(Подходит к телу и, разжав руку Федры, вынимает складень, распечатывает его и читает)
Хор
О, горе, о, горе…
То новый удар
Нам демон готовит… Увы…
Жизнь цену для меня теряет…
Это будет,
Я чувствую, удар смертельный.
Пусть же
И на меня он падает:
В обломках на земле
Моих царей лежит былое счастье…
О боже! Если есть еще возможность
Услышь мою молитву: не губи нас.
Недоброе душа мне ворожит.
Тесей
О, ужас!.. Омерзение и ужас!..
Не вынести, не высказать! О, Горький!
Корифей
Но что? Скажи… Коль смею знать и я!
Тесей
О, к небу вопиют,
О, к небу те немые вопиют
Об ужасе неслыханном слова. Куда уйти?..
Нет… Это слишком… Эти
В какой-то адский хор смешались строки.
Корифей
Увы! Увы! О, новых бед ужасное начало!
Тесей
О нет, мои уста
Таить не смеют этой язвы страшной,
Уродства этого, что и назвать
Мерзит. Узнай, узнай, земля отцов:
Сын, Ипполит, на ложе посягнул
Отцовское, не устыдился Зевса
Очей. Отец мой, Посейдон, ты мне
Пообещал исполнить три желанья:
Желание одно: пускай мой сын
Не доживет до этой ночи, если
Твоим должны мы верить обещаньям.
Корифей
Ради богов! Возьми назад слова…
Раскаешься ты, царь, в своем желанье.
Тесей
Нет, никогда. И из страны его
Я изгоню. Готовы оба кубка
С отравою. Пусть жалобу мою
Пучины царь услышит и сегодня ж
Его сошлет в Аид, иль, осужден,
До вечера, как нищий, он скитанья
Свои начнет полегшем моим…
Корифей
Смотри: твой сын; он вовремя, владыка.
Безумный гнев покинь и осени
Свой дом иным и набожным желаньем.
Входит Ипполит.
Ипполит
(еще не видя трупа)
На голос твой отчаянный, отец,
Я прихожу… Из-за чего он, знать
Хотел бы… А… Что вижу?.. Тело
Твоей жены?.. Как это непонятно,
Ведь я ж сейчас расстался с ней, — была
Она совсем здорова. Этот мертвый
Покой ее так странен… Как же смерть
Ты объяснить бы мог, отец?.. И что же
Ты все молчишь? Иль думаешь беду
Томительной развеять немотою?
Коль тайна жжет желанием сердца,
В несчастии огонь ее живее,
И ты не прав, скрывая от друзей…
Нет, больше, чем друзей… свои почали.
Тесей
О, суета! О, жалкий род слепцов!
Нет хитростей, каких бы допытаться
Ты не сумел, упорный человек.
Десятками ты их считаешь тысяч.
Недостижимым для тебя одно лишь
Умение осталось: научить
Безумца здраво действовать и мыслить.
Ипполит
Такой учитель стал бы знаменит,
Свой ум: в чужие головы влагая.
Но к месту ль тонкость рассуждений ныне?
Несчастие, боюсь, мутит твой разум,
Тесей
О, если бы хотя малейший знак
Имели мы, но верный, чтобы друга
От недруга и лживые слова
От истинных мы сразу отличали…
Два голоса пускай бы человек
Имел — один, особенный, для правды,
Другой — какой угодно. Ведь тогда
Разоблачить всегда бы ложь могли мы,
Игралищем людей не становясь.
Ипполит
Иль кто-нибудь из близких пред тобой
Оклеветал меня? Иль и невинность
От низости не ограждает нас?..
Я с толку сбит. И странные намеки
Твои, отец, измучили меня.
Тесей
О, до чего ж дойдешь ты, род людской?
Иль грани нет у дерзости?.. Препоны
У наглости?.. Рожденьем человек
Приподнимай на палец только гребень
У дерзости, чтобы отца возрос
Хитрее сын, а внук хитрее сына,
И на земле не хватит места скоро
Преступникам. Тогда богам придется
Вторую землю к нынешней прибавить.
Смотрите все… Вот сын мой, опозорил,
Чтоб место дать преступности людской,
Он ложе мне, — и мертвая его,
Как низкого злодея, уличает.
Нет, покажи родителю твой лик!
Уж раз себя ты осквернить мог делом,
Будь храбр и здесь. Так вот он, этот муж,
Отмеченный богами, их избранник,
Невинности и скромности фиал…
Когда б твоим рассказам шарлатанским
Поверил я — я не богов бы чтил,
А лишь невежд в божественных одеждах.
Ты чванишься, что в пищу не идет
Тебе ничто дышавшее, и плутни
Орфеевым снабдил ты ярлыком.
О, ты теперь свободен — к посвященным
На праздники иди и пылью книг
Пророческих любовно упивайся:
Ты больше не загадка. Но таких,
Пожалуйста, остерегайтесь, люди,
Позорное таят под благочестьем
Они искусство. Это только труп…
Но от того тебе теперь не легче,
Из низких самый низкий. Уличен
Ты мертвою. Ты уничтожен ею.
Перед ее судом что значат клятвы,
Свидетели и вся шумиха слов?
Иль скажешь ты, что был ей ненавистен,
Что незаконный сын, при сыновьях
Законных, им всегда помехой будет?
Но не безумно ль было б отдавать
Дыхание свое и счастье ближних
Взамен твоих страданий?.. Это ложь…
Иль чувственность царит не та же, скажешь,
Над нами, что над женскою душой?
Мне юноши известны, что не могут
Наплыва страсти выдержать, — любой
Слабей они девчонки. Только пол
Спасает их от осужденья. Впрочем,
Не лишнее ль все это? Здесь лежит
Свидетель неподвижный, но надежный:
Ты осужден. Немедленно покинешь
Трезен. Священная земля Афин
И все моей державы страны будут
Отныне для тебя закрыты. Если б
Тебя теперь простил я, Ипполит,
И Синис[167] бы, грабитель придорожный,
Пожалуй бы, явился и сказал,
Что я его убийством только хвастал.
И скалы бы Скироновы тогда[168]
Грозы моей не стали больше славить.
вернуться
167
Синис — (в переводе «Грабитель») — разбойник, бесчинствовавший, по преданию, на Коринфском перешейке и убитый Тесеем.
вернуться
168
…и скалы бы Скироновы тогда… — На Скиронских скалах (на границе Мегариды и Аттики) Тесей, по преданию, убил разбойника Скирона, который сбрасывал прохожих в море, после чего их трупы пожирала черепаха.
