Вудхос не мог найти слов. Он хотел бы обвинить во всех своих бедах писателя: потеря социального статуса, изгнание в эту кулинарную яму Скуллпорта, пятно на репутации… Но все эти обвинения в сложившейся ситуации были уже смехотворны.

— Я работал там, — ответил Вудхос, — в «Кирке Изменника»…

Воло вновь щелкнул пальцами вмешиваясь. — Ты должно быть Свин. Я слышал чудесные вещи о твоем поварском искусстве. Хотелось бы мне испробовать его. А каким ветром ты оказался на такой работе?

— Спасибо за комплимент, — ответил гастроном, смирившись с тем, что ему придется похоже водить знакомство с этим типом до последнего часа — чья вероятная близость начинала серьезно его тревожить. — Мое полное имя Персиваль Галлард Вудхос. Я потерял работу в «Зале Корабелов» в силу обстоятельств мне неподконтрольных, и нуждался в работе.

— Кончайте болтовню! — распорядился один из дроу, пнув Вудхоса в бок и отвесив Воло подзатыльник. — Отдыхайте пока можете, и лучше бы потише. До Мензоберранзана путь долог.

— Прошу прощения, — извинился журналист. — Я лишь подумал, что раз уж нам придется совершить столь долгое путешествие, то стоит чуть лучше узнать друг друга. Я так полагаю, вы и ваш спутник принадлежите к числу знаменитых воителей Ллос?

— Мы станем ими, когда приведем вас, — горделиво объявил пленитель. — Скоро все в Мензоберранзане узнают имена Коуруна и Хаукуна, в одиночку защитивших в тайны Паучьей Королевы. Ни один обитатель поверхности не осмеливался еще нарушить святости ее владений, тем более документировать это в путеводителе.

— Да уж, поймали вы меня, — признался Воло. — Я еще даже не успел передать манускрипт издателю.

— И уже никогда не передашь, — заверил его тот из дроу, кого звали Коурун. — Ты — наш билет из изгнания.

— А я что? — осведомился Вудхос, мгновенно получивший очередной пинок под ребра.

— Еще один раб в загон, — ответил другой дроу, Хаукун, — и поверь мне, это не слишком приятное место.

— Поэтому мы и ушли, — заметил Коурун. — Если бы остались, это была еще самая лучшая возможная участь.

— Рабство это все-таки лучше, чем трансформация в драйдера, — признал Хаукун. — Но все наши прегрешения будут забыты, когда матроны-матери узнают о нашем подвиге.

— Я уж не говорю о том, что мы спасем честь Паучьей Королевы.

— А в чем же вас обвиняли? — спросил Воло тоном столь искренним и заботливым, что оба дроу продолжали раскрываться.

— Они считали нас тупыми, — признался Хаукун.

— Не подходящими чтобы стать воинами, — добавил Коурун.

— Мы вернулись из рейда на поверхность без пленников…

— Хуже того, на наших сапогах оказались следы порванной паутины.

Воло понимающе кивнул. Среди дроу оказаться плохим воином было почти непростительно, но даже подозрение в причинении вреда одному из избранных детей Ллос было преступлением куда худшим. И все же, даже столь серьезные прегрешения могут быть очищены актом великой преданности или героизма.

— Но все это в прошлом, — гордо произнес Хаукун, затем приказал. — Давайте, вставайте! Чем скорее мы вернемся на нашу возлюбленную родину, тем быстрее мы будем оправданы.

Двое пленников быстро поднялись на ноги, и отправились дальше по пещере, все глубже в недра Торила. Дроу похоже не обращали внимания, что Воло не вернул светящийся камень в свою сумку, вместо этого привязав его к ремешку вокруг шеи, тем самым обеспечив себе и Вудхосу столь необходимое в пути освещение.

Позже, после бесконечных часов пути, четверка остановилась на отдых у подземного озерца. Дроу сунули пленникам несколько кусков вяленного мяса, какого-то давно почившего ящера неопределенной разновидности.

— Ешьте, — приказал Хаукун. — Мы не собираемся тащить вас, свалившихся с ног от голода, на себе. Это поддержит вас некоторое время.

Мясо на вкус было отвратительным и почти не насыщало, но оба пленника понимали, что лучше уж есть его, чем совсем ничего. Они пытались изо всех сил пережевать жесткую еду. Вудхос, с некоторым удовлетворением, заметил, что и их пленители не особо наслаждаются обедом.

— Жаль, что здесь нет рыбы, — спокойно сказал Воло.

— Ты о чем? — осведомился Коурун, и одновременно с этим безглазая форель со всплеском разбила зеркало поверхности бассейна.

— Ну, — начал пояснять Воло, — я часто слышал что дроу великолепно ловят рыбу, а если учесть что мой собрат по несчастью один из лучших поваров Уотердипа — тем более, Скуллпорта — не вижу причин почему бы храбрым воинам стоило мучить себя отвратительными рационами… Смею предположить, именно самоотречение подобного рода и делает вас столь великими воителями. Я же, с другой стороны, с удовольствием пообщался бы с рыбной похлебкой. Я, естественно, никогда не претендовал на право называться великим воином, тем более соперничать выносливостью с благородными и могучими дроу.

Коурун и Хаукун обменялись взглядами и несколькими словами на языке дроу. Хаукун повернулся к Вудхосу и сказал. — Ты действительно хороший повар?

— Лучший, — мгновенно вставил Воло, добавив: — ведь верно?

— Ну, я не хотел бы хвастаться, — ответил Вудхос, завидев шанс на обед лучший, чем та неудобоваримая пища, которой довольствовался сейчас, — но, хм, позвольте мне заметить, что не может же ошибаться весь Уотердип.

— Тем более, Вурлицер из Скуллпорта, — добавил журналист. — Он известный гурман.

Дроу озадаченно посмотрели друг на друга.

— Я имею в виду, он любит хорошо приготовленную пищу, — быстро объяснил Воло.

Еще один быстрый диалог между парой дроу, и Хаукун поднявшись на ноги и прихватив свое копье, устроился на бережку бассейна, выглядывая в воде форель. Коурун в это время собрал кучку камней и произнес заклинание на дроу.

Очень быстро, камни засветились огненно-белым раскаленным светом, и приличных размеров форель оказалась на острие копья. Вудхосу и Воло развязали руки, и выдали инструкции.

— Готовь!

Воло тихонько прошептал Вудхосу.

— Так, Перси. Теперь делай свое дело — и делай получше.

— Мне нужна какая-то сковорода или кастрюля, — заметил Вудхос.

— Ах, да, конечно, — согласился Воло. — Коурун, не могли бы мы позаимствовать твою нагрудную кирасу?

— Берите, — разрешил Хаукун.

Коурун снял кирасу, а подземный шеф-повар огляделся вокруг, что-то выискивая.

— Чего ты ищешь? — потребовал Хаукун. — У тебя есть сковорода, почему ты не готовишь.

Вудхос подготовился положить форель на кирасу. — Просто жаренная форель довольно безвкусная, — объяснил он все еще рыща взглядом по сторонам. — Не могли бы вы сделать мне одолжение, и собрать немного мха с того булыжника, и пожалуй еще немного грибов свисающих с вон того сталактита?

— Зачем? — спросил дроу.

— Увидите, — пообещал Воло.

Два дроу вновь обменялись озадаченными взглядами и, пожав плечами, Коурун отправился за запрошенными ингредиентами.

Вудхос, мастер-повар, разрезал форель и вытащил внутренности, заменив их частью грибов. Затем налил воды в кирасу-сковородку и кинул чуть-чуть грибов туда. Пар наполнился изысканным ароматом. Когда вода нагрелась, Вудхос натер мхом рыбу, пока маленькие волоконца не пропитали мясо. Потом положил сдобренную пряностями форель на сковороду, часто и осторожно переворачивая ее, чтобы она пропеклась вся и равномерно.

Вскоре пещеру переполнил тревожащий и волнующий аромат, искушение гурмана, и очень скоро четверо путешественников насладились сытным и вкусным обедом.

— Видите, — заметил Воло. — Я же говорил.

— Это верно, — согласился Хаукун. — Если ты можешь готовить так же каждый раз, мой партнер и я можем позволить вам продолжить путешествие не связывая рук, естественно, если вы не попытаетесь бежать.

— А куда? — напомнил ему Воло. — Мы просто пропадем и погибнем в темноте без вашего опыта и помощи.

— Уж поверьте, — ответил Коурун, забивший рот рыбой.

Когда обед закончился, путники немного отдохнули, а Коурун ждал, пока остынет его кираса. Потом она вернулась на положенное место, и они возобновили путешествие, следуя вдоль потока, наполнявшего бассейн ставший для них источником роскошной еды. Потом они решили разбить лагерь и немного поспать. Вудхос быстро осознал, что концепций дня и ночи здесь как таковых нет. Он практически потерял счет времени, прошедшего с той поры когда он обнаружил Воло в ГД, и погнался за ним по аллеям Скуллпорта. Он также не осознавал, как же он устал, и быстро провалился в сон.