Юбер продлил свое пребывание в Нью-Йорке на неделю, потом еще на две. Он и Ви проводили вместе все ночи и уик-энды. Ночи были светлые, дни золотые, как мед. «Погода по специальному заказу, я сделал его для нас с тобой», — говорил Юбер.
Они плавали на яхте, взятой напрокат, вдоль берега Лонг-Айленда, и занимались любовью на палубе.
Юбер привел Ви в клуб фехтования и начал учить основам этого искусства. Она осваивала их с поразительной быстротой.
— Эта позиция обычно осваивается за месяцы, а ты овладела ею в пять минут. Чудо! Ты — гений во всех измерениях! Самая изумительная женщина на свете! — восхищался Юбер.
— Покажи мне еще! — просила она. — Как называется этот прием? — спрашивала она, показывая на пару, фехтующую за стеклянной перегородкой.
— Это флеш — атакующий наступает мелкими шагами, очень быстро. Если проводить этот прием с недостаточной скоростью, то подставляешь себя под удар.
Ви была в восторге. Она внимательно слушала, запоминала каждое движение и сразу пыталась его повторить. Благодаря своей цепкой памяти она после нескольких лекций и практических уроков Юбера освоила всю терминологию и знала основные приемы.
— Замечательно! — признал Юбер, целуя ее. — Ты отдаешься фехтованию с таким же пылом, как любви.
— Дело в том, что если я отдаюсь чему-то, то всей душой, — нежно сказала она. — И еще надо быть внимательным.
— Это секрет твоего успеха и в бизнесе, да?
— Я думаю, что так. Единственная разница в том, что в начале пути стимулом самоотдачи была не любовь, а необходимость.
— Они часто совпадают.
— Нет, — осторожно сказала она, присматриваясь к выражению его лица, — когда речь заходила о бизнесе, в ней всегда просыпалась тревога. Она начинала сомневаться, действительно ли Юбер влюблен в нее или его интерес к ней возник, ну, пускай частично, из желания купить ее фирму. Но его блестящие влюбленные глаза рассеивали сомнения.
— Нет, — повторила она, — в одном случае самоотдача рождается из силы, в другом — из слабости.
— Но ты никогда не была слабой, моя красавица…
«Только по отношению к тебе, — подумала она. — Я отдала бы все на свете, лишь бы остаться с тобой».
Они принесли в клуб чемоданы с одеждой и после занятий переоделись и на такси отправились в Рингфилд, штат Коннектикут, куда их пригласил в свой роскошный коттедж один их самых знаменитых модельеров Франции.
Восемнадцать гостей были приглашены провести там уик-энд, и еще несколько десятков явились к ужину. Ви увидела, что почти все гости знают Юбера и дамы флиртуют с ним напропалую.
Еще одно новое переживание вошло в жизнь Ви — она молча ревновала и ей хотелось плакать.
Когда они возвращались в автомобиле в Нью-Йорк, Юбер обнял Ви за плечи и с гордостью сказал: — Какой ты имела успех!
— Я? Ты с ума сошел! — запротестовала Ви, уютно свернувшаяся около него.
— Да, я с ума сошел от любви. Но я видел, что все гости и даже хозяин дома глаз с тебя не сводили!
— Вот чепуха!
В понедельник утром Ви обсуждала с известным модельером, готовящим выставку костюма в музее искусств Метрополитен, его проект надушить ткани выставляемых моделей духами «Джолэй».
В то же самое время Юбер, кроша рогалик на подносе для завтрака, пытался умиротворить своего отца, посылавшего громы и молнии по телефону из Парижа.
— Ты бездельничаешь там неделя за неделей, а я здесь один должен справляться? — бушевал энергичный старец. — Дело, конечно, в женщине, а, мошенник?
— Отчасти, — уклончиво ответил Юбер.
— Так уж и отчасти! — грохотал бодрый патриарх. — Будто я тебя не знаю! Но ты забыл правило: сначала бизнес, потом женщина, — и Анри Монтальмон, наверное, в тысячный раз захихикал над собственной шуткой. — Ты что, забыл, что поехал купить компанию?
— Положение остается туманным, — безрадостным голосом отвечал Юбер, стряхивая крошки с пиджака.
— Голова твоя полна тумана! Двигай это дело. Что я должен все взвалить на себя? Америку я предоставил тебе, и такое дело можно провернуть за неделю. Маленькая американская фирма — да это — пуф-ф! — и готово. Мы Монтальмоны — они должны в штаны написать от радости, получив наше предложение! Дай им пятнадцать миллионов, не больше. Она что, француженка — твоя новая потаскушка?
— Американка.
— Да ты что! Связаться с американкой — все равно что посещать трущобы с благотворительной целью. Они ничего не смыслят в любви, жеманные куколки.
— Ну, перестань! — голосом, напряженным от усилий сдержать раздражение, перебил отца Юбер. — Это серьезно.
Последовала зловещая пауза. Потом снова возник голос Анри, режущий, как бритва: — Ты сказал «серьезно»? Об американке? Самый завидный парижский жених собирается вступить в брак с мисс «Янки-Дубль»? Нет, ты просто слабоумный. Разве ты не знаешь, что самым богатым американцам нечего сказать о своем происхождении?
Побагровевший от гнева Юбер швырнул трубку. Через минуту телефон зазвонил снова. Юбер, не обращая на него внимания, сбросил со стола поднос и выбежал из комнаты.
Ви ничего не сказала Арману. Он спросил ее, видела ли она Монтальмона — как раз в тот день, когда она впервые лежала в объятиях Юбера. Ви ответила, что видела. «Прохвост», — бросил на ходу Арман. Больше Ви не упоминала об Юбере. Сестре она не писала со времени их неудачной встречи в Йеле.
Знала Филиппа, догадывался Чандра, но семья Ви не имела ни малейшего представления о том, что она впервые в жизни влюблена и полна своей любовью.
В их последнюю ночь накануне отъезда Юбера Ви надушила «Таджем» простыни, а сама вошла в спальню обнаженная, ничем не надушившись. Она знала, что пришло время подвести итоги. К полуночи она даст Юберу ответ относительно «Джолэй». Улетит ли он из Нью-Йорка навсегда, канут ли в вечность их золотые, словно мед, счастливые дни? Женится ли он на костлявой Даниэлле с острыми локтями — богатой наследнице, выбранной для него отцом, которая после свадьбы вручит ему в подарок ключи от своего старинного родового замка. (Юбер рассказал об этом Ви.) Ви знала, что Юбер не любит эту женщину, а любовь, возникшая между ними — глубокое чувство, но не развеется ли оно, когда Юбер вернется в Париж? А, может быть, все-таки любовная история была для него битвой за приз «Джолэй»? Тогда, не добившись его, он просто зачеркнет их любовь.
— Выходи за меня замуж, Ви, — услышала она. Он лежал на надушенных простынях на другой стороне кровати и смотрел в ее глаза.
Слезы радости залили ее лицо, потекли по носу.
— Ты согласна, дорогая! — воскликнул он с облегчением и притянул ее к себе.
— Подожди, — прошептала она. — Может быть, это сон. Мы так мало знаем друг друга…
— Столетия. С самого сотворения мира. С момента, как я пришел к тебе…
Она приподнялась на локте, глядя на него сверху вниз сквозь слезы. — Я люблю тебя, Юбер. Так люблю, что это меня пугает. Словно Ви исчезла, и осталась только ее любовь к Юберу… — Он хотел обнять ее, но она еще противилась. — Если я выйду за тебя замуж, я буду жить во Франции. Монтальмон станет владельцем «Джолэй».
— Партнером, дорогая.
— Это увертка. Ты будешь иметь власть и контроль. Ви Монтальмон… — это имя словно облачко дорогих духов сгустилось в воздухе… — Мой дорогой… Я должна буду похоронить Ви Джолэй. Отдать свою независимость, отказаться от всего, что я достигла в жизни…
— Ты говоришь «нет»? — резко спросил он.
Она наклонилась и поцеловала его веки. — Я люблю тебя все больше и больше.
— Так что же тебя удерживает?
— Все, чем я была.
— Я помогу тебе. Мы будем счастливы. Мы любим друг друга.
— Да, — радостно заплакала она. — Да, мы любим. Наверное, это важнее всего. Дай мне немного времени, любимый. Оставь меня одну ненадолго, я спокойно подумаю, и все для меня прояснится.
— А я? — возмущенно спросил он. — Я буду жить словно в аду, пока ты «спокойно подумаешь»?
— Но ведь ты вернешься?!
Ее нежность и хрупкость так растрогали его, что он тоже заплакал как ребенок. — Хорошо, моя Ви, моя жизнь, моя любовь! Я вернусь через месяц, ровно через месяц. — Ви порывисто прижалась к Юберу.
