Я не говорю о наших доморощенных олигархах. С ними все ясно. Это даже не воры, а просто халявщики. Когда распадалось государство, каждый из них отхватил какую-то часть государственной собственности. Один – цветные металлы, другой – государственный завод, третий – нефтяные скважины, четвертый – газ. Но у них не хватило мозгов, чтобы украсть все тихо. Они просто публично присвоили себе государственную собственность. Поэтому я не уважаю наших олигархов, но ценю Марка Борисовича. Он не только профессиональный юрист, но и умный, все понимающий человек. Жаль, что сейчас его нет рядом со мной. Он бы дал мне дельный совет. Но если его нет рядом, значит, я должна раскинуть собственными мозгами. Начну с того, что пробьюсь, наконец, к Алессандро и все ему расскажу. Когда он обо всем узнает, все устроится.

Я пошла принимать душ. С удовольствием начала открывать шампуни и бальзамы, стоящие на полочке в ванной. Нет, все-таки даже в моей ситуации можно получать удовольствие. И пусть Цирил провалится ко всем чертям. Я слегка застонала от удовольствия, а потом немного поплакала. Не говорите, что в своих действиях я непоследовательна. Я это и сама знаю.

Ночью я спала плохо, все время просыпалась. Мне казалось, что Цирил влезает на мой балкон. Или открывает замок и незаметно входит, чтобы меня задушить. Под утро я совсем не могла спать, так меня замучили кошмары. Но никто в моем номере не появился. И я поняла, что страх – это наш собственный кошмар, когда мы ждем чего-то ирреального и сами боимся себе в этом признаться. Я поднялась, умылась и заказала себе завтрак в номер. Было вкусно и красиво. Я плотно поела. Обидно платить такие деньги за номер и не завтракать. Выпила весь кофе, что был в кофейнике. После чего еще раз приняла душ, переоделась и попросила портье вызвать мне такси.

Часы показывали восемь утра, когда я покинула гостеприимный «Карлтон». Как бы то ни было, мне здесь было хорошо, и я решила, что по возможности всегда буду останавливаться в отелях сети «Интерконтиненталь». Если честно, то я немного врала сама себе. Ну откуда у меня такие деньги, чтобы жить в подобных отелях? Скорее, у меня будут деньги для той обшарпанной гостиницы, куда вчера ночью привез меня таксист.

Сев в машину, я огляделась по сторонам. Опять никого. Но я уже была научена горьким опытом. Водителем был пожилой араб, лет под шестьдесят.

– Сделайте круг вокруг отеля, – попросила я его.

Он удивленно взглянул на меня, но круг сделал. «Хвоста» не было. Теперь можно направиться в больницу. Я назвала адрес, добавив, что еду в больницу. Водитель кивнул, обнаружив в улыбке все свои зубы. Зубы у него были не очень хорошие, зато свои. Я не могу похвастаться, что никогда не хожу к зубному врачу. Наверное, каждый человек время от времени посещает стоматолога. У меня нормальные зубы, но несколько пломб я уже поставила. Обидно, конечно, что в моем возрасте у меня не такие зубы, как у этого таксиста-араба.

Во время поездки я дважды просила его отклониться от маршрута, чтобы проверить, нет ли преследования. Но Цирила и его напарника нигде не было. Кажется, я их провела. Пусть теперь мучаются и ищут меня по всем отелям городка. На самом деле в знаменитых Каннах только две длинные улицы. Набережная Круазетт и улица Антиба. И еще несколько мелких, перпендикулярных улочек. Больше ничего нет. Абсолютно ничего. На побережье находится знаменитый Дворец фестивалей и казино. Недалеко расположен отель «Мажестик». Дальше идут «Хилтон», «Карлтон» и «Мартинез». Есть еще десяток отелей высокого класса и десяток дешевых. Вот и все. Больше в Каннах ничего нет. Но весь мир стремится попасть сюда в мае, чтобы увидеть открытие фестиваля, посмотреть, как звезды кино поднимаются по лестнице, покрытой красным ковром. И конечно, почувствовать атмосферу этого праздника. Я ехала и думала, что Канны меня разочаровали. Забыла сказать, что на улице Антиба находится большинство бутиков города, которым не нашлось места на побережье.

Мы подъехали к больнице примерно в половине девятого. Я вышла и огляделась. Похоже, отсюда мне придется добираться пешком.

– Где находится стоянка такси? – поинтересовалась я у моего араба.

Тот покачал головой:

– Здесь нет стоянок такси, мадам. Если вам понадобится машина, вы можете вызвать ее по телефону.

Он поискал карточку с номером его телефона и протянул ее мне. Все такси на побережье снабжены радиотелефонами и аппаратами мобильной связи.

– А как отсюда выбраться, если не будет такси? – поинтересовалась я.

– Внизу стоянка автобуса, – показал мне водитель, – но до нее два с половиной километра. Больше здесь ничего нет, мадам.

– Спасибо.

Я дала ему деньги по счетчику и щедрые чаевые. Вдруг он мне еще понадобится.

Когда такси уехало, я почувствовала себя очень одинокой. Вокруг никого. Взяв сумку, я пошла в приемную, чтобы узнать, где находится мой возлюбленный. Наверное, так должно было случиться, успокаивала я себя. В конце концов ничего страшного не произошло. Он попал в больницу с незначительными ушибами. Цирил говорил, что его скоро выпишут. Хотя я не могу верить Цирилу, но, надеюсь, что хоть на этот раз он сказал правду.

Больница была небольшой, у нас такие лечебницы называют сельскими. Трехэтажное здание, вероятно, человек на двадцать пять больных. Я подошла к стойке, где сидела миловидная пожилая женщина. Совсем не обязательно с ней знакомиться. Ведь Алессандро – известный человек, и ему может не понравиться, что я его ищу. Пусть решат, что я журналистка. Надев очки, я подошла к женщине.

– Извините меня, мадам, вы не скажете, где лежит мсье Алессандро Куацца?

– Конечно, – улыбнулась мне женщина.

Она оказалось милым и добрым человеком. Это не наши церберы. Ведь если подумать, зачем нужны дежурные в приемных? Чтобы давать информацию о больных, помогать всем, кто к ним обращается. Что делают наши регистраторши? Хамят, злятся, грубят, нервничают. И никогда у них не получишь правильного ответа. Может, это из-за неустроенной жизни? У нас даже в информационных отделах умудряются ничего не сказать. А здесь мне сразу объяснили, где лежит мсье Куацца и как к нему пройти. Было приятно и легко. Я улыбнулась женщине и пошла по коридору. Поднялась на второй этаж. Сейчас я увижу своего мужчину. Какая мне разница, что с ним произошло. Даже если он потеряет руку или ногу, я и тогда его не брошу. Наверное, во мне есть некоторая жертвенность. Хотя какая это жертвенность? Просто я забочусь о себе и не хочу упустить такого мужчину.

Когда я была школьницей, то часто думала о подвиге декабристок. Нам так и внушали тогда, что это был подвиг. А по-моему глубокому убеждению, никакого подвига не было. Это абсолютно нормально, когда женщина хочет быть рядом с любимым человеком. И никакой это не подвиг. Нужно объяснять детям, а особенно девочкам, что это – нормальная жизнь. Что нужно бороться за свою любовь, никогда ее не предавать. И всегда стараться быть рядом с любимым. А если не любишь – вот тогда это действительно подвиг. Жить рядом с нелюбимым человеком – это пытка, которую не каждая может выдержать.

Я поднималась по лестнице, думая об Алессандро. Какие требовательные пальцы у него были. И какие опытные. С ним будет нелегко. Пусть у нас впереди редкие встречи, но я никогда его не брошу. Я посмотрела на свое отражение в стекле. У меня еще все впереди! Я молодая и красивая женщина, которая любит и хочет взаимности. Я еще способна родить – мальчика, умного, как Алессандро, и девочку, похожую на меня. Или на нас обоих. Пусть она будет такой же красивой, как и ее родители. Сумка мне очень мешает, но ничего не поделаешь. Приходится таскать ее с собой. На втором этаже безлюдно. Только две медсестры в конце коридора. Я смотрю на номера палат и чувствую, как волнуюсь. Сейчас я увижу Алессандро. Сейчас я ему все расскажу.

Я нашла его палату и уже собралась войти. Протянула руку, чтобы открыть дверь. В этот момент мимо прошел врач и я вдруг почему-то застеснялась. Чего я стесняюсь? Я открываю дверь и вхожу. Большая просторная палата. Кровать, рядом тумбочка. Телевизор. На тумбочке стоит несъеденный завтрак. Видимо, Алессандро куда-то вышел. Может, его позвали на процедуры. Капельницы рядом нет, значит, с ним все в порядке. Я подхожу к вешалке. На ней висит его одежда. Все верно. Это его палата. Слышны мужские шаги, и я быстро прячусь в ванной комнате. Пусть мое появление будет для него сюрпризом. Я слышу, как он входит в палату. Кажется, он не один.