— У меня будет свой кабинет. Я не собираюсь сидеть за столом среди младших служащих. И обучать меня не надо — я обучусь всему сама.

— Но ты ничего не знаешь о парфюмерии! — с отчаянием воскликнула Ви.

— И не надо. Зато я знаю бизнес! — Марти яростным взглядом бросала вызов сестре.

— Это нелепо!

— Вот как! — криво улыбнулась Марти. — Почему же?

Ви поискала в уме аналогию, — это был ее способ уяснить для себя проблему. Она сама не знала об этой особенности своего мышления, пока ее не заметила Илэйн, а потом Майк.

Майк объяснял так: это тяготение к аналогиям возникло из ее профессии — обонятельное впечатление парфюмеру приходится переводить на язык образа.

— Ты похожа на генерала, изучившего тактику и стратегию, но не имеющего представления о поле, на котором ему предстоит сражаться, — сказала Ви.

Марти по-прежнему натянуто улыбалась. — А ты не беспокойся, я знаю, где разыграется битва. И тактику сражения разработаю мгновенно, вот увидишь, — закончила она, выбегая из комнаты.

Ви не удерживала ее. Пусть попробует и увидит, что знание бизнеса и знание парфюмерии — не одно и то же. Ее заносчивость как рукой снимет, когда она обнаружит, с каким изменчивым и ускользающим продуктом имеет дело. Здесь требуется тонкое обоняние. Для бизнеса нужна хорошая голова, она пригодится и в парфюмерии, но без носа в парфюмерии делать нечего.

Марти с головой окунулась в работу. Она наблюдала, читала, расспрашивала, работала по восемнадцать часов без перерыва, проявляя способность к предельной самоотдаче и, казалось, не нуждаясь в отдыхе. Ее стремление познать все досконально, восхищавшее профессоров колледжа, блестяще проявилось в парфюмерии.

Она несколько раз посетила все лаборатории и фабрики «Джолэй», наблюдала за процессом синтезирования ароматов. Узнала, что духи содержат двадцать — двадцать пять процентов аромата, а одеколон — максимум шесть. Марти наблюдала за работой смесителей — ингредиенты по стеклянным трубкам сливались в большой сосуд, откуда жидкость поступала во вращающиеся барабаны — смесители, а из них направлялась на дистилляцию. Розлив по флаконам, их запечатывание, упаковка в картонные футляры производилась на других фабриках, которые находились на расстоянии четырех миль. Затем духи помещали в картонные ящики, покрытые тонкой жестью.

После целого дня «полевой работы» Марти по вечерам часами просматривала записи, и ее цепкая память вскоре усвоила все ингредиенты духов и их специфику.

Она вела беседы с агентами по продаже, бухгалтерами, химиками, научилась классифицировать запахи по десятичной системе: цветочный, зеленый, восточный, фруктовый и другие, выявляя в духах ведущую ноту. Она уже знала наизусть основные формулы и освоила научные термины для НАМ (новых ароматических материалов).

Марти использовала в эти месяцы всю свою исключительную энергию, которая позволила ей за пять месяцев в совершенстве освоить французский язык, блестяще окончить колледж и школу бизнеса. За два месяца Марти досконально изучила парфюмерию и знала дела фирмы «Джолэй», как никто, — она была уверена, что уже превзошла и Ви.

За это время сестры почти не виделись. Марти стремилась все изучить сама и обходилась без помощи сестры. Она не избегала ее, просто у нее не было времени на встречи. Ви заняла выжидательную позицию. Она решила, что трения, возникшие в первый день, объясняются тем, что Марти почувствовала себя чужой и заняла оборонительную позицию; когда она «притрется», отношения непременно смягчатся.

Ви со всех сторон слышала об энергичной деятельности Марти.

— Держись начеку, не то она подставит тебе ножку, — сказал Майк Парнелл, когда они отмечали двадцать девятый день рождения Ви в ресторане у Бруклинского моста. За рекой виднелись здания Нижнего Манхэттена.

— Ты никогда не доверял Марти, — заметила Ви.

— Не доверяю и сейчас. Она рвется к власти.

— Может быть.

Майк не убедил Ви. Она продолжала мечтать о совместной работе сестер-партнеров на благо фирмы «Джолэй».

— Но ведь и я честолюбива.

— Она честолюбива по-другому, — настаивал Майк. — Она не успокоится, пока не собьет тебя с ног.

— Ты драматизируешь проблему, — с досадой сказала Ви.

— Хорошо, если так, золотко. Я вовсе не хочу расстраивать тебя, особенно сегодня, в день твоего рождения. За тебя! — сказал он, поднимая бокал. — За несравненную Ви, свет моей жизни.

Ви чокнулась с ним, улыбаясь.

— Преувеличение — в крови у ирландцев, парень. Такие уж вы. Скажешь, нет?

Он ухмыльнулся, пожав плечами, словно школьник, которому выговаривают взрослые, а он знает, что прав. Ви была для него прекраснейшей из женщин, недоступной принцессой с волосами цвета шампанского и глазами, словно топаз. Он был ее рыцарем и всегда горел желанием защитить ее от опасности.

— Марти жесткая, но в то же время добрая. Мы непохожи, хотя и сестры, но можем уважать друг друга. Ты ее не знаешь, Майк, — настаивала Ви. — У нее было трудное детство. Я не заменила ей мать, потому что была слишком юной. Наверное, я обижала ее.

— И всю оставшуюся жизнь ты будешь компенсировать ей эти детские обиды? — резко сказал Майк. У него тоже была сестра, которую он вынужден был опекать с тех пор, как начал зарабатывать.

— Мне не кажется, что я делаю что-то особенное. Родные всегда помогают друг другу, — отрезала Ви. Щеки ее вспыхнули румянцем, и она рассерженно выпалила: — И не суйся не в свое дело!

Он отвернулся, чтобы скрыть свой гнев. Если Ви желает изображать из себя святую великомученицу — пусть! Да ну ее к чертям. — Да, мадам, — пробормотал он притворно жалобным тоном. — Впредь я буду знать снос место.

Она поняла, что обидела его и тотчас раскаялась. Погладив его руку, она сказала: — Прости меня. Ты хороший друг. Я знаю, что ты хочешь защитить меня. Но тебе что-то мерещится. Поверь мне, я знаю свою сестру.

Майк одним глотком осушил бокал и перевел дыхание. — Ладно. Больше ни слова о Марти. Эта тема исключена. Потанцуем сегодня вечером?

Ви хотелось домой — ее ждала работа, а Майк задал вопрос таким тоном, как будто не придавал этому значения, но она почувствовала, что должна согласиться. — Ну что ж, это будет очень мило, — ответила она, и Майк облегченно перевел дыхание.

К концу первого года работы Марти в фирме «Джолэй» продажа товаров возросла, и общий объем производства увеличился на 14 процентов. Марти, сначала работавшая управляющим производством, получила пост вице-президента по производству.

— Ты проделала большую работу, — сказала ей Ви.

— Теперь я могу завести собственный офис?

— Конечно. Найди помещение, и мы выкроим средства из бюджета.

— Я уже это сделала.

— Вот как?! — Ви была удивлена. — Ну что ж, хорошо. Ты ведь знаешь пределы наших финансовых возможностей.

— Да, — согласилась Марти, — но я могу добавить собственные деньги.

«Странно», — подумала Ви, но сказала: — Я надеюсь, это будет не Тадж-Махал и тебе не потребуются такие уж грандиозные затраты. Если тебе нужен мой совет…

— В советах не нуждаюсь. Я все делаю на собственный вкус, — возразила Марти.

Спустя два месяца поздно вечером Ви позвонила Филиппа. В 1970 году она ушла из компании «Магдал-Хофман» и С тех пор работала самостоятельно консультантом по моде. Связь с «Джолэй» была теснее, чем когда-либо.

— Как тебе понравился новый офис Марти? — спросила она.

— Я его не видела. И даже не знала, что он закончен, — удивилась Ви.

— Он больше и роскошнее твоего, — промурлыкала Филиппа. Ей пришлась по душе Марти, которую она называла «Вихрем», или «Госпожой Бурей». Ее энергия и напор напоминали Филиппе ее саму в молодости.

— Откуда ты это знаешь, Фил? — Ви услышала смешок:

— Потому что я делала эскизы.

— Ты?!

— Недооцениваешь свою сестру, дорогая, она умеет найти самого лучшего специалиста.

— И ты оказалась таковым? — холодно спросила Ви. Она чувствовала досаду, даже ревность.

— А как же! В вопросах вкуса я не имею равных.