомендации предлагалось поставить ему ловушку и взять живым.
На следующий день, без пятнадцати двенадцать я стоял у входа в ювелирный магазин. Бросив быстрый взгляд по сторонам, затем толкнул дверь и вошел. Аккуратно закрыв за собой дверь, я для начала повернул табличку на двери на "Закрыто", после чего выхватил пистолет и загнал за прилавок четырех покупателей и одного продавца, где поставил их на колени и положить руки на затылок. Второго продавца подтащил к висевшему на стене массивному телефонному аппарату, украшенному завитушками, после чего сунул ему в руку трубку и медленно, дважды, тщательно выговаривая слова, сказал по — немецки: — Звони. Говори. Ограбление. Полиция. Свой адрес.
