Воспитание детей у иудеев было делом очень серьезным. Ни у одного из народов тогда, а тем более в наше время, ничего подобного не было и нет. С молоком матери ребенок усваивал соответствующее мировоззрение, необходимые для жизни правила общежития и основы морального и духовного поведения. Все эти правила содержал в себе закон. Его изучали не формально, как мы изучали марксизм, а по существу. Вся жизнь иудея примерялась к этому закону независимо от того, жил ли он дома, в Иудее, или за тысячи километров от своей родины в окружении чужих людей. Иудей везде оставался иудеем только благодаря тому, что его с детства правильно воспитывали. Не имея государства в продолжение тысячелетий, иудеи сохранились как нация именно благодаря этому духовному стержню. Мы уже потеряли свой идеологический, идейный стержень и уповаем на то, что возрождение произойдет как-нибудь само собою, а наша забота только в том, чтобы накормить народ. Мы десятилетия жили двойной жизнью, изучая одно и не веря ни во что и сейчас, стыдливо избегаем всякого серьезного разговора о необходимости развивать духовные основы общества. Наша национальная идея выглядит просто смехотворно и не добавляет гордости своим гражданам.
То, что иудеи воспитывали детей в духе закона с рождения, не преувеличение. Достоверно известно, что в пять лет иудейский мальчик должен был изучить священное Писание (микра), в десять лет — мишну, а в тринадцать — Талмуд. В восемнадцать лет он должен был жениться, а в двадцать приобрести богатство. В тридцать лет он должен был приобрести силу, в сорок благоразумие. Также достоверно известно, что мальчики в возрасте двенадцати лет уже участвовали в битвах.
Закон иудеи исполняли неукоснительно. А он предписывал, чтобы каждый мужчина ежегодно присутствовал на трех годовых праздниках. Это Пасха, Пятидесятница и Кущ. Иосиф (в сопровождении Марии) неукоснительно исполнял это предписание. Как часто они брали с собой Иисуса — не известно. Но в двенадцать лет Иисус уже просто обязан был посетить храм, что и описано в Евангелии. Речь идет о посещении главного иудейского храма, с которым была связана вся история народа, его царей и пророков.
Посещение иерусалимского храма в то время в праздник Пасхи было грандиозным событием. Сюда стекались многие тысячи человек из всех стран востока. Паломники путешествовали со всем своим скарбом. Никто не рассчитывал на гостиницы и другой сервис. За несколько дней до праздника в окрестностях города как грибы вырастали временные жилища паломников. Это были шалаши из рогож и ивовых ветвей, которые заплетали с листьями. Паломники сами обеспечивали себе пропитание. У всех было праздничное настроение, они обменивались новостями, рассказывали о себе и узнавали о других. После праздника все возвращались из Иерусалима одновременно. Многотысячный караван с мулами, лошадьми, ослами и верблюдами с весельем и музыкой откатывался от вечного города. Звуки бубнов и цимбал оживлялись на привалах. Верхом ехали старики и женщины, закутанные в покрывала. Остальные с длинными палками в руках вели своих вьючных животных. В караване было немало детей и вообще молодежи. Они с шумом и гамом роились вблизи родителей. Утомившихся усаживали на лошадей или мулов.
Иисус с родителями прибыл в Иерусалим на Пасху, но когда родители возвращались с караваном обратно, то обнаружили, что Мальчика с ними нет. Они были вынуждены возвратиться в Иерусалим. Каково было их удивление, когда они нашли своего сына в храме. Он сидел посреди учителей, слушал их и спрашивал их. Иисус проявил себя здесь как любознательный и даровитый ученик, к которому относились с почтением и любовью. Полагают, что в храме в это время мог быть убеленный сединами сам Гиллель. Он был одним из основателей масоры. Его иудеи почитают почти как второго Моисея. Там могли присутствовать и его сын Симеон, его внук Гамалиил (учитель апостола Павла). Безусловно, там были и его оппоненты Ханан или Анна, сын Сифа. Анна — будущий судия Иисуса Христа. Там мог быть и тесть Ирода Боет, которому Ирод выколол глаза. Полагают, что там могли быть и другие знаменитые личности иудейского общества. Это и Неханиа Бен-Гискана, который славился своими победными молитвами, и Иоханан Бен-Зекхай, который предсказал разрушение иерусалимского храма, и богатый Иосиф Аримафейский и боязливый, но серьезный Никодим. В таком обществе родители обнаружили своего сына Иисуса. Никто из них не предполагал, что беседует с человеком, которому суждено преобразить мир. В будущем часть из них уверует в Христа, а другие будут его ярыми противниками.
Иосиф и Мария обнаружили Иисуса, сидящим у ног своих учителей на разноцветной мозаике пола. Мария обратилась к сыну со словами: «Чадо! Что сделал с нами? Вот отец Твой и я с великою скорбию искали Тебя». Он ответил: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?»
После этого Иисус «пошел с ними, и пришел в Назарет, и был в повиновении у них».
Евангелист Лука так описывает происходящее:
«Каждый год родители Его ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник. Когда же по окончании дней праздника возвращались, остался отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его; но думали, что Он идет с другими. Прошедши же дневной путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми. И не нашедши Его возвратились в Иерусалим ища Его. Чрез три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их. Все, слушавшие Его, дивились разуму и ответам Его. И увидев Его, удивились; и матерь Его сказала Ему: «Чадо! Что Ты сделал с нами? Вот отец Твой и я с великою скорбию искали Тебя». Он сказал им: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Но они не поняли сказанных Им слов. И Он пошел с ними, и пришел в Назарет; и был в повиновении у них. И матерь Его сохраняла все слова сии в сердце своем. Иисус же преуспел в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков» (Лук. 2:41–52).
У Иисуса были братья и сестры. Но кто они? Считать, что это были Его родные братья и сестры, нет оснований. Видимо, речь идет о детях Иосифа, которые родились до рождения Иисуса. Возможно, это были дети сестры матери Иисуса. Так или иначе, старшие сыновья и дочери поженились и вышли замуж и разошлись по своим домам. Два брата, Иуда и Иаков, оставались в семье Иосифа и Марии. Хотя вопрос о степени родства Иисуса и Его братьев и сестер остается нерешенным, не вызывает сомнения, что все они были «люди, выдающиеся своими личными качествами, горячею ревностью, простотою, почти граничащую с ессейским аскетизмом, непреодолимою неприязнью ко всякой испорченности, беспорядочности или нечистоте, строгою преданностью мессианнским надеждам и даже обрядовым обычаям своей страны». Известно также, что все они, за исключением младшего Иуды, сразу не поверили в божественность Христа. Биограф отмечает, что «они, по-видимому, отличались известным упрямством, иудейским упорством, недостатком сочувствия, нежности и почтения».
У Иисуса был еще один родственник, которого звали Иоанн Креститель. Он был старше Иисуса всего на пять лет. Но они не были знакомы в детстве, поскольку Иоанн провел свое детство на юге в городе Юте, неподалеку от Хеврона, в доме своего отца-священника.
Иоанн был пророком, как говорят, от Бога. Он был отшельником, проповедовал в пустыне. Эта пустыня тянется на юг от Иерихона и бродов Иордана к берегам Мертвого моря. Несмотря на то, что в скалах, которые нависли над узким проходом между Иерусалимом и Иерихоном, скрывались разбойники, а в камышах вдоль Иордана обитали дикие звери и крокодилы, народ со всех концов стекался к Иоанну, которого прозвали Крестителем.
Время было особое, о котором сказано так:
«В эпоху столь тревожную и смутную, когда все старое быстро рушилось, а новое еще не появлялось, могло казаться почти извинительным для фарисеев пользоваться всяким случаем для возмущения, и еще более извинительным для ессеев отдаваться безбрачной жизни и удаляться от человеческого общества. Повсюду господствовало ожидание того «грядущего гнева», который должен был настать, как родовые муки для нового царства — глубочайший мрак перед рассветом. Мир уже одряхлел, безумство языческого культа дошло до отвратительных излишеств. За безбожием в религии, как и всегда, следовал упадок нравственности. Безнравственность, по-видимому, стремилась до конца исчерпать чашу нечестия. Философия отказывалась отправлять свое высокомерное служение истине, удовлетворяя лишь весьма немногих любителей. Преступность царила повсюду, и никто не знал спасения от ужаса и разрушения, которые она производила в тысячах сердец. Даже жало совести, по-видимому, потеряло свою силу, и люди стали «бесчувственны». Повсюду было видно такое оцепенение сердец, такое огрубление нравственного чувства, что его сознавали ненормальным и зловещим даже те, которые были им. Даже языческий мир чувствовал, что пришло «исполнение времен».
