Эта джонка мне нравился всё больше и больше. Восьмидесятиметровый корпус собранный встык из какого-то очень твёрдого и тяжёлого дерева не тёк и не являлся домом для древоточцев.

Как рассказали мне чинцы, здесь в бухте они лишь ободрали борта и днище от ракушек и пересмолили его. На борту было двадцать средних по размеру пушек и шесть малых, большие запасы пороха и ядер.

Каюта посла на большой джонке была огромной и шикарной. Управление джонкой оказалось лёгким. Не надо было ничего рифить, для чего лезть на реи. Почти плоские, как крылья бабочки паруса, хорошо держали ветер, создавая между собой подобия аэродинамических туннелей, ускоряющих прохождение ветра, а значит и увеличивая скорость корабля. При нормальном ветре мы шли не менее пятнадцати узлов, тогда, как каракка Людвига выдавала лишь десять-двенадцать.

Единственным неудобством было то, что парус нужно было поднимать около двух часов. Он был собран из бамбуковых циновок в форме четырёхугольников, поэтому был очень тяжёл. При спускании верхней реи, парус собирался снизу, как жалюзи. Но паруса не спускали, чтобы остановиться, а разворачивали плоскостью по ветру.

Команда «Санта Люсии» не участвовала в наших «вакханалиях». Они остановились в следующей бухте, чуть севернее нашей и прагматично занимались пополнением провианта.

На второй день стоянки я поднял со дна выброшенные мной перед боем мешки с измерительными инструментами, золотом и жемчугом, чему очень удивился Людвиг Ван Дейк, находившийся в это время у меня в гостях. То ли ему с нами было веселее, то ли он продолжал меня изучать.

— Вы продолжаете меня удивлять, дон Педро, — сказал он, когда на борт подняли мешки с моими вещами. — Откуда вы их… Где вы это всё взяли?

Он не видел, как две шлюпки тралили дно бухты, ища лини с буями.

— Я притопил их в бухте, — сознался я. — Оставлял, так сказать, на ответственном хранении, пока разбирался с синцами.

— Значит вы не собирались возвращаться на каракку?

— Нет. Я предполагал, что они попытаются вас настигнуть, поэтому мне и нужен был линь подлиннее, чтобы я мог зацепиться за их корабль.

— Значит вы знали, что там не один корабль, и мне ничего не сказали.

— Я не знал, но догадывался, что там должны быть ещё корабли и вооружённее того, что они выставили на обозрение. И я сказал вам, чтобы вы имели это ввиду. Вы забыли? В конце концов, вы и сами должны были догадаться, ведь вы же опытный моряк.

Людвиг на меня почему-то обиделся. И хорошо, что мы шли на разных кораблях.

На десятые сутки пути джонка с послом пропала. Мы увидели это утром, когда рассвело. Мы шли в линию, выровняв скорости, осветив себя огнями, держа друг друга на дистанции видимости огней. Пропавшая джонка шла второй и исчезла, судя по всему ещё ночью.

— Я всё время видел её огни, — бурчал мой вперёдсмотрящий. — Потом они мигнули, но сразу появились снова. Мне показалось — чуть дальше по курсу. Думал, что я вздремнул.

— Они сильно сблизились с нами, видимо добавляя вёслами. Мы-то шли на парусах, — объяснял вахтенный «Санта Люсии», шедшей в авангарде конвоя. — А потом огни погасли и загорелись уже намного дальше.

— Они намерено сблизились, чтобы приблизить наш корабль, и погасив огни, отвалили в сторону. А вы увидели наши огни, и приняли нас за них. Грамотно, — сказал я.

Людвиг смотрел на меня как-то насмешливо. Или мне показалось?

— Синцы перебили наших, захватили корабль и ушли на север, — сказал он уверенно. — Так и запишем в журнал.

— Я могу дать вам и вашим людям шанс, Бен. Я знаю, что в Малакке вас ждёт виселица, и вы рассчитываете захватить один из наших кораблей.

— Вас кто-то ввёл в заблуждение, сэр.

Бен по кличке Ган был хорошим пушкарём и неудачливым пиратом. Три года назад он с «товарищами» захватил португальское купеческое судно, на которое был нанят в экипаж, и с находящимся на борту грузом специй отправился в Китай, где они продали их по хорошей цене, но уйти далеко не смогли. Их догнали и всё золото и купленные в Китае товары отняли. Скорее всего напали те же, кто им их и продал.

— Как хочешь. Я сейчас дам команду вас заковать, — я показал на стоящих поодаль четырёх моих охранников, — и поместить в трюм. В Малакке сдам губернатору.

— Вы, сэр, что-то сказали о шансе.

— Шанс — это не то слово, Бен. По сути, это подарок. Я позволю забрать тебе и твоим людям джонку с послом и китайцами, которыми ты можешь распоряжаться, как хочешь. Можешь за них получить выкуп, например в Китае.

— Вы как-то странно называете синцев, сэр. Вы их имеете ввиду, я правильно понимаю, сэр?

— Да, правильно.

[1] Староста

[2] Прятал.

Уже возле самой Малакки мы нагнали флотилию из десяти кораблей, шедших под косыми парусами. Я просемафорил Людвигу и догнал каракку.

— Спрячься за мной! Это арабы! И их слишком много, чтобы они были мирными! — Крикнул я.

Мы не стали их обгонять, а намеренно замедлили ход, уйдя правым галсом мористее, и развернувшись, подошли к устью реки с севера по ветру. Благодаря нашей медлительности мы определились с пониманием целей арабской флотилии, потому что услышали залп крепостных орудий и ответный залп корабельных пушек.

Мы тоже приготовились к бою и едва подошли к устью, как ударили слаженным залпом по ближайшим кораблям противника.

Январский морской бриз был свеж и крепок. Паруса джонок позволили развернуться им почти на пятке руля и выскочить снова в море. Я всё больше влюблялся в мою чайку «Ларису», как я назвал её в альтернативу каракке «Люсии». Её паруса, действительно походили на крылья чайки и так же, как у птицы складывались.

Сделав ещё один заход на цель, я увидел, что нас уже ожидают, подставив борта, пять парусников. Я дал сигнал Людвигу отвалить. А сам понёсся по большой дуге на максимальной скорости. Ни один из пяти кораблей противника не попал по летящей, как птице, джонке. Мои пушкари стреляли по два залпа на каждое судно и более удачно. Всё-таки свою скорость легче контролировать, чем чужую.

После того, как противники разрядили по мне свои орудия, каракка и остальные корабли, спокойно пройдя мимо них, расстреляли врагов почти в упор.

В крепости тоже даром время не теряли и осыпали корабли ядрами, точно ложившимся на палубы.

Когда я шёл в свою третью атаку, то увидел выходящие из устья корабли, удирающие на зюйд. Догнав крайний, я развернулся к нему левым бортом и ударил картечью.

Как я уже говорил, на моей «Ларисе» было двадцать средних пушек на два борта, а портов на каждом борту верхней палубы было тоже двадцать. Поэтому мы перекатили пушки с правого борта на левый и зарядили их снарядами от малых пушек. Их, как раз ложилось в ствол по четыре в ряд.

Двенадцать дюймовых «картечин» чистили палубу, что тебе хороший веник, если пройтись по ней из двадцати стволов. Разброс зарядов из одного ствола с расстояния сто пятьдесят метров составлял три метра.

Я знал, что пробить борта нашими даже «средними орудиями» с такого расстояния — весьма проблематично, и поэтому мои пушкари получили команду использовать заряды от малых пушек и бить ими издали, «полунавесом», по палубе. Благо, высота борта «Чайки» позволяла. Ещё на стоянке у острова мы потренировались, стреляя по берегу. Пороху у китайцев было много, а заряды мы потом собирали.

В устье Малакки стояли почти обезлюдившие три вражеских парусника, а мы, развернувшись к ветру и перезарядившись, сейчас догоняли четвёртый. Остальные бывшие нападавшие драпали, задрав хвосты.

Догнав отстающего от основной группы противника, мы не стали делать ещё один залп. Его палуба была практически пуста.

Уровнявшись скоростью и зацепив кошками борта мы перебросили на него абордажную команду. Я пошёл вместе с ними.

— Пленных брать! Легко раненных перевязать! Безнадёжным облегчить участь! Замыть палубу и подготовить корабль к буксировке.