Что, если мы все сначала порепетируем у тебя?

— Правда? — Он схватил мои руки и вскочил с пола. — Ты согласна?

— Я не могу допустить, чтобы мой маленький дон Рикардо сидел до утра под дверью. Он же самый хороший.

— Спасибо! — И вдруг поднял меня и закружил. — Я так счастлив!

— Игнасио! Твое плечо! Мы всех перебудим!

— Ну и пусть просыпаются! Невесту положено носить на руках. Мы же репетируем нашу свадьбу!

Нет, все это мне снится, скептически подумала я, а Игнасио ногой открыл дверь своей комнаты и осторожно опустил меня на кровать.

— Кто это так храпит за стенкой? — спросила я, немного растерявшись от слишком торжественного водворения на постель Игнасио.

— Марега. Я ему ужасно благодарен, что своим храпом он не дал мне уснуть.

Но кто же тогда миловался с Лауренсьей, подумала я, если, по словам Педро — а ему можно верить, — Билл и Хулио тоже спали? Впрочем, не все ли мне равно, когда рядом Игнасио?!

— Я ворочался, ворочался, пытался читать дневник, а потом решил покурить на балконе. И вдруг увидел тебя одну, без Педро! Я бросился за тобой и едва разыскал в этой чащобе.

Конечно же! Комната Игнасио выходит именно на эту самую рощу, сообразила я. Это другая сторона дома, ни луны, ни водопада отсюда не видно.

Но водопад давно кипел во мне или, наоборот, поглощал меня, потому что каждый поцелуй Игнасио, каждое прикосновение его губ и рук то обжигали, словно ледяные пенные брызги, то нежными струями воды текли по моему телу, волнами расходясь где-то внутри...

И таинственные джунгли, куда мы наконец ворвались, без сожаления оставив за рекой весь мир, радостно прорастали новыми побегами и ветвями. Распускались невиданные яркие цветы, лунно-серебристыми бабочками рассыпались водопадные струи, а лианы все сильнее и жарче оплетали деревья, и кроны качались, и река уносила вдаль лунную дорожку... И бабочки, и птицы, и радуга, и солнечный свет!..

— Ты плачешь? У тебя соленые щеки.

Я открыла глаза. Его губы, его нос, его глубокие глаза, его мягкая борода, его спутанные волнистые волосы...

— Да. Больше не буду. — Я прикусила губу.

— Что случилось, родная?

— Случилось... Я люблю тебя.

— Милая... — Игнасио поцеловал мои глазз, — Жаль, что я не сказал этого первым.

— Ты хороший. Очень. — Я едва не ревела, потому что большей любви и нежности я не испытывала никогда.

— Любимая. Ты моя любимая.

— Игнасио...

— Мари, я не успел рассказать тебе многое... Ты можешь разочароваться. Боюсь, я не тот, кто тебе нужен. Я...

— Игнасио, — я закрыла рукой его рот, — мне никто не нужен, кроме тебя. Давай уедем отсюда.

— Ты опять опередила меня. — Он поцеловал мои пальцы. — С удовольствием. Прямо сейчас. — Игнасио решительно встал с кровати и потянулся к одежде.

— Подожди! — Я схватила его за руку. Я не ожидала такой безоглядной готовности. — Зачем спешить? У нас есть еще десять минут на сборы! Он улыбнулся, ведь я повторила его шутку. Но в глазах, в больших карих с длинными красивыми ресницами, в моих любимых глазах, в глазах моего любимого Игнасио что-то изменилось или потемнело. Почему он загрустил?

— Поцелуй меня. Ты потрясающе целуешься, — сказала я.

— Нам не хватит десяти минут, если мы начнем целоваться. Уже совсем светло.

— Милый, какой ты милый! — Я провела пальцем по его губам, по самому краешку под усами.

Он шумно вздохнул. Я почувствовала, как напряглись его грудь и руки, а поцелуй снова завел нас в джунгли к заблестевшему между деревьями водопаду...

Водопад снова заботливо отгородил нас от остального мира. Сквозь беззвучно струящуюся завесу воды проглядывало сиреневое небо с бесцветными пятнышками звезд. Мягкий нежный мох баюкал нас обволакивающим ароматом лаванды и терпкого авокадо. И было приятно знать, что ты не одна, что рядом дышит во сне живой, ласковый, сильный и самый любимый мужчина.

Водопад заискрился золотистыми бликами, небо приобрело аквамариновый оттенок, звезды испуганно исчезли, потому что какой-то стук разрушил гармонию, и Марега закричал:

— Эй, док, просыпайся! Да проснись ты скорее!!

— Зачем же мы уснули, Мари! — встревоженно прошептал Игнасио, с отчаянием посмотрев на меня. — Надо было давно убираться отсюда.

Я потерла глаза, силясь понять, чего он так испугался.

— Что случилось, Алекс? — громко спросил Игнасио, спешно натягивая брюки.

— Проснулся, соня? Сейчас увидишь! — И Марега бесцеремонно вошел в комнату.

В его руках была внушительная, еще трепещущая рыбина. Босые ноги, какие-то неимоверно рваные, засученные до колен джинсы, расстегнутая линялая, некогда клетчатая рубаха с отрезанными как попало рукавами. И все это шло ему так же, как и золотая массивная цепь на шее, и роскошная светлая дорогая шляпа на голове...

— Доброе утро, Алекс, — машинально поздоровалась я, прижимая к себе простыню. Хорошо, что я еще не успела встать с постели.

— Мари? Простите... — Марега растерянно попятился к двери, но рыбина выскользнула из его рук на пол. — Я не знал...

Вот и узнал первым, как я тебе обещала, подумала я.

Рыбина запрыгала по ковру, он смутился окончательно, неуклюже пытаясь ее поднять. Мне даже стало его жалко, хотя я с трудом сдерживала смех.

— Я просто хотел показать ее доку... Я поймал ее голыми руками. Мы с папашей Шарло ловили в реке, женщины уже жарят... Я поймал самую большую...

— Это все? — облегченно выдохнул Игнасио, видимо, ему тоже было неловко перед Марегой.

— Да. То есть нет. — Марега прижимал рыбину к груди и нерешительно пятился к двери. — Извините. Потом...

— Что еще, Алекс? — спросила я, чувствуя, что он очень хочет сказать еще что-то, исключительно важное.

— Ну говори же, Алекс, — подбодрил его Игнасио.

Марега обвел нас взглядом.

— Мы в Шелгваукане, господа! — заговорщицки прошептал он и, как бесспорное тому доказательство, протянул Игнасио рыбу. — Вот.

— Да убери ты ее от меня. — Игнасио поморщился, отстраняя от себя добычу Мареги. — При чем здесь какая-то рыба? И вообще чего это ты так вырядился?

— По-твоему, я должен был ловить рыбу в костюме от Валентино? — В поисках поддержки Марега посмотрел на меня, и вдруг его взгляд зацепился на моей руке, которой я все еще прижимала к себе простыню. — Ладно, потом, — сказал он с совсем другой интонацией и взялся за ручку двери. — Извините за вторжение.

Он принял кольцо Игнасио за свой подарок! Теперь наверняка думает: хороша ж она, взяла кольцо от меня, а спит с Эньярошем! Но ведь я же спала с Игнасио вовсе не за кольцо, а потому что мы любим друг друга! Надо обязательно вернуть Мареге его подарок и все объяснить тайком от Игнасио! Но почему я должна что-то скрывать от Игнасио? Нет, про второе кольцо ему все-таки лучше не знать...

— Алекс, не уходи, — с интонацией младшей сестренки попросила я. Как бы то ни было, я все равно чувствовала себя немножко провинившейся перед Марегой. Если бы он действительно был ночью с Лауренсьей, а то ведь просто спал и храпел за стенкой. Но я же не виновата, что влюбилась не в него, а в Игнасио... — Расскажи сейчас, пожалуйста. Ты нас заинтриговал. Правда, Игнасио?

Игнасио кивнул и предложил Мареге присесть, видимо, ему самому не терпелось узнать все как можно скорее.

— Я проснулся рано. Я вообще всегда встаю рано и бегаю часа полтора-два. Я спустился вниз, полагая, что смогу побегать, пока все спят. Но папаша Шарло пил уже кофе и налил мне. А потом предложил наловить рыбы к завтраку. Мы же вчера истребили все припасы.

Марега уселся в кресло и рассказывал медленно, по-моему, нарочно, чтобы поизводить Игнасио.

— Я попросил у папаши Шарло что-нибудь, во что можно переодеться для рыбной ловли. Он и одолжил мне эти штаны и рубашку.

— А шляпа? Откуда у тебя эта шляпа? — спросил Игнасио.

— Шляпа была среди остальных наших вещей, которые привезла нам утром Софи на своем грузовичке вместе с палаткой, спальниками и прочим, что мы с тобой купили вчера для экспедиции.