Поединок
Из казино Штольберг выходил уже в сильном подпитии. Он только успел заметить, что на кузове «вандерера», в котором Цшоке подбросил его домой, зигзагообразные стреловидные молнии – эсэсовская эмблема.
Рано утром его разбудил продолжительный стук в дверь. Он встал с сильной головной болью. Солдат из комендантского управления откозырял и вручил ему два запечатанных конверта. Штольберг расписался, швырнул пакеты на стол и пошел варить кофе. Несколько согрев нутро, он распечатал первый конверт и крепко выругался.
В бумаге с грифом «совершенно секретно» значилось, что капитан технической службы Франц Штольберг назначен заместителем командира эйнзацкоманды для проведения карательной экспедиции против партизан в район мельницы в пункте Сент-Антуана. К этой бумаге были приколоты «Приложения»:
«Приложение I. Накануне выступления Вам надлежит получить на складе 028-БД: рюкзак, лыжи, бинокль, компас, а также из расчета… дней шоколад, сухари, чай, табак. Оружие легкое стрелковое, гранаты.
Приложение II. Извлечение из наставления «Боевые действия против партизан». Вводится в действие с 1 апреля 1944 года.
Ст. 31. Если предстоит двигаться по неразведанной дороге, надлежит с целью обнаружения мин принимать следующие меры предосторожности:
а) высылать перед колонной деревянные катки;
б) гнать впереди колонны скот.
Ст. 70. Допрос пленных является одним из лучших способов получения сведений. Поэтому захваченных партизан расстреливать сразу не следует.
(Слово «сразу» подчеркнуто красным карандашом.)
Ст. 78. Некоторые способы уничтожения партизанских отрядов:
…б) метод «охота на куропаток»:
«Атакующие силы оттесняют партизан, как куропаток, к оборонительным позициям нашего отряда… Такой метод рекомендуется возле позиций у реки… у лесной полосы.
(Против этих слов на полях замечание красным карандашом: «Как в данном случае».)
…Оттеснение партизан к этим позициям ведет к их уничтожению».
Тут же было «Приложение III» – извлечение из специальной директивы по борьбе против партизан штаба 257-й дивизии:
«Если допрашиваемый сначала притворяется, а позднее сообщает какие-либо сведения, его надо подвергнуть более тщательному допросу, сопровождая примерно двадцатью пятью ударами резиновой дубинкой или плетью. При этом после каждого удара добавлять слово «говори!».
(На полях красным карандашом: «Обеспечить в отряде наличие переводчика, знающего голландский и французский языки». Ниже добавлено: «…а так же русский ввиду наличия среди арденнских партизан значительного числа русских беглецов из шахт и лагерей военнопленных».)
Далее было «Приложение IV» – извлечение из «Памятки об использовании войск против партизан»:
«…8а) Партизан, захваченных в бою, надлежит допросить, а затем расстрелять или повесить; б) к повешенным следует прикреплять табличку с надписью на местном языке: «Этот партизан не сдался».
Штольберг внимательно прочел «Приложения». Потом снова перечитал бумагу о своем назначении. В конце ее было добавлено, что о дне выступления будет извещено особо и что временное откомандование капитана Штольберга будет согласовано с его начальством.
Последняя фраза лишала Штольберга всякой возможности отговориться от ужасного задания. Что делать? Сказаться больным? Да, это единственный выход. Но как? Надо подумать. Надо посоветоваться с дивизионным врачом Миллером, он все поймет, он поможет.
Так. Теперь второй пакет. Штольберг нетерпеливо вскрыл его. Час от часу не легче! Это был вызов к имперскому военному следователю. К десяти часам утра. Штольберг посмотрел на часы: половина десятого. Он натянул сапоги, сунул голову под кран и пустил холодную воду. Вытираясь, он подумал, что этот вызов – следствие вчерашней пьяной трепотни в казино. Что-то, помнится, он разливался о «наркозе власти», о том, что «вкус власти сладок», многозначительно восклицал: «Пусть только кончится война!…» Ай-ай-ай, как плохо, а главное, как глупо… Перед кем он гарцевал! Перед старым доносчиком, а теперь, видно, абверовцем Цшоке! Правда, Цшоке тоже был пьян и тоже щеголял вольнодумством. На что Штольберг (даже сейчас, вспоминая это, несмотря на ужас своего положения, он улыбнулся) ответствовал: «На словах ты либеральничаешь, а на деле сукин сын. Знаешь, Вилли, на кого ты похож? На того обывателя, который тайно посещает бардак, а уверяет, что в это время был в церкви».
Но тут безжалостная память подбросила Штольбергу еще один его вчерашний ляп, да такой, что его сейчас бросило в дрожь: «Мы преступили заповедь «не сотвори себе кумира». Мы заглушили в себе дух критицизма. Мы героизировали этого человека. Он занимает слишком большое место в нашей частной жизни…» После операции «Валькирия», как называли заговорщики июльское покушение на Гитлера, даже тень намека на критическое отношение к нему каралась смертью, притом мучительной. «Оперативно сработал Цшоке, – продолжал Штольберг ворочать в голове вчерашний вечер. – Да еще этот тост: «ваше стукачество»…» Штольберг был уверен, что донес на него именно Цшоке, а не Биттнер. «Но в таком случае, – мучительно думал он, – почему Цшоке берет меня своим заместителем в карательный отряд? Может быть, это способ испытать меня, устроить мне проверку на политическую благонадежность? А раз так, любое уклонение от этого задания, даже болезнь, приведет в лапы гестапо».
Чувствуя, что у него в голове от всего полная заверть, Штольберг вышел из дому и побрел к военному следователю, мысленно понося себя последними словами: «Вот что значит выпивать со всякой дрянью! Ну уж тут, в разговоре со следователем, я буду осторожен. Ни одного лишнего слова. Никаких вольностей…»
– Садитесь, пожалуйста, капитан Штольберг, – сказал Биттнер, любезно пожимая ему руку.
– Так это вы следователь? – изумился Штольберг.
– Разумеется, – сказал Биттнер. – Разве это что-нибудь меняет?
«Ну и влип же я! – подумал Штольберг. – Оказывается, я трепался прямо в пасти у гестапо…»
