Герцог замолчал, не зная, как закончить фразу. Тогда заговорил Лориэн:

— Они попытаются взять за нее выкуп?

— В этом городе сотни… тысячи мест, — бесцветным голосом продолжал герцог, — где ее могут держать так, что никто не сумеет ее найти…

— Она уже не в городе.

При этих словах оба, герцог и принц, обернулись к двери.

Вазул, подойдя к столу с противоположной стороны, наклонился над картой; его зверек, как всегда пристроившись у него на плече, что-то шипел ему на ухо. И без того худое, сейчас лицо канцлера напоминало обтянутый кожей череп.

— Нам остается надеяться на Нетопыря.

— А Нетопырь?

— От него пока что не было никаких вестей. Однако есть кое-что еще… ваша светлость, высокородная госпожа Сайлана также исчезла… а с ней — не только ее фрейлины, но и леди Зута. Если они покинули город, то не обычным путем. Кроме того, с вами хочет говорить госпожа Травница…

— Я готов ухватиться даже за соломинку… а вы пока что займитесь побегом этих женщин. Пусть войдет госпожа Травница.

Черты лица Халвайс заострились; как и Вазул, она внезапно постарела за эту ночь.

— Ваша светлость… — она не стала ждать, пока герцог обратится к ней и позволит ей говорить, — и вы, принц Лориэн. Мы имеем дело не просто со стремлением известной нам женщины к власти. Корни того, что происходит сейчас, тянутся в глубь веков, в те времена, когда здесь, в Кронене, был уничтожен род Гарда и ваши люди сражались с разбойниками в горах… Вы помните Ишби, принц?

Принц Лориэн подался вперед, стиснув кулаки.

— Против нас сражались отродья демонов, госпожа. Но в конце концов мы победили.

— Победили? — медленно повторила Халвайс — Или, быть может, враг просто отступил, чтобы собраться с силами? Принц Лориэн, те, кто следуют путем нашего мастерства, ступают на тропу между Тьмой и Светом, и тропа эта очень узка. За прошедшие дни я узнала, что мы имеем дело с силами, с которыми не поможет справиться ни сталь, ни знания, почерпнутые из книг. Я говорю о Ноне….

— Легенда… — Махнув рукой, герцог уронил кубок, и вино окрасило карту.

— Ишби! — Принц Лориэн ударил кулаком по столу. — Я потомок тех, кто был там; другие могут забыть — но мы не забудем, пока еще живы мужчины нашей крови, пока наши жены способны рожать сыновей! Это место проклято!

— Или, быть может, прокляты мы? — резко оборвала его Халвайс. — Прокляты той силой, которая некогда правила там?

Принц в мгновение ока оказался на ногах.

— Если здесь замешано древнее зло, тогда, лорд герцог, ваша битва — моя. — Он помолчал немного, потом прибавил уже тише, без прежней ярости: — И пусть Лучи Звезды охранят вашу дочь, герцог, если она оказалась во власти этой силы.

Герцог обхватил голову руками; его пальцы заметно дрожали. Махарт… Еще недавно для него это было только имя — небольшое неудобство, с которым приходилось мириться, незначительная мелочь, не стоившая ничего. Чем стала дочь для него сейчас? Он не смог бы ответить на этот вопрос, ведь все его хитроумные планы и замыслы превратились в прах.

В дверь скользнул один из гонцов; однако он не решился тревожить герцога и обратился к канцлеру. Вазул, развернув маленький бумажный свиток, не стал подносить его к глазам: вместо этого он приблизил листок к мордочке Сссааа; мгновением позже шипение зверька стало таким громким, что привлекло внимание всех находившихся в комнате — даже погруженного в горестные размышления герцога.

— Они увезли ее из города, — Вазул прервал шипение Сссааа. — Нетопырь сообщает, госпожа, — он еле заметно поклонился Халвайс, — что ваша служанка настаивает: след уводит прочь от города. Они слышали разговоры об Ишби.

Последнее слово гулко отдалось под сводами комнаты, словно сюда вдруг ворвался ледяной ветер.

ТЯЖЕЛЫЙ АРОМАТ окутывал Махарт подобно душным многослойным покровам. Казалось, самый воздух здесь дрожит зеленоватым маревом, сквозь которое медленно движется, следуя за закованной в латы фигурой, ведомая в поводу ее лошадь. Вдруг зеленый коридор расширился; Махарт подумала, что перед ними просто скальный выступ, но потом поняла, что это — первая из очень широких ступеней, по которым свободно могла пройти лошадь, и ступени эти вели вниз, в густые зеленые заросли.

На каждой ступени был вырезан символ, и ее проводник вел лошадь так, что она наступала точно на них; Махарт никогда не видела эти знаки. Необычность обстановки состояла еще и в том, что зелень внизу оказалась не обычными деревьями и кустарниками: то были гигантские папоротники, поднимавшиеся над головой всадницы.

Сюда не долетало порывов ветра; ни пение птиц, ни жужжание и стрекот насекомых — никакие звуки не нарушали тишину. Когда Махарт и ее страж добрались до нижней ступени, человек в доспехах отступил в сторону. Он забросил поводья за луку седла, так и не подняв забрало шлема, чтобы взглянуть на девушку. Лошадь тем же ровным медленным шагом пошла дальше; закованный в латы человек остался стоять у лестницы.

Все, что происходило с Махарт сейчас, так напоминало сон, что ей даже в голову не пришло потребовать объяснений хотя бы у своего провожатого. Девушка подчинялась ходу событий, однако какая-то часть ее осознавала: впереди — опасность, которую даже невозможно описать.

Сначала стена папоротников казалась непреодолимой преградой, однако стоило лошади приблизиться, как чудовищные листья словно расступились, приглашая следовать дальше. Копыта стучали словно бы по камням мостовой, хотя странную тропу покрывал ровный зеленый ковер из мха. Оглядываясь по сторонам, девушка замечала среди зелени то развалины стены, то руины какого-то здания.

Внезапно Махарт вскрикнула: среди зелени мелькнуло чье-то лицо и почти мгновенно скрылось из глаз. Нет, она увидела не устрашающий в своей красоте лик, высеченный на зеленой скале. Это страшное видение напоминало иссеченную морщинами кору мертвого дерева.

Наконец лошадь преодолела последнюю стену зеленых перьеобразных листьев и вышла на открытое пространство. Взору Махарт открылось спокойное, гладкое как стекло озеро, окруженное неровной стеной из пронизанного зелеными жилами камня. Здесь не росли папоротники — только ползучий мох взбирался по камням, но так, словно ему чем-то не нравилась эта опора.

Посереди озера возвышалась массивная груда камней — вероятно, замок, но разрушенный настолько, что теперь нельзя было угадать его прежних очертаний. Здесь Махарт впервые заметила движение. Какие-то существа выбирались из воды, отчего ее гладкая поверхность подергивалась рябью, отправляясь дальше вверх по камням. Они двигались так стремительно, что Махарт, охваченная странной сонливостью, не могла толком рассмотреть их, но у нее возникло ощущение, что существа имеют четыре конечности и огромные круглые головы, посаженные прямо на плечи без каких-либо признаков шеи. По цвету неведомые твари почти не отличались от камней на берегу, так что, когда они замирали, вдруг прервав свое стремительное движение, различить их становилось почти невозможно.

Лошадь подошла вплотную к тому, что, должно быть, некогда было пирсом, далеко уходившим в озеро; здесь она остановилась, безвольно свесив голову, потом жалобно заржала. Ее тело сотрясала крупная дрожь, словно животное больше не могло вынести веса своей всадницы. Девушка с трудом спешилась, почти сползла с седла, и поняла, что может стоять, только держась за край одеяла, служившего импровизированной попоной. Ноги у девушки подгибались, голова кружилась так, что все плыло перед глазами.

Лошадь, глубоко вздохнув, опустилась на колени; отшатнувшись от нее, Махарт больно ударилась спиной о полуразрушенную стену и отчаянно вцепилась пальцами в трещины камня, пытаясь удержаться на ногах.

Теперь животное лежало на боку, тяжело и хрипло дыша. Девушка попятилась, не понимая, что случилось с ним. А что, если и ее ждет такая же судьба?

Лошадь, дернувшись, откинула голову. Насколько могла видеть Махарт, несчастное животное больше не дышало. Цепляясь ногтями за неровности стены, девушка отступала все дальше и дальше от берега озера, понимая, что все равно не решится вернуться в лес чудовищных папоротников. Во рту пересохло, но пить из озера, населенного странными зелеными тварями, ей не хотелось.