Роджер прогнал Фифи и закрыл дверь. Скоро она прибежит назад и покажет, есть ли здесь кто-то еще. Он тревожился, что Леония наверху в спальне слышит их. Если она спустится и отвлечет Тулона… Он покачал головой.

— Если вы считаете меня английским шпионом, который будет поставлять вам информацию, то это досадная ошибка. Я уже много лет во Франции.

— Я знаю. У меня есть друзья-англичане, вот почему я уловил акцент, но лишь немногие определят, что вы не парижанин.

Это единственное доброе дело, которое сделала Соланж, она отказывалась отвечать ему, если он говорил с ней по-английски и смеялась над его французским. Поэтому Роджер научился говорить почти безупречно. Это промелькнуло в глубине его сознания, пока он обдумывал слова Тулона. Если Тулон верит, что у него нет секретов, какого предательства против Англии он ожидает от него? Не глупи, сказал себе Роджер, это касается предательства Франции, если он должен сложить за нее голову. Они в Англии тоже вешают людей за предательство.

— Я вас не совсем понял, — сказал Роджер.

— Можно, я задам вам вопрос? — сказал Тулон. — Как вы относитесь к казни, казни Капо?

Здесь можно было не лгать, гильотина годится как для овцы, так и для ягненка.

—Я видел в этом политическую необходимость, но скорбел о человеке, который, я думаю, не имел дурных намерений.

— Но, — Тулон вскочил, услышав скрип лестницы. Он повернулся и оторопел, увидев Леонию с пистолетом, направленным на него.

— Стойте тихо, месье, — заметила она спокойно. — Я умею стрелять, уже стреляла прежде.

— Брось оружие! — закричал Тулон, но в его голосе был гнев, а не страх. Он повернулся к Роджеру. — Сантэ, заберите у нее оружие. Она может убить и вас.

Роджер не смог сдержать улыбки, ведь Тулон сказал чистую правду. Однако его мысль работала. У Тулона не было необходимости выяснять его роялистские симпатии. Вопрос о Луи имел другую цель. Роджер не мог обвинить никого ни в чем. Он покачал головой.

— О, нет, — сказал он. — Жена оружейника разбирается в оружии. Однако вы сказали, что я честный человек. Надеюсь, вы тоже. Сядь на ступеньки, Леония. Я не верю, что комиссар Тулон хочет причинить нам вред.

Он сам не верил своим словам. Он ошибался, думая, что факты требуют доказательств в ситуации, когда законность исключается. Если Тулон хочет заключить их в тюрьму или желает их смерти, ему нужно только обвинить их в неучтивости. Он был преданным бойцом революции, этого было достаточно.

— Я могу навредить вам, — вдруг сказал Тулон убежденно, — но, клянусь, это не будет намеренно.

Роджер кивнул и указал на стул:

— Пожалуйста, присядьте, комиссар. Не хотите ли стакан вина?

Собака заскулила и заскреблась в дверь, Роджер впустил ее. Она не лаяла и не убежала прочь, только виляла хвостом. В доме и в аллее никого не было. Итак, Тулон пришел один. Теперь люди не ходят в одиночку по улицам без важной причины. Еще одна деталь, которую Роджер не сразу заметил, поставила точку над «i»: Тулон не надел шарф комиссара. Этот шарф был. хорошей защитой от банд, наводнивших город. Итак! Тулон держал этот визит в секрете. Если свести все факты воедино, получится очень интересный ответ.

— Убери пистолет, Леония, — сказал Роджер. — Принеси вина и присоединяйся к нам. Я уверен, что дело, с которым пришел комиссар Тулон, очень благородное и не принесет вреда Франции.

Тулон вздохнул:

— Вы, конечно, правы. Как вы угадали?

— Я не знаю, что вы хотите от меня, — ответил Роджер, — но я угадал то, что вы хотите сделать для королевской семьи.

Вино разлилось по столу, Леония застыла от удивления. Тулон посмотрел на нее.

— Вы ненавидели Мари де Коньер, когда были ее служанкой? — спросил он.

Леония взглянула на него удивленно, но вспомнила, что Роджер объяснял ее аристократический акцент, сказав, что она была горничной.

— Нет, — вздохнула она. — Она была хорошей женщиной, очень доброй.

— Вы знаете, — продолжал Тулон, — что есть люди, которые говорят, будто Марию Антуанетту должна постигнуть та же участь, что и мужа.

Чтобы не пролить вино, Леония поставила бутылку на стол. Она сжала руки, чтобы они не дрожали. Роджер нежно усадил ее и наполнил три стакана вином, но никто до них не дотронулся.

— Я не слышал об этом, — солгал он. — Откуда простому торговцу знать такие вещи? Но я не удивлен, ее всегда ненавидели.

— И на это были причины, — заметил Тулон. — Она была сумасбродкой. Не понимала ужасного положения, в котором находится страна. Есть факты, подтверждающие то, что она советовала Луи сопротивляться всем реформам и настроила против него людей, которые могли послужить монархии.

Роджер с Леонией не знали, что сказать. Они были согласны с Тулоном. Леония часто слышала, как её отец проклинал королеву за спесь и игнорирование советов Лафайета. Как часто Роджер и его друзья в Англии говорили, что влияние королевы толкает Луи в руки министров, ухудшающих положение Франции. Не было ничего предательского в ненависти к королеве для нынешнего правительства, и утверждение Тулона было беспристрастным. В его голосе не было ненависти или волнения.

— Все это правда, — продолжал он. — Она еще и женщина, нежная, заботливая мать, и она беззащитна. То, что вы сказали о Луи Капо, — правда. Его смерть была политической необходимостью. Если бы его не казнили, то республики бы не было. Однако в смерти Марии нет никакой выгоды. Это будет актом бессмысленной жестокости. Она уже не у дел и никогда не будет опасна для страны.

Роджер поднял стакан и выпил, не осознавая, что его действия воспринимают как тост к словам Тулона, пока не заметил улыбку облегчения на его лице. Тулон был не прав, утверждая, что Мария Антуанетта не опасна. Если силы, выступающие против Франции, победят в войне и возведут дофина на трон, Мария снова будет влиять на него, только сильнее. Мальчику восемь лет, у него забрали отца, он это, без сомнения, сознает. На кого же ему опереться, как не на нежную заботливую мать, как ее описывал Тулон?

Возможно, со временем Пруссия и Англия поставят более надежного регента, но Мария Антуанетта уже преподаст сыну ужасный урок.

Стало ясно, к чему был затеян этот разговор. Тулон, должно быть, втянут в заговор, чтобы спасти Марию Антуанетту. Роджер еще не догадался, какова его роль, но он и не думал об этом. Он должен убедить Тулона, что королева представляет собой большую опасность для Франции, особенно грозную, пока она в изгнании, где ее обещания спровоцируют еще более решительные атаки на Францию, чем сейчас. Пока Мария во французской тюрьме, она не имеет власти и не представляет никакой угрозы. Но когда ее освободят, она может принести огромные бедствия.

Чем большее отвращение питал Роджер к происходящему во Франции, тем яснее понимал, что революцию не остановить с помощью войны. Народ закусил удила. Завоевание страны и реставрация монархии силой вызовет кровавые восстания. Огромная армия должна будет оккупировать Францию, чтобы сдержать эти мятежи. Роджер содрогнулся, представив, что может произойти.

Возможно, Тулону все равно, и он это уже обдумал. Если он выслушает и откажется от участия в заговоре… Роджер сжимал стакан, пока суставы не побелели. Он бы раздавил тонкий хрусталь, если бы это было дома. Если Тулон прислушается и откажется от заговора, Марию Антуанетту казнят, и я буду ее убийцей, подумал Роджер.

— Чего вы хотите? — спросил он.

— Немногого, — с готовностью ответил Тулон. — Нужно пристанище на короткое время. Место, где можно сменить одежду и затаиться. Вы будете вне опасности. Даже : если побег обнаружат, мы позаботимся, чтобы по крайней мере в течение пяти часов ни у кого не возникло подозрений. В вашем магазине останутся два комиссара и будут разговаривать с вами. Это будет знаком, что худшее произошло, и начался розыск.

— О, пожалуйста, Роджер, — сказала Леония со слезами на глазах. — Помоги ей. Она так много потеряла. Ее муж мертв. За все дурное, что она сделала, она уже заплатила, и я не верю, что это было сделано преднамеренно.