Урс и Финик хмуро смотрели на Мура, пока он спускался по шаткой лестнице. Ему припомнилась фраза, которая полюбилась ему в какой-то книжке, и он крикнул с наигранным молодечеством:
– Простые развлечения – последнее прибежище сложных натур!
– А пошлячок ты все-таки, Мур, – проговорил по-русски Урс.
– Poshliatchok, – повторил Мур. – What is poshliatchok? [22]
– Ну, обыватель мещанин.
– What is meschjanin? [23]
Он с трудом втиснул это слово в свой английский рот. Труднее всего ему удалось это невозможное русское «щ».
– Филистайн, – перевел Урс.
– Думаешь? Это ужасно. Я не хотел бы стать мещанином.
– Ты еще молодой парень, – сказал Урс мягко – Больше всего бойся омещаниванья. Из чего оно складывается? Из предпочтения материального духовному, из пренебрежения к людям. Именно отсюда и вырастает хамство деспотизма. Именно так родился и возмужал фашизм.
– Ты уверен в этом? – спросил Мур с сомнением.
– Уверен. Фашисты все-таки обыватели, мещане, бюргеры. Из мещан формируются убийцы. Говорю тебе, Мур, еще раз: самая страшная опасность, которая грозит юноше, это с годами омещаниться. Такая опасность может грозить и целому обществу.
– Но вам… – Мур обвел широким жестом Урса и Финика, – вам, русским, мне кажется, это не грозит. Вы преданы духовным идеалам.
– Да… Это, в общем так, пожалуй, – сказал Урс задумчиво. – Русские и немцы уж очень непохожи друг на друга. Все у них разное, нередко даже противоположное.
– Ваша великая революция…
– Революция – это великий катализатор душ. Хороших она делает еще лучше, плохих – еще хуже.
– А кого больше? По статистике?
– Да это и без статистики видно. Это…
– Это все мысли, – прервал его Мур нетерпеливо. – Меня не интересуют мысли. Меня интересуют
факты.
Урс пожал плечами:
– Некоторые факты – производное от мыслей. Но Мур упрямо повторял:
– С мыслями подождем до победы над фашистами.
Урс вздохнул и сказал Финику, который напряженно слушал их, не понимая, переводя свои косоватые глазки с одного на другого:
– Тяжело нам будет с этим парнем… – Так ведь завтра мы дадим ему документ, немного разной валюты и пустим его по Комете, – сказал
Финик.
Но так не случилось.
