Ллос отвергла Громфа Бэнра – он так и оставался для нее всего лишь жалким мужчиной. Ллос использовала его для того, чтобы дать дьявольскую проницательность и невиданное могущество женщине, Верховной Матери Квентл.

Но скоро с помощью Громфа Ивоннель, его дочь, займет трон повелительницы Мензоберранзана. Именно он, архимаг, станет той силой, которая поможет молодой женщине возвыситься, и поэтому он будет ее контролировать.

Эта сила могущественнее Квентл.

Эта сила могущественнее демонов, которые но ее вине обрушились на город, словно чума.

А может быть, эта сила могущественнее самой Ллос?

– Я позволил ему изгнать меня, как ты приказала! – проревел Билвр, обращаясь к Паучьей Королеве и балору Эррту.

Ллос хмыкнула, услышав это заявление, а Эррту ядовито усмехнулся; это был ужасный звук, от которого у смертного существа побежали бы мурашки по телу. Он напоминал скрежет зубов о кусок стали.

– «Позволил ему»? – с издевкой повторил Эррту. – Ты «позволил» архимагу Мензоберранзана изгнать тебя?

А ты сомневаешься в моем могуществе? – Билвр угрожающе зарычал. С другой стороны, все, что говорил Билвр, всегда сопровождалось угрожающим рычанием.

– Тебя уничтожили, – холодно произнес Эррту. – Возможно, ты собирался выполнить требование Ллос и «позволить» это, но к тому моменту, когда ты вспомнил, что от тебя требуется, Громф Бэнр уже разнес твое физическое тело на куски.

– Там были мои шпионы, – спокойно сообщила Госпожа Ллос, прежде чем вспыльчивый Билвр успел возразить.

– Ты сказала, что, если меня изгонит сам архимаг, мне не нужно будет сидеть здесь сто лет! – прорычал Билвр.

– Терпение, – произнесла Ллос. – Конечно, я тебе обещала. Терпение.

Билвр заворчал и зарычал, но повиновался взмаху руки Ллос: пошатываясь, побрел прочь и скрылся в клубах ядовитого тумана.

– Два, – заметил Эррту. – Марилит и Билвр. И три, если считать меня.

А зачем мне считать тебя? – фыркнула Ллос. Что ты сделал для того, чтобы заслужить мою благосклонность?

На морде балора промелькнуло выражение паники.

– А как же рабыня, К’йорл… – запинаясь, начало огненное чудовище.

Ллос расхохоталась ему в лицо и небрежно взмахнула рукой, чтобы его успокоить.

– Тебе откроется дорога в Подземье и, возможно, даже на поверхность Торила, но в свое время, – объявила она.

– Когда?

– Громф доберется до Фаэрцресса и сотворит свое заклинание еще до начала Года Торжествующих Лордов Рун, – объявила богиня.

Эррту ненадолго задумался. Шел шестой месяц года Свитков Незересских гор, 1486 года по летоисчислению Долин.

– Значит, к концу этого самого года?! – возбужденно воскликнул балор.

Ллос улыбнулась и кивнула:

– Архимаг прямо сейчас ищет способ открыть портал. Первый опыт по вызову демонов прошел успешно.

– За чазмами последует более могущественное существо, скорее всего, глабрезу, а когда Громф окончательно уверится в том, что способен полностью контролировать верховного демона…

– Которому ты, без сомнения, приказала делать вид, будто он беспрекословно подчиняется Громфу.

Паучья Королева даже не потрудилась ответить на это.

– Тогда он замахнется на нечто большее. Налфешни, марилит или…

– Или балор! прорычал Эррту.

Он призовет именно Эррту, – пояснила Ллос. – Но ты не ответишь на его зов.

Эррту недовольно поморщился.

– Он будет считать, что воззвал к Эррту, – продолжала Ллос. – Архимаг Громф, ослепленный гордыней и жаждой власти, в один прекрасный день заберется дальше, чем положено. Гораздо дальше. Терпение, мой верный друг. Терпение.

– Широкая Скамья, – произнесла Дум’вилль, отвечая на вопрос Тиаго.

– Тебе приходилось бывать здесь прежде? Эльфийка покачала головой:

– Я слышала о ней. Эта деревня, несмотря на свой жалкий вид, имеет внушительную репутацию. Здесь обитает семейство волшебников. Некоторые из них могущественны, но, по слухам, все они немножко с приветом.

Тиаго взглянул на нее в недоумении:

– С приветом, но в то же время могущественные?

– Опасное сочетание, – согласилась Дум’вилль. Безрассудство Гарпеллов, которые правят Широкой Скамьей, известно чуть ли не на всем Ториле, и так продолжается уже много веков.

– И все же дворфы направляются в это место?

– Гарпеллы – давние союзники Мифрил Халла. Они воевали на стороне дворфов, когда на крепость напали твои сородичи. Дворфы до сих пор поют о них глупые песни, особенно об одном из них – по-моему, его звали Гаркл. Я часто слышала эти песни, когда была ребенком, хотя понимала едва ли одно слово из десяти из-за сильного дворфского акцента. Что-то там говорилось про его голову, которая очутилась на месте задницы, и прочая такая же чушь.

Тиаго взглянул на запад, на далекую деревню и особняк на холме, и Дум’вилль проследила за его взглядом. Даже с такого расстояния они видели цепочку дворфов, которые выходили из ворот поместья. Цепочка тянулась от ворот вниз по главной дороге в городок, затем на юг, туда, где армия дворфов разбила небольшой по размерам лагерь. Это похоже на реку, подумалось Дум’вилль, на реку, которая вытекала из особняка и впадала в «живое озеро» дворфов.

Вой – волчий вой – заставил эльфов обернуться в сторону леса.

– «К оружию!» – взвизгнул Хазид-Хи в мозгу Дум’вилль, но, несмотря на этот телепатический приказ, девушка не успела вытащить меч раньше своего спутника. Тиаго выхватил Видринат с неправдоподобной быстротой, словно чудесный клинок являлся продолжением руки владельца. И тем не менее Тиаго оказался в тяжелом положении, а Дум’вилль едва не затоптали, потому что в этот самый миг из кустов прямо на них выскочила группа странных тварей-гибридов, походивших на помесь человека и волка. Это были оборотни!

Дум’вилль инстинктивно ткнула перед собой мечом, и острый клинок пронзил ближайшую тварь насквозь, легко рассек плоть оборотня и разрубил кости. Если бы в руке девушки был какой-нибудь другой меч, ей пришел бы конец. Однако оборотень не сдавался и наступал, его жажда крови была так сильна, что он даже не обратил внимания на рану. Хуже того, вторая тварь уже спешила следом за раненым сородичем.

Но Дум’вилль была вооружена мечом Хазид-Хи, и недаром его называли Потрошитель. Дум’вилль взвизгнула, отпрянула и одновременно сделала рукой движение вправо, как будто хотела достать мечом второго противника.

Но для магического меча этого инстинктивного движения оказалось достаточно. Потрошитель легко, словно масло, рассек тело раненого оборотня, разрубив его почти надвое, и, поскольку Дум’вилль продолжала движение, свирепый меч рассек заднюю лапу второй твари. Девушка отчаянно дернула меч, Хазид-Хи легко подался, но по пути снова нанес глубокую рану второму оборотню, просвистел в воздухе и снес голову первому.

Дум’вилль рванула меч на себя, опустила острием вниз. Отскочила назад и влево, чтобы споткнувшийся раненый оборотень не повалился на нее, и сделала выпад горизонтально перед собой. Клинок рассек твари хребет, и оборотень, на сей раз смертельно раненный, рухнул на землю.

Дум’вилль почувствовала, что Хазид-Хи испытывает восхищение и даже благоговейный ужас. На мгновение она подумала, что на меч произвело впечатление убийство двух противников, но сообразила, что это не так, когда сделала еще шаг назад и взглянула на своего спутника.

Она никогда не видела, чтобы кто-то сражался так стремительно и в то же время ловко и грациозно.

Тиаго в момент нападения находился ближе к врагам, чем Дум’вилль, и поэтому четверо из шестерых прыгнули на него. Один тут же шлепнулся на траву, и кровь хлынула из многочисленных ран на его теле.

Остальные трос выглядели не многим лучше.

Тиаго пригнулся, уклоняясь от взмаха когтистой лапы, а щитом, который увеличился в размерах, повинуясь приказу хозяина, прикрыл голову. Один из оборотней с силой врезался в щит плечом, но даже если ликантропу и удалось приобрести какое-то преимущество перед Тиаго, оно оказалось кратковременным. Дроу всего лишь наклонил свой щит, Орбкресс, и тот «вцепился» в оборотня. По приказу Тиаго щит «отклеился» от жертвы как раз в то мгновение, когда та подалась назад, пытаясь высвободиться.