(I) Секс — это обмен удовольствиями, потребностями; любовь — безвозмездная отдача.

(J) Эта-то безвозмездная отдача, бескорыстная помощь, этот постоянный прирост добра в чистом виде и составляет уникальность человека — как и настоящую суть настоящего брака. Это квинтэссенция того, ради чего придумана великая алхимия секса; и всякий адюльтер вредит ей, всякая измена изменяет ей, всякая жестокость бросает на нее тень.

124. Не должно быть так, чтобы человек был превыше всего необходим обществу; нужно, чтобы человек был превыше всего необходим себе самому. Он не может считаться образованным, пока не подверг анализу свое «я» и не усвоил общезакономерный психологический механизм. На сегодняшний день обучение направлено на «персону», а не на подлинное я. Персона же состоит из множества наслоений разной степени затвердения, которые скрывают то, что я действительно чувствую и что я действительно думаю. Само собой разумеется, мы все неизбежно выступаем в роли той или иной персоны, но вовсе не разумеется, что нам следует до такой степени скрывать наше подлинное «я», как того требуют нынешние общества и ныне существующие образовательные системы. Нам следует учить не конформизму (с этой задачей общество справляется автоматически), а тому, как и когда следует конформизму противостоять.

125. В нашей вселенной зеркал и метафор человек служит отражением и параллелью всем существующим реальностям. Все они присутствуют в каждом сознании, хотя и глубоко скрыты. Бесконечный процесс приобретает конечность в каждой вещи; каждая вещь — это поперечный срез вечности.

126. Конец всей эволюции — это распад. Тут нет ничего абсурдного. Абсурдным было бы, если бы концом эволюции было бы идеальное состояние. Абсурдным было бы, если бы у эволюции был любой иной конец, кроме распада. Таким образом, эволюция бессмысленна, если это эволюция, направленная к чему-то. Она сейчас или она ничто. Лучшее состояние, лучшее устройство, лучшее «я», лучший мир — все эти лучшие вещи берут начало в сейчас.

127. Целое — не цепь, а волчок. Волчок все время вертится, но остается на месте. Можно указать на звено в цепи или точку на дороге и сказать: «Вот наилучшее место», но волчок всегда на одном месте. Масса волчка должна быть равномерно распределена относительно его центральной оси, иначе он начнет крениться и вихлять. Все тенденции, наблюдаемые во множестве религиозных и политических учений, которые настойчиво уводят прочь от жизни в настоящем, от сейчас; все попытки заставить нас переместить основную тяжесть и энергию чаяний и надежд в некий иной мир (потусторонний или утопический) — подобны беспорядочному движению массы внутри волчка. Мы разбрасываемся нашими возможностями, легко отдаем их во власть центробежных сил. Подлинный же смысл жизни тесно примыкает к оси каждого конкретного сейчас.

128. Неслучайно поиск человеком собственного «я» государству ни к чему Система образования организована государством так, чтобы продлить существование государства; а поиск и обнаружение собственного «я» зачастую означает и обнаружение подлинной сущности государства.

129. Наши нынешние образовательные системы — полувоенные. Их цель — поставлять верных слуг и солдат, которые беспрекословно подчиняются и заведомо принимают навязываемую им подготовку как наилучшую из всех возможных. Наибольшего успеха в государстве добиваются те, кто наиболее заинтересован в том, чтобы продлить существование государства в неизменном виде; одновременно это те, в чьей власти контролировать систему образования, в частности обеспечивать условия, при которых желательный для них «продукт» этой системы был бы отменно вознагражден.

130. Государство и правительство — это образ мыслей, ориентированный на «потом»: это системы, обслуживающие это самое «потом». Мы говорим: «Он живет прошлым» — и говорим это с жалостью или презрением; при этом большинство из нас живет будущим.

131. Государство не желает быть — оно желает быть всегда.

132. Правда и то, что многие из нас живут завтрашним днем, потому что день сегодняшний непригоден для жизни, но сделать сегодняшний день пригодным для жизни не в интересах государства. Несостоятельность государства по разным линиям главным образом и вынуждает человека жить будущим; а основная причина этой несостоятельности заключается в том, что государства мира отказываются объединить усилия и решить две жизненно важные задачи — сократить численность населения и дать образование.

133. В сознании большинства из нас по сей день крепко сидит миф о разделительной черте между здоровьем и нездоровьем; и пожалуй, в первую очередь это касается области психического здоровья — как раз той области, где проводить подобные демаркационные линии в высшей степени абсурдно. Бесконечные насмешки над психиатрией, и особенно психоанализом, — верный признак страха. «Здоровые» среди нас склонны цепляться за свои фобии и неврозы; мы не желаем, чтобы их выставляли на всеобщее обозрение.

134. Ни в чем так не проявляется несостоятельность существующих систем образования, как в нынешнем отношении к психологии. Представление, будто школьным психологам следует все свое время посвящать «нездоровым» (ученикам, страдающим неврозами или отстающим в развитии), иначе как абсурдным не назовешь. Ведь «здоровые» нуждаются в их внимании ничуть не меньше. Одним из ключевых предметов всякого общечеловеческого образования должна стать общая психология; а ключевой заботой должен стать анализ личности каждого ученика.

135. Здесь не место обсуждать сравнительные достоинства разных школ психологии как теоретической дисциплины. Но коль скоро психологический аспект общечеловеческого образования должен иметь четко выраженный социальный уклон, нам следует, несомненно, главное внимание уделить биологической теории главенства — подчинения.

136. Эта теория возникла в результате изучения приматов, таких как гориллы и шимпанзе. Установлено, что их относительное главенство друг над другом или подчинение друг другу зависит прежде всего от величины особи и (за исключением периодов, когда у самок течка) несексуальных факторов, которые скорее сродни чувству уверенности в себе у человека. Таким образом, окажись в одной клетке крупная самка и мелкий самец, они будут соответственно господином и подчиненным; причем самец будет принимать типичные для самки копуляторные позиции, демонстрируя подчинение. Мы должны отдавать себе отчет в том, что все человеческие существа принимают на себя ту или другую из этих ролей (или же периодически переключаются с одной на другую) независимо от пола. Поведение, типичное для членов всякой организации и в просторечье именуемое готовностью лизать сапоги (или, грубее, задницу), — чистейший пример подчиненной роли. Если на такую роль соглашается мужчина, он в метафизическом смысле «отдается»; неспроста два самых распространенных непристойных выражения в любом языке сводятся к идее «иметь» кого-то либо как женщину, либо как мужчину. И то и другое означает заявление прав на главенство и обозначает природу того, кому отводится роль подчиненного.

137. Но, разумеется, человеческие существа не сидят по клеткам, а живут в куда более сложных ситуациях; и главную опасность для общества представляет свойство таких отношений порождать цепную реакцию. Тот, кто сознательно подчиняется одному лицу, начинает больше или меньше отыгрываться на другом, принимая по отношению к нему главенствующую роль. Люди-подчиненные обычно сознают свое подчиненное положение, как и связанное с ним тайное недовольство, и потому прекрасно видят, какой путь ведет их к компенсирующему удовольствию в любых иных жизненных ситуациях. От общей «исторической обиды» или чувства ущербности, испытанного немецким народом в период между двумя мировыми войнами, лежит прямая дорога к гонениям на евреев. Порочный круг садомазохизма складывается в обществе на удивление легко и естественно.