— Что же получается? Посланник придет с юга, получив документы в одном из портов на берегу океана?

— Конечно! Ищите необходимые сведения! Следите! Оружие в ваших руках. Разоблачать хитрости своих врагов — это людское занятие. Победа достанется самому хитрому.

— Может, у вас есть какие-нибудь идеи по поводу того, кто может быть этим посланником?

— Хорошо, хорошо! Я подумаю. Зайдите ко мне еще раз. Но помните, я покончил со всеми заклинаниями. Мне остаются мои книги и тайны, которые я хочу постичь. Черная и белая магии вырождаются и скоро совсем потеряют свой смысл. Отвратительный бред! — проворчал он с глубоким презрением и сплюнул.

— …Скоро придет Эра Разума и возродится источник живой воды, то будет Знак свыше.

Он указал на раскрытую страницу своей книги.

— Великий Сеятель… — пробормотал он. — Посмотрите! Мудрый старик у источника Знания.

Она наклонилась, чтобы рассмотреть зодиакальные изображения, и в этот момент на улице раздался страшный шум, дом осветили отблески зажженных факелов. Пронзительно закричала старая женщина, дом которой находился под домом колдуна.

Анжелика встала, чтобы узнать, в чем дело. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился прокурор Тардье де ла Водьер, высокий и красивый, с факелом в руке. На нем была его судейская мантия и парик, он явно находился при исполнении своего служебного долга. Он был так же удивлен при виде Анжелики, как и она. Однако он быстро пришел в себя. Согнувшись, он вошел в лачугу Красного Плута. Даже не осмотревшись, хотя окружающая обстановка не внушала ему ничего, кроме отвращения, он развернул свиток, украшенный лентой и гербовой печатью, и начал читать. Кроме обычного вступления, текст содержал предписание Жану-Марии-Луи-Тома Жометту покинуть дом и в сопровождении караула явиться в канцелярию суда, где он будет подвергнут допросу лейтенантом полиции. Если же он окажет сопротивление, то солдаты будут стрелять без предупреждения.

Перед дверью стояли судейский чиновник и секретарь Королевского Совета.

— Почему вы задерживаете его? В чем вы его обвиняете? — спросила Анжелика, как только до нее дошло, что напыщенное имя Жан-Мария-Луи-Тома Жометт является официальным именем Красного Плута.

— Колдовство! Мадам, я позволю заметить себе, что крайне удивлен, застав вас в этом мрачном притоне. Что вы здесь делаете?

— Я пришла передать господину Жометту уверения епископа, что он не будет более потревожен никем, так как против него нет никаких обвинений. Его Высокопреосвященство — единственный, имеющий права на обвинения подобного рода. Кроме того, лейтенант полиции лично говорил мне, что в наши дни судят не за колдовство, а за преступления.

— Преступления найдутся! — радостно заявил прокурор. — Необходимо, чтобы он покинул эти места, и я получил наконец высочайшее разрешение на то, чтобы ликвидировать этот непристойный квартал.

— Вам необходим предлог, чтобы оправдать выселение?

— Совершенно верно! Колдун! Никто не станет порицать меня за это… Во что вы вмешиваетесь? — резко спросил он. — Почему вы и ваш муж всегда оказываетесь замешанными в различные подозрительные истории? У губернатора что, нет глаз?

— Губернатор прекрасно понимает и ценит те преимущества, которые можно извлечь из дружеских отношений, проводниками которых мы являемся в Новой Франции. Он шире смотрит на свои обязанности, чего нельзя сказать о вас.

— Мы не будем обсуждать это здесь. Каким бы узким ни было мое понимание судебного долга, мне все равно кажется странным ваше обращение с подобным типом.

— Я принесла ему гарантии от епископа. Вы можете узнать об этом в его канцелярии.

— Вздор! У меня тоже есть гарантии, и они предписывают мне немедленно уничтожить всю эту гниль!

— Вы собираетесь выкинуть его из дома?

— И это вы называете домом! Неужели вы не видите, что скопление этих бараков как связка хвороста для пожара?

— Скорее вы спалите мою хижину вашими факелами, — сказал Красный Плут. — Он спокойно продолжал сидеть с книгой в руке. — И вот что я вам скажу, прокурор, отойдите немного в сторону, а то вы задавите моего эскимоса, там, в углу: в гневе он опасен, как белый медведь.

Ноэль де ла Водьер опустил глаза и около своей ноги увидел темное лицо эскимоса и его ухмылку, обнажавшую острые зубы. Он отскочил в сторону, и его парик зацепился за лампу «вороний клюв». Горящее масло опрокинулось, и белые завитки охватил огонь.

Анжелика хотела броситься к Ноэлю Тардье и потушить пламя своим пальто, но тот выскочил из дома, испугавшись эскимоса и не заметив, что его парик горит. Его секретарь Карбонель побежал за ним, но споткнулся на прогнившей доске и закричал, так как сломал себе ногу. К его ужасному крику добавился голос прокурора, заметившего наконец пламя на парике; он сорвал его и бросил далеко в сторону. Описав огненную дугу, подобную следу кометы, парик упал на маленький дворик, где лежала куча мусора. Все сразу же схватилось пламенем: злосчастная куча, ограда, соседний дом. Его обитатели едва успели выскочить и оказались в сугробе на улице Су-ле-Фор.

Лучники стояли в нерешительности; они не знали, куда бежать: вниз, чтобы потушить огонь, или наверх, на помощь орущим прокурору и его секретарю.

— Помогите мне вынести отсюда г-на Карбонеля, — обратилась Анжелика к мужу Беранжер.

Но тот, остолбенев, наблюдал за бушующим пламенем. Наконец сержант проявил хладнокровие. Отдав приказ затушить факелы в снегу — было достаточно светло и без них, — он взял двух мужчин, и они поспешили на помощь секретарю, остальных он отправил на выручку жителей близлежащих домов. Те с криками выбегали на улицу, пытаясь спасти хоть что-нибудь из домашней утвари или своего имущества. О том, чтобы попытаться потушить пламя, никто и не задумывался.

— Помогите детям и старикам, — кричал сержант, — уведите их!

Ветер подхватил несколько связок горящей соломы, и они упали прямо на заднем дворе трактира «Корабль Франции».

Прибежал слуга и сообщил, что загорелись пустые бойки перед магазином.

— Мои бобровые шкурки! — закричала Полька. — Моя мебель… мой дом.

Кирками и лопатами пытались пробить берег в надежде добраться до воды.

— Колодцы!

Дома, где были внутренние водяные скважины, наполнились мужчинами и женщинами с ведрами.

— Ведра!

Ведер явно не хватало. Ключ от магазина, где были ведра, необходимые при пожарах, находился не то у прокурора, не то у Карбонеля.

— Топоры!

Топоры тоже были там. Нужно было бежать в канцелярию суда. Никто на заднем дворе «Корабля Франции» не знал, что в это время прокурор с обожженной щекой и секретарь суда со сломанной ногой находились в Нижнем городе. Наконец им удалось остановить пожар. А Нижний город был принесен в жертву огню. Поднявшийся ветер гонял огненных змеев, и никто не мог предположить, в какую сторону они полетят в следующий момент.

Полька вернулась в зал трактира, где Анжелика помогала солдатам уложить на скамью стонущего секретаря.

— Он зовет тебя! Ты слышишь?

— Кто?

— Красный Плут! Он остался там!

Анжелика побежала. Огонь добрался до хижины Красного Плута, последней на верхушке скалы. Она увидела его, он стоял на пороге, крепко прижимая к себе книгу, и смотрел на черное от дыма небо.

Полька упала на колени около Анжелики.

— Скажи ему, пусть остановит огонь! — закричала она. — Он один может это сделать. Скажи ему! Пусть отведет от нас это бедствие! Скажи ему! Он послушает только тебя.

Затрещали цоколи хижины, фасад накренился, обрушился потолок. В огневой вспышке исчезли Красный Плут, его эскимос и его проклятые книги. Внезапно со скалы сорвался вниз огромный поток грязи, камней и льда, который обрушился всей своей мощью на пылающие дома и потушил их. Последние языки пламени затихли под снегом, и наступила темнота. Оказалось, что вся трагедия длилась двадцать минут.

Облака дыма, поднимавшиеся от пожарища, нарушили покой обитателей замка Сен-Луи: губернатор, офицеры, лакеи и поварята высыпали на террасу.